| English | Русский |
| DEAR KNIGHT, | Дорогой баронет! |
| Once more I tread upon English ground, which I like not the worse for the six weeks' ramble I have made among the woods and mountains of Caledonia; no offence to the land of cakes, where bannocks grow upon straw. | Снова вступил я на английскую землю, которая нравится мне не меньше прежнего после полуторамесячных скитаний в лесах и горах Шотландии - не в обиду будь сказано стране, где, как говорится, овсяные лепешки растут на соломе! |
| I never saw my uncle in such health and spirits as he now enjoys. Liddy is perfectly recovered; and Mrs Tabitha has no reason to complain. Nevertheless, I believe, she was, till yesterday, inclined to give the whole Scotch nation to the devil, as a pack of insensible brutes, upon whom her accomplishments had been displayed in vain. -- At every place where we halted, did she mount the stage, and flourished her rusty arms, without being able to make one conquest. One of her last essays was against the heart of Sir George Colquhoun, with whom she fought all the weapons more than twice over. -- She was grave and gay by turns -- she moralized and methodized -- she laughed, and romped, and danced, and sung, and sighed, and ogled, and lisped, and fluttered, and flattered -- but all was preaching to the desart. The baronet, being a well-bred man, carried his civilities as far as she could in conscience expect, and, if evil tongues are to be believed, some degrees farther; but he was too much a veteran in gallantry, as well as in war, to fall into any ambuscade that she could lay for his affection | Никогда не случалось мне видеть дядюшку таким здоровым и бодрым, каков он теперь. Лидди совсем оправилась, и у мисс Табиты нет причин жаловаться. Однако ж я думаю, что вплоть до вчерашнего дня она не прочь была послать к черту всех шотландцев, как бесчувственных тварей, пред которыми она тщетно выставляла напоказ свои прелести. Всюду, где мы останавливались, выходила она на арену и размахивала своим заржавевшим оружием, но ни единой победы не одержала. Одной из последних ее попыток было покушение на сердце сэра Джорджа Колхуна, с которым она сражалась неоднократно, пуская в ход различное оружье. Она бывала то степенна, то весела, читала поучения и толковала о методизме, смеялась, резвилась, плясала, пела, вздыхала, строила глазки, шепелявила и лебезила, но это было все равно, что проповедовать в пустыне. Баронет, как человек благовоспитанный, простирал свою учтивость лишь настолько, насколько она, по совести, могла ожидать, а если дать веру злым языкам, то и несколько дальше; но он слишком искушен как в любовных, так и в военных делах, чтобы попасть в засаду, которую она могла ему устроить. |
| -- While we were absent in the Highlands, she practised also upon the laird of Ladrishmore, and even gave him the rendezvous in the wood of Drumscailloch; but the laird had such a reverend care of his own reputation, that he came attended with the parson of the parish, and nothing passed but spiritual communication. After all these miscarriages, our aunt suddenly recollected lieutenant Lismahago, whom, ever since our first arrival at Edinburgh, she seemed to have utterly forgot; but now she expressed her hopes of seeing him at Dumfries, according to his promise. | Когда мы с ним отлучились в горы, она принялась осаждать лэрда Ладришмора и даже назначила ему свидание в лесу Дромскайлох. Однако лэрд столь рачительно заботился о своей репутации, что пришел в сопровождении приходского священника, и ничего между ними не было, кроме духовного общения. После всех этих неудач тетушка наша вдруг вспомнила о лейтенанте Лисмахаго, о котором она со дня нашего прибытия в Эдинбург как будто и думать позабыла; но теперь она выражает надежду увидеться с ним, согласно его обещанию, в Дамфрисе. |
| We set out from Glasgow by the way of Lanerk, the county-town of Clydesdale, in the neighbourhood of which, the whole river Clyde, rushing down a steep rock, forms a very noble and stupendous cascade. Next day we were obliged to halt in a small borough, until the carriage, which had received some damage, should be repaired; and here we met with an incident which warmly interested the benevolent spirit of Mr Bramble | Из Глазго мы отправились в Ланарк, город в графстве Клайдсдел, близ которого великолепным и грозным водопадом низвергается с крутой скалы река Клайд. На следующий день принуждены мы были остановиться в маленьком городке, покуда не починят нашу карету, поломавшуюся в дороге, и здесь мы были свидетелями происшествия, глубоко растрогавшего доброе сердце мистера Брамбла. |
| -- As we stood at the window of an inn that fronted the public prison, a person arrived on horseback, genteelly, tho' plainly, dressed in a blue frock, with his own hair cut short, and a gold-laced hat upon his head. -- Alighting, and giving his horse to the landlord, he advanced to an old man who was at work in paving the street, and accosted him in these words: | В то время как мы стояли у окна гостиницы, находящейся против городской тюрьмы, подъехал верхом человек в пристойной, но небогатой одежде, - в синем кафтане, с подстриженными волосами, без парика, в шляпе с золотым галуном. Сойдя с лошади и передав ее хозяину гостиницы, он подошел к какому-то старику, мостившему улицу, и обратился к нему с такими словами: |
| 'This is hard work for such an old man as you.' -- So saying, he took the instrument out of his hand, and began to thump the pavement. -- After a few strokes, | - Тяжелая это работа для такого старого человека, как вы. Он взял у него из рук колотушку и попробовал бить по мостовой. После нескольких ударов он спросил: |
| 'Have you never a son (said he) to ease you of this labour?' | - Разве нет у вас сына, который избавил бы вас от такого труда? |
| 'Yes, an please Your honour (replied the senior), I have three hopeful lads, but, at present, they are out of the way.' | - Есть, ваша честь, - отвечал старик, - есть у меня трое славных ребят, но нет их теперь при мне. |
| 'Honour not me (cried the stranger); but more becomes me to honour your grey hairs. Where are those sons you talk of?' | - Что это вы меня величаете! - воскликнул незнакомец. - Скорее мне подобает почтить ваши седины! Где же эти сыновья, о которых вы говорите? |
| The ancient paviour said, his eldest son was a captain in the East Indies; and the youngest had lately inlisted as a soldier, in hopes of prospering like his brother. The gentleman desiring to know what was become of the second, he wiped his eyes, and owned, he had taken upon him his old father's debts, for which he was now in the prison hard by. | Престарелый мостильщик ответил, что старший его сын служит офицером в Ост-Индии, а младший недавно завербовался в солдаты и надеется преуспеть в жизни по примеру своего брата. Когда же джентльмен пожелал узнать, что сталось со средним сыном, мостильщик утер слезы и признался, что тот принял на себя долги старика отца, за которые и сидит теперь вон в этой тюрьме. |
| The traveller made three quick steps towards the jail, then turning short, | Путешественник устремился было к тюрьме, но, сделав три шага, обернулся и спросил: |
| 'Tell me (said he), has that unnatural captain sent you nothing to relieve your distress?' | - Скажите мне, неужели этот бессердечный капитан ничего не прислал, чтобы помочь вам в беде? |
| 'Call him not unnatural (replied the other); God's blessing be upon him! he sent me a great deal of money; but I made a bad use of it; I lost it by being security for a gentleman that was my landlord, and was stript of all I had in the world besides.' | - Не называйте его бессердечным, - возразил старик. - Да благословит его бог! Он прислал мне много денег, но я плохо распорядился ими: поручился за одного джентльмена, своего хозяина, и лишился их, да к тому же отобрали у меня и все мое имущество. |
| At that instant a young man, thrusting out his head and neck between two iron bars in the prison-window, exclaimed, | В эту минуту какой-то молодой человек, просунув голову между железными прутьями тюремного оконца, закричал: |
| 'Father! father! if my brother William is in life, that's he!' | - Отец! Отец! Если мой брат Уильям еще жив, так это он! |
| 'I am! -- I am! -- (cried the stranger, clasping the old man in his arms, and shedding a flood of tears) -- I am your son Willy, sure enough!' | - Да, да! - воскликнул путешественник, сжимая в объятиях старика и проливая ручьи слез. - Я точно ваш сын Уили! |
| Before the father, who was quite confounded, could make any return to this tenderness, a decent old woman bolting out from the door of a poor habitation, cried, | Не успел потрясенный отец ответить на его ласки, как из двери бедного домишка выбежала скромная старушка, восклицая: |
| 'Where is my bairn? where is my dear Willy?' -- The captain no sooner beheld her, than he quitted his father, and ran into her embrace. | - Где мой мальчик? Где мой дорогой Уили? Увидав ее, капитан оставил отца и бросился в ее объятия. |
| I can assure you, my uncle, who saw and heard every thing that passed, was as much moved as any one of the parties concerned in this pathetic recognition -- He sobbed, and wept, and clapped his hands, and hollowed, and finally ran down into the street. By this time, the captain had retired with his parents, and all the inhabitants of the place were assembled at the door. -- Mr Bramble, nevertheless, pressed thro' the crowd, and entering the house, | Уверяю вас, что дядюшка мой, который видел и слышал все происходящее, был взволнован не меньше, чем сами участники этого трогательного свидания. Он всхлипывал, плакал, хлопал в ладоши, кричал от радости и наконец выбежал на улицу. К тому времени капитан удалился со своими родителями, а у дверей его дома собрались все жители этого местечка. Однако же мистер Брамбл пробился сквозь толпу и, войдя в дом, сказал: |
| 'Captain (said he), I beg the favour of your acquaintance. I would have travelled a hundred miles to see this affecting scene; and I shall think myself happy if you and your parents will dine with me at the public house.' | - Капитан, прошу удостоить меня знакомства с вами! Я согласился бы проехать сто миль, только бы увидеть такое трогательное зрелище. Я буду почитать за счастье, если вы и родители ваши отобедаете со мною в трактире. |
| The captain thanked him for his kind invitation, which, he said, he would accept with pleasure; but in the mean time, he could not think of eating or drinking, while his poor brother was in trouble. He forthwith deposited a sum equal to the debt in the hands of the magistrate, who ventured to set his brother at liberty without farther process; and then the whole family repaired to the inn with my uncle, attended by the crowd, the individuals of which shook their townsman by the hand, while he returned their caresses without the least sign of pride or affectation. | Капитан поблагодарил его за любезное приглашение, которое, как объяснил он, принял бы с радостью, но сейчас он и думать не может о еде и питье, пока не выручит из беды своего брата. И он тотчас же отнес городскому судье всю сумму, покрывающую долг, и тот решил выпустить его брата на свободу без всяких судебных проволочек. После сего все семейство вместе с дядюшкой отправилось в гостиницу в сопровождении толпы народа; многие пожимали руку своему земляку, а тот отвечал на их приветствия простодушно и без всякой заносчивости. |
| This honest favourite of fortune, whose name was Brown, told my uncle, that he had been bred a weaver, and, about eighteen years ago, had, from a spirit of idleness and dissipation, enlisted as a soldier in the service of the East-India company; that, in the course of duty, he had the good fortune to attract the notice and approbation of Lord Clive, who preferred him from one step to another, till he attained the rank of captain and pay-master to the regiment, in which capacities he had honestly amassed above twelve thousand pounds, and, at the peace, resigned his commission. -- He had sent several remittances to his father, who received the first only, consisting of one hundred pounds; the second had fallen into the hands of a bankrupt; and the third had been consigned to a gentleman of Scotland, who died before it arrived; so that it still remained to be accounted for by his executors. | Этот честный баловень фортуны, которого звали Браун, рассказал дядюшке, что был обучен ткацкому ремеслу и лет восемнадцать назад из-за лени и беспутства пошел в солдаты Ост-Индской компании; что на службе посчастливилось ему привлечь внимание и получить одобрение лорда Клайва, который производил его из чина в чин, покуда не стал он капитаном и полковым казначеем и в сем звании честно накопил около двенадцати тысяч фунтов, а по заключении мира подал в отставку. Несколько раз посылал он деньги отцу, который получил только первую посылку - сто фунтов; в другой раз деньги попали в руки одного банкрота, а в третий были пересланы одному шотландскому джентльмену, который умер до получения их, и предстоит еще их взыскивать с его душеприказчиков. |
| He now presented the old man with fifty pounds for his present occasions, over and above bank notes for one hundred, which he had deposited for his brother's release. -- He brought along with him a deed ready executed, by which he settled a perpetuity of four-score pounds upon his parents, to be inherited by their other two sons after their decease. -- He promised to purchase a commission for his youngest brother; to take the other as his own partner in a manufacture which he intended to set up, to give employment and bread to the industrious; and to give five hundred pounds, by way of dower, to his sister, who had married a farmer in low circumstances. Finally, he gave fifty pounds to the poor of the town where he was born, and feasted all the inhabitants without exception. | Теперь он подарил старику на неотложные его нужды пятьдесят фунтов сверх той сотни фунтов, которую внес за освобождение брата. Он привез с собою уже заверенный документ, по которому закрепил за родителями пожизненную ренту в восемьдесят фунтов в год, каковая по смерти их переходила к обоим его братьям. Для младшего брата он обещал купить патент на офицерский чин, а среднего собирался взять компаньоном в дело, ибо хотел завести мануфактуру, чтобы доставить работу и кусок хлеба людям трудолюбивым, а сестре своей, бывшей замужем за бедным фермером, решил дать в приданое пятьсот фунтов. Наконец, еще пятьдесят фунтов роздал он беднякам города, где родился, и поставил угощение всем обитателям его без исключения. |
| My uncle was so charmed with the character of captain Brown, that he drank his health three times successively at dinner -- He said, he was proud of his acquaintance; that he was an honour to his country, and had in some measure redeemed human nature from the reproach of pride, selfishness, and ingratitude. | Дядюшка был столь восхищен натурой капитана Брауна, что за обедом трижды пил за его здоровье. Он говорил, что гордится знакомством с ним, что капитан делает честь своей отчизне и в некоторой мере очищает человеческую природу от обвинений в гордыне, себялюбии и неблагодарности. |
| -- For my part, I was as much pleased with the modesty as with the filial virtue of this honest soldier, who assumed no merit from his success, and said very little of his own transactions, though the answers he made to our inquiries were equally sensible and laconic, | Да и мне очень понравились скромность и сыновняя любовь этого честного воина, который не хвалился своими успехами и очень мало говорил о делах своих, но на вопросы наши отвечал кратко и разумно. |
| Mrs Tabitha behaved very graciously to him until she understood that he was going to make a tender of his hand to a person of low estate, who had been his sweet-heart while he worked as a journeyman weaver. -- Our aunt was no sooner made acquainted with this design, than she starched up her behaviour with a double proportion of reserve; and when the company broke up, she observed with a toss of her nose, that Brown was a civil fellow enough, considering the lowness of his original; but that Fortune, though she had mended his circumstances, was incapable to raise his ideas, which were still humble and plebeian. | Мисс Табита обходилась с ним очень милостиво, покуда не узнала, что он собирается жениться на девице низкого сословия, которую любил еще в бытность свою подмастерьем у ткача. Услыхав о его намерении, тетушка наша изменила свое поведение и стала чопорной и сдержанной, а когда гости разошлись, объявила, задрав нос, что Браун - человек довольно учтивый, если принять во внимание низкое его происхождение, но что фортуна, позаботившись о его благополучии, оказалась неспособной изменить понятия его, которые так и остались низменными и плебейскими. |
| On the day that succeeded this adventure, we went some miles out of our road to see Drumlanrig, a seat belonging to the duke of Queensberry, which appears like a magnificent palace erected by magic, in the midst of a wilderness. -- It is indeed a princely mansion, with suitable parks and plantations, rendered still more striking by the nakedness of the surrounding country, which is one of the wildest tracts in all Scotland. -- This wildness, however, is different from that of the Highlands; for here the mountains, instead of heath, are covered with a fine green swarth, affording pasture to innumerable flocks of sheep. But the fleeces of this country, called Nithsdale, are not comparable to the wool of Galloway, which is said to equal that of Salisbury plain. | Спустя день после сего приключения мы свернули на несколько миль с прямой дороги, чтобы осмотреть Друмланриг, резиденцию Куинсберри, великолепный дворец, возникший, как бы по волшебству, среди дикой пустыни. Это поистине роскошное здание, окруженное садами и парком, и оно тем сильнее поражает воображение, что находится в пустынной местности, - в одном из самых диких уголков во всей Шотландии. Однако край этот отличается от других областей горной Шотландии, ибо горы здесь покрыты не вереском, а нежной зеленой муравой и служат пастбищем, на котором пасутся бесчисленные стада овец. Но руно в этой области, называемой Нисдейл, нельзя сравнить с руном Голуэя, которое, говорят, не уступает шерсти овец, разводимых на равнинах Солсбери. |
| Having passed the night at the castle of Drumlanrig, by invitation from the duke himself, who is one of the best men that ever breathed, we prosecuted our journey to Dumfries, a very elegant trading town near the borders of England, where we found plenty of good provision and excellent wine, at very reasonable prices, and the accommodation as good in all respects as in any part of South-Britain. If I was confined to Scotland for life, I would chuse Dumfries as the place of my residence. | Переночевав в замке Друмланриг по приглашению самого герцога, одного из прекраснейших людей на свете, мы поехали дальше в Дамфрис, очень красивый торговый город близ английской границы, где нашли в изобилии хорошие съестные припасы и превосходное вино за весьма умеренную цену, и расположились здесь со всеми удобствами, не хуже, чем в любой части южной Британии. Если б суждено мне было остаться до конца жизни в Шотландии, я избрал бы Дамфрис. |
| Here we made enquiries about captain Lismahago, of whom hearing no tidings, we proceeded by the Solway Frith, to Carlisle. You must know, that the Solway sands, upon which travellers pass at low water, are exceedingly dangerous, because, as the tide makes, they become quick in different places, and the flood rushes in so impetuously, that the passengers are often overtaken by the sea and perish. | Здесь осведомились мы о капитане Лисмахаго и, не получив о нем никаких вестей, отправились через залив Солуэй в Карлейль. Должно вам сказать, что солуэйские пески, по которым путники проезжают во время отлива, чрезвычайно опасны, ибо в иных местах пески эти зыбучие, а в прилив вода заливает их столь стремительно, что нередко путешественники бывают настигнуты морем и погибают. |
| In crossing these treacherous Syrtes with a guide, we perceived a drowned horse, which Humphry Clinker, after due inspection, declared to be the very identical beast which Mr Lismahago rode when he parted with us at Feltonbridge in Northumberland. This information, which seemed to intimate that our friend the lieutenant had shared the fate of his horse, affected us all, and above all our aunt Tabitha, who shed salt tears, and obliged Clinker to pull a few hairs out of the dead horse's tail, to be worn in a ring as a remembrance of his master: | Пробираясь с проводником по этим предательским зыбучим пескам, заметили мы утонувшую лошадь, которую Хамфри Клинкер после осмотра признал за того самого коня, на котором ехал мистер Лисмахаго, когда расстался с нами у Фелтонского моста в Нортумберленде. Это заключение, казалось, возвещавшее, что наш приятель лейтенант разделил участь своей лошади, огорчило всех нас, а особливо тетушку Табиту, которая, проливая горькие слезы, попросила Клинкера вырвать из хвоста погибшей лошади два-три волоса, дабы сделать из них кольцо в память ее хозяина. |
| but her grief and ours was not of long duration; for one of the first persons we saw in Carlisle, was the lieutenant in propria persona, bargaining with a horse-dealer for another steed, in the yard of the inn where we alighted. -- Mrs Bramble was the first that perceived him, and screamed as if she had seen a ghost; and, truly, at a proper time and place, he might very well have passed for an inhabitant of another world; for he was more meagre and grim than before. -- We received him the more cordially for having supposed he had been drowned; and he was not deficient in expressions of satisfaction at this meeting. | Но печаль тетушкина и наша была недолгой, ибо одним из первых, кого мы увидели в Карлейле, был лейтенант in propria persona {Собственной персоной (лат.).}, торговавший у барышника лошадь во дворе той самой гостиницы, куда мы приехали. Первой заметила его мисс Брамбл и взвизгнула так, точно узрела привидение; и в самом деле, в положенный час и в подходящем месте его легко можно было принять за выходца с того света, ибо он был еще более худ и мрачен, чем прежде. Мы встретились с ним с сугубой сердечностью, ибо думали, что он утонул, а лейтенант, в свою очередь, не поскупился на изъявления радости при этом свидании. |
| He told us, he had enquired for us at Dumfries, and been informed by a travelling merchant from Glasgow, that we had resolved to return by the way of Coldstream. He said, that in passing the sands without a guide, his horse had knocked up, and he himself must have perished, if he had not been providentially relieved by a return post-chaise. -- He moreover gave us to understand, that his scheme of settling in his own country having miscarried, he was so far on his way to London, with a view to embark for North-America, where he intended to pass the rest of his days among his old friends the Miamis, and amuse himself in finishing the education of the son he had by his beloved Squinkinacoosta. | Он сообщил, что осведомлялся о нас в Дамфрисе и услыхал от странствующего торговца из Глазго, будто мы решили возвратиться домой через Колдстрим. Рассказал он нам, что, когда проезжал без проводника по зыбучим пескам, лошадь его увязла да и он бы погиб, если бы, по счастью, не выручила его из беды возвращавшаяся почтовая карета. Потом поведал нам, что мечта его устроиться на родине не сбылась, и теперь он держит путь в Лондон, чтобы оттуда отплыть в Северную Америку, где он надеется провести остаток дней среди старых своих друзей миами, занимаясь образованием сына, которого родила ему его возлюбленная Скуинкинакуста. |
| This project was by no means agreeable to our good aunt, who expatiated upon the fatigues and dangers that would attend such a long voyage by sea, and afterwards such a tedious journey by land -- She enlarged particularly on the risque he would run, with respect to the concerns of his precious soul, among savages who had not yet received the glad tidings of salvation; and she hinted that his abandoning Great-Britain might, perhaps, prove fatal to the inclinations of some deserving person, whom he was qualified to make happy for life. | Намерение его пришлось совсем не по вкусу нашей милой тетушке, которая завела длинный разговор о тяготах и опасностях столь долгого плавания по морю и столь утомительного засим путешествия по суше. В особенности же распространялась она о том, какой опасности подвергнется его драгоценная душа среди дикарей, еще не получивших радостной вести о спасении. И, наконец, намекнула ему, что отъезд его из Великобритании может оказаться роковым для сердца некой достойной особы, которую он призван осчастливить. |
| My uncle, who is really a Don Quixote in generosity, understanding that Lismahago's real reason for leaving Scotland was the impossibility of subsisting in it with any decency upon the wretched provision of a subaltern's half-pay, began to be warmly interested on the side of compassion. -- He thought it very hard, that a gentleman who had served his country with honour, should be driven by necessity to spend his old age, among the refuse of mankind, in such a remote part of the world. -- He discoursed with me upon the subject; observing, that he would willingly offer the lieutenant an asylum at Brambleton-hall, if he did not foresee that his singularities and humour of contradiction would render him an intolerable housemate, though his conversation at some times might be both instructive and entertaining: | Дядюшка мой, по великодушию своему подлинный Дон Кихот, догадавшись, что настоящая причина, понуждающая Лисмахаго покинуть Шотландию, есть невозможность жить пристойно на скудное половинное жалованье субалтерна, начал проникаться к нему горячим сочувствием. Казалось ему жестоким, что джентльмен, служивший с честью своей родине, принужден покинуть ее по бедности и жить на старости лет среди отбросов рода человеческого в отдаленнейшей части света. Об этом он поведал мне и прибавил, что с охотою предложил бы лейтенанту приют в Брамблтон-Холле, если бы не опасался того, не окажется ли он несносным сожителем по причине странностей своих и духа противоречия, хотя беседа с ним бывает иногда и поучительной и занимательной. |
| but, as there seemed to be something particular in his attention to Mrs Tabitha, he and I agreed in opinion, that this intercourse should be encouraged and improved, if possible, into a matrimonial union; in which case there would be a comfortable provision for both; and they might be settled in a house of their own, so that Mr Bramble should have no more of their company than he desired. | Однако ж нам с дядюшкой казалось, что он с особенным вниманием относится к мисс Табите, а потому мы с ним и порешили поощрять его ухаживание и, если возможно, довести дело до брачного союза; буде это случится, у обоих у них будет достаточное обеспечение, и они могут поселиться в своем доме, так что дядюшке не придется видаться с ними чаще, чем он сам того пожелает. |
| In pursuance of this design, Lismahago has been invited to pass the winter at Brambleton-hall, as it will be time enough to execute his American project in the spring. -- He has taken time to consider of this proposal; mean while, he will keep us company as far as we travel in the road to Bristol, where he has hopes of getting a passage for America. I make no doubt but that he will postpone his voyage, and prosecute his addresses to a happy consummation; and sure, if it produces any fruit, it must be of a very peculiar flavour. | В исполнение этого замысла Лисмахаго получил приглашение провести зиму в Брамблтон-Холле, ибо свое намерение отплыть в Америку он может отложить до весны. Он попросил дать ему время подумать об этом предложении, а теперь решил сопровождать нас, покуда мы едем по дороге, ведущей в Бристоль, где он надеется сесть на корабль, отплывающий в Америку. Но я не сомневаюсь, что он поездку отложит и будет продолжать свое ухаживание вплоть до счастливого конца; а если союз сей принесет плоды, они, без сомнения, будут отличаться сивеем особенным ароматом. |
| As the weather continues favourable, I believe, we shall take the Peak of Derbyshire and Buxton Wells in our way. -- At any rate, from the first place where we make any stay, you shall hear again from | Погода все еще стоит хорошая, а потому мы, вероятно, побываем по дороге в горах на северо-западе Дербишира и на водах в Бакстоне. Как бы там ни было, из первого же городка, где мы остановимся, вы снова получите весточку от вашего |
| Yours always, J. MELFORD CARLISLE, Sep. 12. | Дж. Мелфорда. Карлейл, 21 сентября |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая