| English | Русский |
| DEAR LEWIS, | Любезный Льюис! |
| Lismahago is more paradoxical than ever. -- The late gulp he had of his native air, seems to have blown fresh spirit into all his polemical faculties. I congratulated him the other day on the present flourishing state of his country, observing that the Scots were now in a fair way to wipe off the national reproach of poverty, and expressing my satisfaction at the happy effects of the union, so conspicuous in the improvement of their agriculture, commerce, manufactures, and manners | Лисмахаго высказывает еще более странные мнения, чем прежде. Кажется, будто он, вдохнув воздух своей родины, обрел свежие силы для споров, к которым питает пристрастие. На днях я поздравил его с преуспеянием его родины, сказав при этом, что теперь шотландцы находятся на пути к тому, чтобы отвращать от себя укоры в бедности; тут же я выразил радость по поводу счастливых последствий Унии с Англией, которые столь заметны в их сельском хозяйстве, торговле, мануфактурах и нравах. |
| -- The lieutenant, screwing up his features into a look of dissent and disgust, commented on my remarks to this effect | Лейтенант, скорчив гримасу, выражавшую несогласие и раздражение, отозвался на мои слова так: |
| -- 'Those who reproach a nation for its poverty, when it is not owing to the profligacy or vice of the people, deserve no answer. The Lacedaemonians were poorer than the Scots, when they took the lead among all the free states of Greece, and were esteemed above them all for their valour and their virtue. The most respectable heroes of ancient Rome, such as Fabricius, Cincinnatus, and Regulus, were poorer than the poorest freeholder in Scotland; and there are at this day individuals in North-Britain, one of whom can produce more gold and silver than the whole republic of Rome could raise at those times when her public virtue shone with unrivalled lustre; and poverty was so far from being a reproach, that it added fresh laurels to her fame, because it indicated a noble contempt of wealth, which was proof against all the arts of corruption -- If poverty be a subject for reproach, it follows that wealth is the object of esteem and veneration -- In that case, there are Jews and others in Amsterdam and London, enriched by usury, peculation, and different species of fraud and extortion, who are more estimable than the most virtuous and illustrious members of the community. An absurdity which no man in his senses will offer to maintain. -- Riches are certainly no proof of merit: nay they are often (if not most commonly) acquired by persons of sordid minds and mean talents: nor do they give any intrinsic worth to the possessor; but, on the contrary, tend to pervert his understanding, and render his morals more depraved. | - Не заслуживают ответа те, что упрекают народ в бедности, если последняя не проистекает из расточительности и пороков. Лакедемоняне были беднее шотландцев в ту пору, когда главенствовали над всей Грецией, и, однако, все их почитали за их мужество и добродетели. Самые почитаемые герои Древнего Рима, такие, к примеру, как Фабриций, Цинциннат и Регул, были более бедны, нежели самый бедный землевладелец в Шотландии, а в наше время в Шотландии найдутся люди, которые имеют больше золота и серебра, чем можно было набрать во всей Римской республике в те времена, когда она блистала своими добродетелями и не знала соперников; и бедность не только не была для нее укором, но приносила ей новые лавры, ибо свидетельствовала о благородном презрении к богатству, а сие чувство есть лучшее средство в борьбе со всякого рода продажностью. Если бедность может вызвать укоры, стало быть, богатство должно считать предметом почитания и благоговения. А в таком случае евреи и другие люди в Амстердаме и Лондоне, разбогатевшие от ростовщичества, казнокрадства и всяческих обманов и вымогательств, достойны большего уважения, чем самые добродетельные и славные члены общества. Сию нелепость ни один человек в здравом уме не станет утверждать! Богатство, разумеется, не есть мера заслуг. Напротив, часто можно сказать обычно - его приобретают люди с низкой душой и ничтожными способностями. Своему обладателю оно не приносит в дар никаких добродетелей, но способствует повреждению его ума и порче нравов. |
| But, granting that poverty were really matter of reproach, it cannot be justly imputed to Scotland. | Но допустим, что бедность в самом деле заслуживает осуждения; однако ее нисколько нельзя приписать Шотландии. |
| No country is poor that can supply its inhabitants with the necessaries of life, and even afford articles for exportation. Scotland is rich in natural advantages: it produces every species of provision in abundance, vast herds of cattle and flocks of sheep, with a great number of horses; prodigious quantities of wool and flax, with plenty of copse wood, and in some parts large forests of timber. The earth is still more rich below than above the surface. It yields inexhaustible stores of coal, free-stone, marble, lead, iron, copper, and silver, with some gold. The sea abounds with excellent fish, and salt to cure them for exportation; and there are creeks and harbours round the whole kingdom, for the convenience and security of navigation. The face of the country displays a surprising number of cities, towns, villas, and villages, swarming with people; and there seems to be no want of art, industry, government, and police: | Отнюдь не бедна та страна, которая может снабжать жителей не только всем необходимым для жизни, но и добром, пригодным для вывоза в чужие страны. Шотландия богата всем, что производит природа. С избытком она дает все потребное для жизни: огромные стада рогатого скота и овец, множество лошадей, несметное количество шерсти и льна, много дров, а в некоторых частях страны много строевого леса. Но земля в недрах своих еще богаче, чем на поверхности. Она дает неисчерпаемые запасы угля, мрамора, свинца, меди, серебра и таит в себе даже золото. Море изобилует превосходной рыбой, а в придачу и солью, потребной для вывоза рыбы, и берега по всей стране изрезаны заливами с удобными гаванями, способствующими безопасному мореплаванию. Несчетное количество больших и малых городов, деревень и поместий разбросаны по стране, и нет в ней недостатка ни в художествах, ни в ремеслах, ни в людях, умеющих ею управлять. |
| such a kingdom can never be called poor, in any sense of the word, though there may be many others more powerful and opulent. But the proper use of those advantages, and the present prosperity of the Scots, you seem to derive from the union of the two kingdoms!' | Такое королевство никогда не назовешь бедным, хотя бы и было немало других стран, более могущественных и богатых. А вы, если не ошибаюсь, усматриваете причину всех этих преимуществ и нынешнего благосостояния Шотландии в Унии двух королевств? |
| I said, I supposed he would not deny that the appearance of the country was much mended; that the people lived better, had more trade, and a greater quantity of money circulating since the union, than before. | - Но нельзя же, - возразил я на это, - отрицать, что страна весьма изменилась к лучшему после заключения Унии: народ живет богаче, торговля идет лучше, оборот денег увеличился. |
| 'I may safely admit these premises (answered the lieutenant), without subscribing to your inference. The difference you mention, I should take to be the natural progress of improvement -- Since that period, other nations, such as the Swedes, the Danes, and in particular the French, have greatly increased in commerce, without any such cause assigned. Before the union, there was a remarkable spirit of trade among the Scots, as appeared in the case of their Darien company, in which they had embarked no less than four hundred thousand pounds sterling; and in the flourishing state of the maritime towns in Fife, and on the eastern coast, enriched by their trade with France, which failed in consequence of the union. The only solid commercial advantage reaped from that measure, was the privilege of trading to the English plantations; yet, excepting Glasgow and Dumfries, I don't know any other Scotch towns concerned in that traffick. In other respects, I conceive the Scots were losers by the union. -- They lost the independency of their state, the greatest prop of national spirit; they lost their parliament, and their courts of justice were subjected to the revision and supremacy of an English tribunal.' | - Охотно допускаю это, - сказал лейтенант, - но выводов ваших не признаю. Сию перемену надлежит считать натуральным следствием движения вперед. За это время другие народы, как, например, шведы, датчане, а особливо французы, весьма преуспели в торговле, хотя у них не было причин, вами упоминаемых. Еще до Унии с Англией шотландцы отличались умением торговать, подтверждением чего является их "Компания Дэриен", в которую они вложили не меньше четырехсот тысяч фунтов стерлингов, а также процветание их приморских городов в графстве Файф и на восточном берегу, обогащенных торговлей с Францией, каковая торговля совсем упала после заключения Унии с Англией. Единственной выгодой для торговли Шотландии со времен заключения Унии можно считать привилегию торговли с английскими колониями; да и то я не знаю, принимают ли в ней участие, кроме Глазго и Дамфриса, иные шотландски, с города. Но в других отношениях Уния с Англией была шотландцам отнюдь не выгодна. Государство их лишилось независимости, сей величайшей опоры народного духа. Лишились они также своего парламента, а их суды должны были подчиниться английскому суду. |
| 'Softly, captain (cried I), you cannot be said to have lost your own parliament, while you are represented in that of Great-Britain.' | - Погодите, лейтенант! - воскликнул я. - Как же вы говорите, что вы лишились своего парламента, когда у вас есть представители в парламенте Великобритании? |
| 'True (said he, with a sarcastic grin), in debates of national competition, the sixteen peers and forty-five commoners of Scotland, must make a formidable figure in the scale, against the whole English legislature.' | - Совершенно правильно, - ответил он усмехаясь. - Если в прениях речь идет о соперничестве двух наций, шестнадцать пэров и сорок пять коммонеров Шотландии весят весьма много на чаше весов, когда на другой - весь английский парламент! |
| 'Be that as it may (I observed) while I had the honour to sit in the lower house, the Scotch members had always the majority on their side.' | - Пусть так, но, когда я имел честь заседать в палате общин, шотландцы всегда имели на своей стороне большинство, - сказал я. |
| 'I understand you, Sir (said he), they generally side with the majority; so much the worse for their constituents. But even this evil is not the worst they have sustained by the union. Their trade has been saddled with grievous impositions, and every article of living severely taxed, to pay the interest of enormous debts, contracted by the English, in support of measures and connections in which the Scots had no interest nor concern.' | - Понимаю вас, сэр, - ответил он. - Они всегда присоединялись к большинству. Тем хуже для их избирателей. И все же сие есть еще не самое большое зло, проистекающее из Унии с Англией. На их торговлю навьючили тяжелые пошлины, и все, что для жизни потребно, облагается огромными налогами, чтобы уплачивать проценты по долгам, сделанным Англией для проведения мер, не имеющих никакого отношения к Шотландии. |
| I begged he would at least allow, that by the union the Scots were admitted to all the privileges and immunities of English subjects; by which means multitudes of them were provided for in the army and navy, and got fortunes in different parts of England, and its dominions. | Я просил его согласиться, по крайней мере, с тем, что благодаря Унии с Англией шотландцы получили все преимущества и льготы, которыми пользуются английские подданные; в силу этих преимуществ великое множество шотландцев поступило на службу в армию и на флот и нашли свою фортуну в Англии и ее владениях. |
| 'All these (said he) become English subjects to all intents and purposes, and are in a great measure lost to their mother-country. The spirit of rambling and adventure has been always peculiar to the natives of Scotland. If they had not met with encouragement in England, they would have served and settled, as formerly, in other countries, such as Muscovy, Sweden, Denmark, Poland, Germany, France, Piedmont, and Italy, in all which nations their descendants continue to flourish even at this day.' | - Все эти люди, - сказал лейтенант, - превратились в английских подданных и почти что потеряны для своей родины. Склонность к бродячей жизни и к отважным похождениям всегда свойственна была природным шотландцам. Если бы они не встретили поощрения в Англии, то устремились бы, как раньше, в другие страны - в Московию, Швецию, Данию, Польшу, Германию, Францию, Пьемонт и Италию - и там поселились бы: во всех этих странах потомки выходцев из Шотландии и по сей день благоденствуют. |
| By this time my patience began to fail and I exclaimed, | Тут мое терпение начало истощаться, и я воскликнул: |
| 'For God's sake, what has England got by this union which, you say, has been so productive of misfortune to the Scots.' | - Но скажите же, бога ради, что приобрела Англия благодаря этой Унии, которая, по вашим словам, принесла шотландцам столько бедствий? |
| ' Great and manifold are the advantages which England derives from the union (said Lismahago, in a solemn tone). First and foremost, the settlement of the protestant succession, a point which the English ministry drove with such eagerness, that no stone was left unturned, to cajole and bribe a few leading men, to cram the union down the throats of the Scottish nation, who were surprisingly averse to the expedient. They gained by it a considerable addition of territory, extending their dominion to the sea on all sides of the island, thereby shutting up all back-doors against the enterprizes of their enemies. | - Выгоды, полученные Англией благодаря этой Унии, велики и разнообразны, - торжественно произнес Лисмахаго. - Во-первых, и это самое главное, утвердилось протестантское престолонаследие, а эту цель английские министры стремились достичь любой ценой и не жалели средств для умасливания и подкупа немногих выдающихся людей, дабы навязать сию Унию народу Шотландии, который питал к ней удивительное отвращение. Благодаря Унии Англия приобрела значительное приращение земли и простерла государство до самого моря по всему острову, заперев тем самым черный ход для врага, который пожелал бы вторгнуться. |
| They got an accession of above a million of useful subjects, constituting a never-failing nursery of seamen, soldiers, labourers, and mechanics; a most valuable acquisition to a trading country, exposed to foreign wars, and obliged to maintain a number of settlements in all the four quarters of the globe. In the course of seven years, during the last war, Scotland furnished the English army and navy with seventy thousand men, over and above those who migrated to their colonies, or mingled with them at home in the civil departments of life. This was a very considerable and seasonable supply to a nation, whose people had been for many years decreasing in number, and whose lands and manufactures were actually suffering for want of hands. | Англия получила свыше миллиона весьма полезных ей подданных, неисчерпаемый рассадник матросов, солдат, земледельцев и ремесленников - знатное приобретение для государства торгового, для государства, ведущего войны на чужих землях и вынужденного заводить поселения во всех частях света. В течение семи лет последней войны Шотландия поставила в английскую армию и во флот семьдесят тысяч человек, помимо тех, кои переселились в колонии Англии или, смешавшись с ее населением, зажили мирной жизнью! Это было значительное и весьма своевременное подспорье для государства, население которого уменьшалось в течение многих лет, а земли и мануфактуры страдали от недостачи работников. |
| I need not remind you of the hackneyed maxim, that, to a nation in such circumstances, a supply of industrious people is a supply of wealth; nor repeat an observation, which is now received as an eternal truth, even among the English themselves, that the Scots who settle in South-Britain are remarkably sober, orderly, and industrious.' | Нет нужды напоминать вам известное всем правило, что для нации - приток трудолюбивых людей есть приращение богатства; и не стану я упоминать об истине, ныне даже для англичан непреложной, что шотландцы, которые селятся в южной Британии, суть люди на редкость трезвые, добропорядочные и трудолюбивые... |
| I allowed the truth of this remark, adding, that by their industry, oeconomy, and circumspection, many of them in England, as well as in her colonies, amassed large fortunes, with which they returned to their own country, and this was so much lost to South-Britain. | Я признал справедливость его замечания, однако же добавил, что многим из них благодаря их трудолюбию, бережливости и осмотрительности удается нажить, как в Англии, так и в ее колониях, большое состояние, с которым они и возвращаются к себе на родину, чем приносят ущерб южной Британии. |
| -- 'Give me leave, sir (said he), to assure you, that in your fact you are mistaken, and in your deduction erroneous. Not one in two hundred that leave Scotland ever returns to settle in his own country; and the few that do return, carry thither nothing that can possibly diminish the stock of South-Britain; for none of their treasure stagnates in Scotland -- There is a continual circulation, like that of the blood in the human body, and England is the heart, to which all the streams which it distributes are refunded and returned: nay, in consequence of that luxury which our connexion with England hath greatly encouraged, if not introduced, all the produce of our lands, and all the profits of our trade, are engrossed by the natives of South-Britain; for you will find that the exchange between the two kingdoms is always against Scotland; and that she retains neither gold nor silver sufficient for her own circulation. | - Разрешите мне, сэр, заметить, - сказал лейтенант, - что вы заблуждаетесь касательно фактов и выводы у вас ошибочные. Разве что один человек из двухсот, покинувших Шотландию, возвращается назад на родину, а немногие, которые возвращаются, не привозят ничего такого, что могло бы нанести ущерб сокровищам Англии, ибо их богатство недолго остается в Шотландии. Подобно крови в человеческом теле, деньги непрерывно круговращаются, и Англия есть сердце, к коему устремляются и куда снова втекают все изливаемые ею потоки. Мало того, вследствие той роскоши, которую после присоединения нашего Англия если и не ввела, то, во всяком случае, всячески поощряла, все доходы наших земель и всю прибыль от нашей торговли присваивают природные англичане. Ведь вы не станете отрицать, что денежный обмен между двумя королевствами всегда бывает не в пользу Шотландии, и у Шотландии никогда не хватает для ее нужд золота и серебра. |
| -- The Scots, not content with their own manufactures and produce, which would very well answer all necessary occasions, seem to vie with each other in purchasing superfluities from England; such as broad-cloth, velvets, stuffs, silks, lace, furs, jewels, furniture of all sorts, sugar, rum, tea, chocolate and coffee; in a word, not only every mode of the most extravagant luxury, but even many articles of convenience, which they might find as good, and much cheaper in their own country. | Шотландцы не довольствуются плодами своей земли и изделиями своих мануфактур, коих было бы вполне достаточно для всех ее потребностей. Они словно состязаются меж собой, кто больше затратит денег на излишества, на предметы роскоши, привозимые из Англии, как, например, тонкие сукна, бархат, шелка, кружева, меха, драгоценности, всевозможная утварь, а также сахар, ром, чай, шоколад и кофе, - одним словом, не только то, чего требует расточительная мода, но и немало вещей для повседневного обихода, каковые можно было бы найти на родине, да к тому же подешевле. |
| For all these particulars, I conceive, England may touch about one million sterling a-year. -- I don't pretend to make an exact calculation; perhaps, it may be something less, and perhaps, a great deal more. The annual revenue arising from all the private estates of Scotland cannot fall short of a million sterling; and, I should imagine, their trade will amount to as much more. | За все эти вещи Англия получает в год миллион фунтов стерлингов - с точностью я не подсчитывал, может быть, немного меньше, а возможно, много больше. Годовой доход Шотландии от всех земельных угодий равен примерно миллиону фунтов, а торговля приносит, я думаю, еще столько же. |
| -- I know the linen manufacture alone returns near half a million, exclusive of the home-consumption of that article. | Одни только полотняные мануфактуры дают полмиллиона, не считая дохода от продажи полотна внутри страны. |
| -- If, therefore, North-Britain pays a ballance of a million annually to England, I insist upon it, that country is more valuable to her in the way of commerce, than any colony in her possession, over and above the other advantages which I have specified: | Стало быть, если Шотландия платит Англии в год миллион фунтов, я утверждаю, что страна сия полезна для Англии больше, чем любая колония, не беря в рассуждение прочие упомянутые мною значительные выгоды. |
| therefore, they are no friends, either to England or to truth, who affect to depreciate the northern part of the united kingdom.' | Итак, те, кто ставит ни во что северную часть Объединенного королевства, суть подлинные враги не только Англии, но и истины! |
| I must own, I was at first a little nettled to find myself schooled in so many particulars. -- Though I did not receive all his assertions as gospel, I was not prepared to refute them; and I cannot help now acquiescing in his remarks so far as to think, that the contempt for Scotland, which prevails too much on this side the Tweed, is founded on prejudice and error. -- After some recollection, | Должен сознаться, что сперва я был раздражен, когда он припер меня к стене всеми своими рассуждениями. Правда, я отнюдь не собирался принимать их за истину евангельскую, но не был подготовлен к тому, чтобы их опровергать. А теперь я поневоле должен согласиться с его замечанием, что презрение, питаемое к Шотландии и весьма распространенное по ею сторону Твида, основано на предрассудке и заблуждении. После некоторого размышления я сказал: |
| 'Well, captain (said I), you have argued stoutly for the importance of your own country: for my part, I have such a regard for our fellow-subjects of North-Britain, that I shall be glad to see the day, when your peasants can afford to give all their oats to their cattle, hogs, and poultry, and indulge themselves with good wheaten loaves, instead of such poor, unpalatable, and inflammatory diet.' | - Ну, что ж, лейтенант, вы приводили сильные доводы в защиту вашей родины. Что касается меня, то я питаю к нашим северным подданным такое уважение, что хотел бы дожить до того дня, когда ваши крестьяне смогут весь свой овес скормить скоту, домашней птице и свиньям, а себя будут баловать хорошим пшеничным хлебом вместо теперешней нищенской, невкусной и нездоровой пищи. |
| Here again I brought my self into a premunire with the disputative Caledonian. He said he hoped he should never see the common people lifted out of that sphere for which they were intended by nature and the course of things; that they might have some reason to complain of their bread, if it were mixed, like that of Norway, with saw dust and fish-bones; but that oatmeal was, he apprehended, as nourishing and salutary as wheat-flour, and the Scots in general thought it at least as savoury. -- He affirmed, that a mouse, which, in the article of self-preservation, might be supposed to act from infallible instinct, would always prefer oats to wheat, as appeared from experience; for, in a place where there was a parcel of each, that animal has never begun to feed upon the latter till all the oats were consumed: for their nutritive quality, he appealed to the hale, robust constitutions of the people who lived chiefly upon oatmeal; and, instead of being inflammatory, he asserted, that it was a cooling sub-acid, balsamic and mucilaginous; insomuch, that in all inflammatory distempers, recourse was had to water-gruel, and flummery made of oatmeal. | Но тут я снова задел спорщика-шотландца. Он выразил надежду, что никогда не увидит того, как простой народ выходит из состояния, к коему природа и естественный порядок вещей его предназначили; крестьяне могли бы, пожалуй, жаловаться на свой хлеб, если бы он смешан был, как в Норвегии, с опилками и рыбьими костями, но овсяная мука, сколько ему известно, так же питательна и полезна, как и пшеничная, и, по мнению шотландцев, нисколько не менее вкусна. Он утверждал, что мышь, которая ради самосохранения подчиняется непогрешимому врожденному побуждению, всегда предпочитает овес пшенице, как это доказано опытом, ибо когда в одном месте кладут мешочек с овсом и мешочек с пшеницей, мышь принимается за пшеницу только после того, как покончит с овсом. Что же касается до питательных качеств, то он сослался на здоровье и крепкое телосложение тех людей, которые питаются главным образом овсяной мукой; он утверждал также, что овсяная мука не только не горячит, но, наоборот, освежает, успокаивает и содержит умеренную кислоту и влажную вязкость, а при болезнях, воспаляющих кровь, лекари прописывают густую овсяную кашу или жидкую, сваренную на воде. |
| 'At least (said I), give me leave to wish them such a degree of commerce as may enable them to follow their own inclinations.' | - Позвольте же мне, по крайней мере, - сказал я, - пожелать шотландцам развивать торговлю, дабы она могла бы удовлетворять их склонностям. |
| -- 'Heaven forbid! (cried this philosopher). Woe be to that nation, where the multitude is at liberty to follow their own inclinations! Commerce is undoubtedly a blessing, while restrained within its proper channels; but a glut of wealth brings along with it a glut of evils: it brings false taste, false appetite, false wants, profusion, venality, contempt of order, engendering a spirit of licentiousness, insolence, and faction, that keeps the community in continual ferment, and in time destroys all the distinctions of civil society; so that universal anarchy and uproar must ensue. Will any sensible man affirm, that the national advantages of opulence are to be sought on these terms?' 'No, sure; but I am one of those who think, that, by proper regulations, commerce may produce every national benefit, without the allay of such concomitant evils.' | - Упаси боже! - воскликнул философ. - Горе тому государству, где чернь следует свободно своим склонностям! Торговля поистине благодать божья, доколе не выходит за надлежащие границы, но чем больше богатств - тем больше зла. Богатства порождают ложный вкус, ложные нужды, ложные склонности, расточительность, продажность, пренебрежение к законам, рождают дух бесчинства, наглости, мятежа, который держит государство в непрерывном брожении и с течением времени уничтожает всякое различие между сословиями в обществе. А последствия сего - всеобщее безначалие и бунт! Кто из благоразумных людей станет утверждать, что при таких условиях национальное богатство есть благо? Разумеется, никто! Но я - один из тех, кто полагает, что торговля, при надлежащем ее благоустройстве, может принести государству пользу, и сие не будет сопряжено с бедствиями. |
| So much for the dogmata of my friend Lismahago, whom I describe the more circumstantially, as I firmly believe he will set up his rest in Monmouthshire. | Но пора кончать с поучениями друга моего Лисмахаго, которого я описываю столь подробно в рассуждении того, что он, наверно, поселится в Монтмаутшире. |
| Yesterday, while I was alone with him he asked, in some confusion, if I should have any objection to the success of a gentleman and a soldier, provided he should be so fortunate as to engage my sister's affection. I answered without hesitation, that my sister was old enough to judge for herself; and that I should be very far from disapproving any resolution she might take in his favour. -- His eyes sparkled at this declaration. He declared, he should think himself the happiest man on earth to be connected with my family; and that he should never be weary of giving me proofs of his gratitude and attachment. | Вчера, когда я остался с ним наедине, он спросил в некотором смущении, не буду ли я ставить препоны успехам джентльмена и солдата, ежели ему выпадет на долю счастье завоевать расположение моей сестрицы. Не колеблясь, я отвечал, что моя сестрица в таких летах, что сама может решать за себя, и что я не помышляю сопротивляться любому ее решению, которое она соблаговолит принять в его пользу. В ответ на эти слова глаза его заблистали. Он заявил, что сочтет себя счастливейшим из смертных, если будет принят в наше семейство, и что никогда не устанет предъявлять мне доказательства своей преданности и благодарности. |
| I suppose Tabby and he are already agreed; in which case, we shall have a wedding at Brambleton-hall, and you shall give away the bride. -- It is the least thing you can do, by way of atonement for your former cruelty to that poor love-sick maiden, who has been so long a thorn in the side of | Мне кажется, они с Табби уже договорились, а значит, мы сыграем свадьбу в Брамблтон-Холле и вы будете посаженым отцом невесты. Сей труд - самое легкое, что вам придется сделать, чтобы загладить прежнюю вашу жестокость к уязвленной любовью девственнице, которая так долго торчала, словно шип, в боку вашего |
| Yours, MATT. BRAMBLE Sept. 20. | М. Брамбла, 20 сентября |
| We have been at Buxton; but, as I did not much relish either the company or the accommodations, and had no occasion for the water, we stayed but two nights in the place. | Были мы в Бакстоне, но мне не понравились ни квартира, ни общество, а так как я не нуждался в тамошних водах, то провели мы в сем городе только две ночи. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая