Краткая коллекция англтекстов
Чарльз Теккерей
Vanity Fair/Ярмарка тщеславия
CHAPTER XXI/ГЛАВА XXI A Quarrel About an Heiress/Ссора из-за наследницы
| English | Русский |
| Love may be felt for any young lady endowed with such qualities as Miss Swartz possessed; and a great dream of ambition entered into old Mr. Osborne's soul, which she was to realize. He encouraged, with the utmost enthusiasm and friendliness, his daughters' amiable attachment to the young heiress, and protested that it gave him the sincerest pleasure as a father to see the love of his girls so well disposed. | Нетрудно воспылать любовью к молодой особе, наделенной такими достоинствами, как мисс Суорц. И вот в душу старого мистера Осборна вкралась великая честолюбивая мечта, и мисс Суорц призвана была ее осуществить. Он поощрял с величайшим, рвением и дружелюбием нежную приязнь своих дочерей к молодой наследнице и заявлял, что ему, как отцу, доставляет искреннейшее удовольствие видеть, что любовь его девочек избрала себе достойный предмет. |
| "You won't find," he would say to Miss Rhoda, "that splendour and rank to which you are accustomed at the West End, my dear Miss, at our humble mansion in Russell Square. My daughters are plain, disinterested girls, but their hearts are in the right place, and they've conceived an attachment for you which does them honour--I say, which does them honour. I'm a plain, simple, humble British merchant--an honest one, as my respected friends Hulker and Bullock will vouch, who were the correspondents of your late lamented father. You'll find us a united, simple, happy, and I think I may say respected, family--a plain table, a plain people, but a warm welcome, my dear Miss Rhoda--Rhoda, let me say, for my heart warms to you, it does really. I'm a frank man, and I like you. A glass of Champagne! Hicks, Champagne to Miss Swartz." | - В нашем скромном особняке на Рассел-сквер, моя дорогая, - говаривал он мисс Роде, - вы не найдете того великолепия и не встретите того круга, к которому привыкли в Вест-Энде. Мои дочери простые, бесхитростные девочки, но сердце у них золотое, и они питают к вам привязанность, которая делает им честь, - да, делает им честь. Я простой, обыкновенный скромный английский купец, честный, как могут засвидетельствовать мои почтенные друзья Халкер и Буллок, бывшие доверенные вашего покойного батюшки, царствие ему небесное. Вы найдете у нас дружную, простую, счастливую и - надеюсь, могу так сказать - почтенную семью; простой стол, простых людей, но горячий прием, дорогая моя мисс... Рода, - позвольте мне так вас называть, потому что сердце мое, право, полно горячей к вам приязни. Я человек откровенный, и вы мне нравитесь. Бокал шампанского! Хикс, шампанского мисс Суорц! |
| There is little doubt that old Osborne believed all he said, and that the girls were quite earnest in their protestations of affection for Miss Swartz. People in Vanity Fair fasten on to rich folks quite naturally. If the simplest people are disposed to look not a little kindly on great Prosperity (for I defy any member of the British public to say that the notion of Wealth has not something awful and pleasing to him; and you, if you are told that the man next you at dinner has got half a million, not to look at him with a certain interest)--if the simple look benevolently on money, how much more do your old worldlings regard it! Their affections rush out to meet and welcome money. Their kind sentiments awaken spontaneously towards the interesting possessors of it. I know some respectable people who don't consider themselves at liberty to indulge in friendship for any individual who has not a certain competency, or place in society. They give a loose to their feelings on proper occasions. And the proof is, that the major part of the Osborne family, who had not, in fifteen years, been able to get up a hearty regard for Amelia Sedley, became as fond of Miss Swartz in the course of a single evening as the most romantic advocate of friendship at first sight could desire. | Нет никакого сомнения, что старик Осборн верил всему, что говорил, а его дочери совершенно искренне заявляли о своей любви к мисс Суорц. На Ярмарке Тщеславия люди, естественно, льнут к богачам. И если самый заурядный обыватель с умилением взирает на большое богатство (вызываю любого представителя пашей так называемой порядочной публики положа руку на сердце сказать, что понятие "богатство" не заключает в себе чего-то приятного ему и внушающего благоговение; да и вы сами, если вам шепнуть, что ваш сосед за столом - счастливый обладатель полумиллиона, - разве не будете разглядывать его с особым интересом?), если даже заурядный обыватель тает при виде богатства, то что уж говорить об испытанных людях света. Их чувства, можно сказать, рвутся наружу, чтобы приветствовать большие деньги, а сердце готово воспылать любовью к неотразимому обладателю оных. Я знаю многих почтенных особ, которые не считают себя вправе снизойти до дружбы с человеком, не имеющим известного веса или положения в обществе. Они дают волю своим чувствам только в подобающих случаях. И вот вам доказательство: большинство членов семьи Осборнов на протяжении пятнадцати лет не способно было проявить хоть сколько-нибудь сердечное отношение к Эмилии Седли, а к мисс Суорц они за один вечер воспылали такой любовью, которой только может пожелать самый восторженный поклонник дружбы с первого взгляда. |
| What a match for George she'd be (the sisters and Miss Wirt agreed), and how much better than that insignificant little Amelia! Such a dashing young fellow as he is, with his good looks, rank, and accomplishments, would be the very husband for her. Visions of balls in Portland Place, presentations at Court, and introductions to half the peerage, filled the minds of the young ladies; who talked of nothing but George and his grand acquaintances to their beloved new friend. | Какая это была бы партия для Джорджа (в полном единодушии заявляли сестры и мисс Уирт) и насколько же мисс Суорц лучше этой ничтожной Эмилии! Такой блестящий молодой человек, как Джордж, с его прекрасной внешностью и положением, с его дарованиями, был бы для нее самым подходящим мужем. Картины балов на Порт-ленд-Плейс, представлений ко двору, знакомства с доброй половиной пэров волновали воображение молодых девиц, и они только и говорили что о своей милой новой подруге, о Джордже да о его важных знакомых. |
| Old Osborne thought she would be a great match, too, for his son. He should leave the army; he should go into Parliament; he should cut a figure in the fashion and in the state. His blood boiled with honest British exultation, as he saw the name of Osborne ennobled in the person of his son, and thought that he might be the progenitor of a glorious line of baronets. He worked in the City and on 'Change, until he knew everything relating to the fortune of the heiress, how her money was placed, and where her estates lay. | Старик Осборн тоже думал, что мулатка будет отличной партией для его сына. Джордж выйдет в отставку, пройдет в парламент, займет видное место и в высшем свете, и в государстве. Кровь у него вскипела радостным волнением от переизбытка верноподданнических чувств, и он уже видел, как имя Осборнов украшено дворянским титулом, пожалованным его сыну, и мечтал о том, что станет родоначальником славной линии баронетов. Он усиленно разнюхивал в Сити и на бирже, пока не разузнал все относительно состояния наследницы, порядка и способа размещения ее капиталов и местоположения принадлежащих ей недвижимостей. |
| Young Fred Bullock, one of his chief informants, would have liked to make a bid for her himself (it was so the young banker expressed it), only he was booked to Maria Osborne. But not being able to secure her as a wife, the disinterested Fred quite approved of her as a sister-in-law. "Let George cut in directly and win her," was his advice. "Strike while the iron's hot, you know--while she's fresh to the town: in a few weeks some d--- fellow from the West End will come in with a title and a rotten rent-roll and cut all us City men out, as Lord Fitzrufus did last year with Miss Grogram, who was actually engaged to Podder, of Podder & Brown's. The sooner it is done the better, Mr. Osborne; them's my sentiments," the wag said; though, when Osborne had left the bank parlour, Mr. Bullock remembered Amelia, and what a pretty girl she was, and how attached to George Osborne; and he gave up at least ten seconds of his valuable time to regretting the misfortune which had befallen that unlucky young woman. | Фред Буллок, один из его главных осведомителей, был бы не прочь и сам поторговаться за нее (как выразился наш юный банкир), но только он уже записал себе на приход Марию Осборн. Не имея возможности заполучить мисс Суорц в качестве жены, бескорыстный Фред весьма одобрял ее в качестве невестки. "Пусть Джордж вступает в игру и выигрывает ее, - таков был его совет. - Но только куй железо, пока горячо. Сейчас ее еще не знают в Лондоне, а через несколько недель явится из Вест-Энда какой-нибудь распроклятый молодчик с титулом и разоренным родовым поместьем и выставит за двери всех нас, дельцов из Сити, как это сделал в прошлом году лорд Фицруфус с мисс Грогрем, даром что она уже была просватана за Подера из фирмы "Подер и Браун". Чем скорее, тем лучше, мистер Осборн. Вот мое мнение", - советовал наш мудрец. Впрочем, когда мистер Осборн покинул приемную банка, мистер Буллок вспомнил Эмилию, какая она хорошенькая, как привязана к Джорджу Осборну, и потратил, по крайней мере, десять секунд своего драгоценного времени на сожаления о злой беде, обрушившейся на несчастную девушку. |
| While thus George Osborne's good feelings, and his good friend and genius, Dobbin, were carrying back the truant to Amelia's feet, George's parent and sisters were arranging this splendid match for him, which they never dreamed he would resist. | Таким образом, в то время как благие намерения самого Джорджа Осборна и его добрый друг и гений Доббин влекли нашего повесу обратно к ногам Эмилии, родитель Джорджа и его сестры занимались устройством для него этой великолепной партии, ни на минуту не помышляя, что он может воспротивиться их плану. |
| When the elder Osborne gave what he called "a hint," there was no possibility for the most obtuse to mistake his meaning. He called kicking a footman downstairs a hint to the latter to leave his service. With his usual frankness and delicacy he told Mrs. Haggistoun that he would give her a cheque for five thousand pounds on the day his son was married to her ward; and called that proposal a hint, and considered it a very dexterous piece of diplomacy. He gave George finally such another hint regarding the heiress; and ordered him to marry her out of hand, as he would have ordered his butler to draw a cork, or his clerk to write a letter. | Когда Осборн-старший, по его собственному выражению, изъяснялся "намеками", то даже самый заведомый тупица не мог понять его превратно. Так, спуская лакея с лестницы основательным пинком, он как бы давал ему понять, что в его услугах больше не нуждаются. Миссис Хаггистон он заявил со своей обычной прямотой и деликатностью, что выпишет ей чек на пять тысяч фунтов в тот самый день, когда его сын женится на ее подопечной. Это тоже был тонкий намек и чрезвычайно ловкий дипломатический ход. В конце концов он и Джорджу сделал соответствующий намек - то есть приказал ему жениться на мисс Суорц, и баста, - как приказал бы дворецкому откупорить бутылку вина или конторщику составить деловое письмо. |
| This imperative hint disturbed George a good deal. He was in the very first enthusiasm and delight of his second courtship of Amelia, which was inexpressibly sweet to him. The contrast of her manners and appearance with those of the heiress, made the idea of a union with the latter appear doubly ludicrous and odious. Carriages and opera-boxes, thought he; fancy being seen in them by the side of such a mahogany charmer as that! Add to all that the junior Osborne was quite as obstinate as the senior: when he wanted a thing, quite as firm in his resolution to get it; and quite as violent when angered, as his father in his most stern moments. | Этот властный намек сильно смутил Джорджа. Он переживал первые восторги и сладость своего второго романа с Эмилией, невыразимо для него приятного. Контраст между манерами и внешностью Эмилии и наследницы делал самую мысль о союзе с последней смешной и ненавистной. Что толку в пышных экипажах и оперных ложах, думал он, если его увидят там в обществе черномазой прелестницы! Прибавьте ко всему, что Осборн-младшпй не уступал в упрямстве старшему: когда ему чего-либо хотелось, он был так же тверд в стремлении добиться своего и так же быстро приходил в ярость, когда бывал раздражен, как и его отец в свои наиболее грозные минуты. |
| On the first day when his father formally gave him the hint that he was to place his affections at Miss Swartz's feet, George temporised with the old gentleman. | В первый день, когда мистер Осборн сделал ему недвусмысленный намек, что он должен повергнуть свои чувства к ногам мисс Суорц, Джордж попытался оттянуть решение. |
| "You should have thought of the matter sooner, sir," he said. "It can't be done now, when we're expecting every day to go on foreign service. Wait till my return, if I do return"; and then he represented, that the time when the regiment was daily expecting to quit England, was exceedingly ill-chosen: that the few days or weeks during which they were still to remain at home, must be devoted to business and not to love-making: time enough for that when he came home with his majority; "for, I promise you," said he, with a satisfied air, "that one way or other you shall read the name of George Osborne in the Gazette." | - Вам следовало бы подумать об этом раньше, сэр, - сказал он. - Сейчас ничего не сделаешь, когда мы каждую минуту ждем приказа выступать в заграничный поход. Подождите до моего возвращения, если только я вернусь. - И тут он стал доказывать, что время выбрано крайне неудачно, так как полк со дня на день может покинуть Англию; что те немногие дни и недели, которые ему еще остается пробыть дома, должны быть посвящены делам, а не ухаживаниям. Это успеется, когда он вернется домой в майорском чине. - А я обещаю вам, - сказал он с самоуверенным видом, - что так или иначе, но вы увидите в "Газете" имя Джорджа Осборна. |
| The father's reply to this was founded upon the information which he had got in the City: that the West End chaps would infallibly catch hold of the heiress if any delay took place: that if he didn't marry Miss S., he might at least have an engagement in writing, to come into effect when he returned to England; and that a man who could get ten thousand a year by staying at home, was a fool to risk his life abroad. | Ответ на это отца основывался на сведениях, полученных им в Сити; при малейшем промедлении вест-эндские молодчики обязательно зацапают наследницу. Если сын не женится на мисс Суорц сейчас, то, во всяком случае, может заручиться письменным ее обещанием, которое вступит в силу по его возвращении в Англию. А кроме того, человек, который может получать десять тысяч в год дома, должен быть дураком, чтобы рисковать своей жизнью за границей. |
| "So that you would have me shown up as a coward, sir, and our name dishonoured for the sake of Miss Swartz's money," George interposed. | - Значит, вы хотите, чтобы я оказался трусом, сэр, а наше имя было опозорено ради денег мисс Суорц? - перебил его Джордж. |
| This remark staggered the old gentleman; but as he had to reply to it, and as his mind was nevertheless made up, he said, | Это замечание озадачило старого джентльмена, но так как ему все-таки нужно было ответить сыну, а решение его было непреклонно, то он сказал: |
| "You will dine here to-morrow, sir, and every day Miss Swartz comes, you will be here to pay your respects to her. If you want for money, call upon Mr. Chopper." | - Вы будете обедать завтра у меня, сэр. И всякий раз, когда у нас бывает мисс Суорц, извольте быть дома, чтобы засвидетельствовать ей свое уважение. Если вам нужны деньги, обратитесь к мистеру Чопперу. |
| Thus a new obstacle was in George's way, to interfere with his plans regarding Amelia; and about which he and Dobbin had more than one confidential consultation. His friend's opinion respecting the line of conduct which he ought to pursue, we know already. And as for Osborne, when he was once bent on a thing, a fresh obstacle or two only rendered him the more resolute. | Таким образом, на пути Джорджа возникло новое препятствие, мешавшее его планам относительно Эмилии. И об этом у него с Доббином было не одно тайное совещание. Мы уже знаем мнение его друга насчет того, какой линии поведения ему следовало держаться. Что же касается Осборна, то, когда он задавался какой-нибудь целью, всякое новое препятствие, или скопление их, только усиливало его решимость. |
| The dark object of the conspiracy into which the chiefs of the Osborne family had entered, was quite ignorant of all their plans regarding her (which, strange to say, her friend and chaperon did not divulge), and, taking all the young ladies' flattery for genuine sentiment, and being, as we have before had occasion to show, of a very warm and impetuous nature, responded to their affection with quite a tropical ardour. And if the truth may be told, I dare say that she too had some selfish attraction in the Russell Square house; and in a word, thought George Osborne a very nice young man. His whiskers had made an impression upon her, on the very first night she beheld them at the ball at Messrs. Hulkers; and, as we know, she was not the first woman who had been charmed by them. George had an air at once swaggering and melancholy, languid and fierce. He looked like a man who had passions, secrets, and private harrowing griefs and adventures. His voice was rich and deep. He would say it was a warm evening, or ask his partner to take an ice, with a tone as sad and confidential as if he were breaking her mother's death to her, or preluding a declaration of love. He trampled over all the young bucks of his father's circle, and was the hero among those third-rate men. Some few sneered at him and hated him. Some, like Dobbin, fanatically admired him. And his whiskers had begun to do their work, and to curl themselves round the affections of Miss Swartz. | Смуглолицый предмет заговора, составленного старейшинами клана Осборнов, - мисс Суорц - знать не знала всех планов, ее касавшихся (как ни странно, ее приятельница и наставница предпочла о них умолчать), и, принимая лесть молодых девиц за неподдельные чувства, да и обладая к тому же, как мы уже имели случай показать, горячей и необузданной натурой, отвечала на их любовь с чисто тропическим жаром. Хотя, признаться, были у мисс Суорц и другие, более личные мотивы, которые влекли ее в дом на Рассел-сквер. Короче говоря, она находила, что Джордж Осборн очаровательный молодой человек. Было что-то в повадке Джорджа, одновременно развязной и меланхолической, томной и пылкой, что заставляло угадывать в нем человека, обуреваемого страстями, скрывающего какие-то тайны и пережившего на своем веку много мучительного и опасного. Голос у него был звучный и проникновенный. Он мог сказать: "Какой чудный вечер!" - или предложить своей соседке мороженого таким печальным и задушевным тоном, точно сообщал ей о смерти ее матушки или собирался признаться в любви. Он оставлял далеко за флагом всех молодых щеголей отцовского круга и был героем среди этих людей третьего сорта. Кое-кто из них подшучивал над ним и ненавидел его. Другие, вроде Доббина, фанатически восторгались им. Так и сейчас его бакенбарды возымели свое действие и начали обвиваться вокруг сердца мисс Суорц. |
| Whenever there was a chance of meeting him in Russell Square, that simple and good-natured young woman was quite in a flurry to see her dear Misses Osborne. She went to great expenses in new gowns, and bracelets, and bonnets, and in prodigious feathers. She adorned her person with her utmost skill to please the Conqueror, and exhibited all her simple accomplishments to win his favour. The girls would ask her, with the greatest gravity, for a little music, and she would sing her three songs and play her two little pieces as often as ever they asked, and with an always increasing pleasure to herself. During these delectable entertainments, Miss Wirt and the chaperon sate by, and conned over the peerage, and talked about the nobility. | Как только представлялся случай встретиться с Джорджем на Рассел-сквер, эта наивная простушка рвалась навестить своих дорогих девиц Осбори. Она безрассудно сорила деньгами, покупая новые платья, браслеты, шляпы и чудовищные перья. Она украшала свою особу с невероятным старанием, чтобы понравиться завоевателю, и выставляла напоказ все свои простенькие таланты, чтобы приобрести его благосклонность. Девицы с величайшей серьезностью умоляли ее немного помузицировать, и она с готовностью принималась петь три своих романса и играть две свои пьески столько раз, сколько ее о том просили, причем каждый раз все с большим и большим удовольствием. Во время этих усладительных развлечений ее покровительница и мисс Уирт сидели рядом, склонившись над "Книгой пэров" и сплетничая о знати. |
| The day after George had his hint from his father, and a short time before the hour of dinner, he was lolling upon a sofa in the drawing-room in a very becoming and perfectly natural attitude of melancholy. He had been, at his father's request, to Mr. Chopper in the City (the old-gentleman, though he gave great sums to his son, would never specify any fixed allowance for him, and rewarded him only as he was in the humour). He had then been to pass three hours with Amelia, his dear little Amelia, at Fulham; and he came home to find his sisters spread in starched muslin in the drawing-room, the dowagers cackling in the background, and honest Swartz in her favourite amber-coloured satin, with turquoise bracelets, countless rings, flowers, feathers, and all sorts of tags and gimcracks, about as elegantly decorated as a she chimney-sweep on May-day. | На другой день после разговора с отцом Джордж, незадолго до обеда, сидел, небрежно развалясь на диване в гостиной, в очень милой и естественной меланхолической позе. Он побывал, по указанию отца, у мистера Чоппера в Сити (старый джентльмен хотя и давал сыну крупные суммы, но никогда не устанавливал ему определенного содержания, и награждал, только когда бывал в хорошем расположении духа). После этого он провел три часа в Фулеме с Эмилией, со своей дорогой маленькой Эмилией, а вернувшись домой, застал в гостиной сестер, разодетых в накрахмаленный муслин, обеих вдов, кудахтавших на заднем плане, и простушку Суорц в атласном платье излюбленного ею янтарного цвета, в браслетах, украшенных бирюзой, в бесчисленных кольцах, цветах и всевозможных финтифлюшках и побрякушках. Во всем этом убранстве она была так же элегантна, как трубочист в воскресный день. |
| The girls, after vain attempts to engage him in conversation, talked about fashions and the last drawing-room until he was perfectly sick of their chatter. He contrasted their behaviour with little Emmy's --their shrill voices with her tender ringing tones; their attitudes and their elbows and their starch, with her humble soft movements and modest graces. Poor Swartz was seated in a place where Emmy had been accustomed to sit. Her bejewelled hands lay sprawling in her amber satin lap. Her tags and ear-rings twinkled, and her big eyes rolled about. She was doing nothing with perfect contentment, and thinking herself charming. Anything so becoming as the satin the sisters had never seen. | После тщетных попыток вовлечь брата в разговор девушки затараторили о модах и последнем приеме во дворце. Джорджу вскоре стало тошно от их болтовни. Он сравнивал их поведение с поведением маленькой Эмми; их резкое визгливое кудахтанье - с мелодическими звуками ее нежного голоска; их позы, их локти, их накрахмаленные платья - с ее скромными мягкими движениями и застенчивой грацией. Бедняжка мисс Суорц сидела на том месте, которое прежде занимала Эмми. Ее покрытые драгоценностями руки лежали растопыренные на обтянутых желтым атласом коленях. Ее побрякушки и серьги сверкали, и она усиленно вращала глазами. Она утопала в самодовольстве и считала себя очаровательной. Сестры уверяли, будто никогда не видывали, чтобы к кому-нибудь так шел желтый атлас. |
| "Dammy," George said to a confidential friend, "she looked like a China doll, which has nothing to do all day but to grin and wag its head. By Jove, Will, it was all I I could do to prevent myself from throwing the sofa-cushion at her." He restrained that exhibition of sentiment, however. | "Черт побери, - рассказывал потом Джордж Осборн своему закадычному другу, - она была похожа на китайского болванчпка, который только и делает, что скалит зубы да кивает головой. En-богу, Уил, я едва-едва сдержался, чтобы не запустить в нее диванной подушкой!" Однако он ничем не обнаруживал своих чувств. |
| The sisters began to play the Battle of Prague. | Сестры заиграли "Битву под Прагой". |
| "Stop that d--- thing," George howled out in a fury from the sofa. "It makes me mad. You play us something, Miss Swartz, do. Sing something, anything but the Battle of Prague." | - Бросьте играть эту треклятую пьесу, - взревел Джордж со своего дивана. - Я от нее взбешусь. Сыграйте что-нибудь вы, мисс Суорц, пожалуйста. Спойте что хотите, но только не "Битву под Прагой". |
| "Shall I sing 'Blue Eyed Mary' or the air from the Cabinet?" Miss Swartz asked. | - Не спеть ли мне "Синеокую Мэри" или арию из "Кабинета"? - предложила мисс Суорц. |
| "That sweet thing from the Cabinet," the sisters said. | - Спойте эту миленькую арию из "Кабинета"! - подхватили сестры. |
| "We've had that," replied the misanthrope on the sofa | - Уже слышали! - подал реплику с дивана наш мизантроп. |
| "I can sing 'Fluvy du Tajy,'" Swartz said, in a meek voice, "if I had the words." It was the last of the worthy young woman's collection. | - Я могла бы спеть "Флюви дю Тахи", - продолжала мисс Суорц кротким голоском, - но только не знаю слова. - Это был самый свежий номер из репертуара достойной молодой особы. |
| "O, 'Fleuve du Tage,'" Miss Maria cried; "we have the song," and went off to fetch the book in which it was. | - О, "Fleuve du Tage" {"Река Тахо" (франц.).}, - сказала мисс Мария, - у нас есть ноты. - И она отправилась за нужной тетрадью. |
| Now it happened that this song, then in the height of the fashion, had been given to the young ladies by a young friend of theirs, whose name was on the title, and Miss Swartz, having concluded the ditty with George's applause (for he remembered that it was a favourite of Amelia's), was hoping for an encore perhaps, and fiddling with the leaves of the music, when her eye fell upon the title, and she saw "Amelia Sedley" written in the comer. | А ноты этого романса, весьма в то время популярного, были подарены молодым девицам одной их юной приятельницей, написавшей свое имя на обложке. Мисс Суорц, закончив песенку под аплодисменты Джорджа (ибо он вспомнил, что это был любимый романс Эмилип) и надеясь, что ее, быть может, попросят бисировать, сидела, перелистывая страницы нотной тетради, как вдруг взгляд ее упал на заголовок и она увидела надпись: "Эмилия Седли", выведенную в уголке. |
| "Lor!" cried Miss Swartz, spinning swiftly round on the music-stool, "is it my Amelia? Amelia that was at Miss P.'s at Hammersmith? I know it is. It's her. and--Tell me about her--where is she?" | - Боже! - воскликнула мисс Суорц, быстро повернувшись на фортепьянном табурете. - Неужели это моя Эмилия? Эмилия, которая училась в пансионе мисс Пинкертон в Хэммерсмите? Я знаю, это она. Это ее ноты... Расскажите мне о ней... где она? |
| "Don't mention her," Miss Maria Osborne said hastily. "Her family has disgraced itself. Her father cheated Papa, and as for her, she is never to be mentioned HERE." This was Miss Maria's return for George's rudeness about the Battle of Prague. | - Не упоминайте этого имени, - поспешно сказала мисс Мария Осборн. - Ее семья себя опозорила. Отец ее обманул батюшку, и здесь, у нас, лучше о ней не вспоминать. - Так мисс Мария отомстила Джорджу за его грубое замечание о "Битве под Прагой". |
| "Are you a friend of Amelia's?" George said, bouncing up. "God bless you for it, Miss Swartz. Don't believe what the girls say. SHE'S not to blame at any rate. She's the best--" | - Вы подруга Эмилии? - воскликнул Джордж, вскакивая с места. - Да благословит вас бог за это, мисс Суорц! Не верьте тому, что говорят мои сестрицы. Ее-то уж, во всяком случае, не за что бранить. Она лучшая... |
| "You know you're not to speak about her, George," cried Jane. "Papa forbids it." | - Не смей говорить о ней, Джордж, - взвизгнула Джейн. - Папенька запрещает! |
| "Who's to prevent me?" George cried out. "I will speak of her. I say she's the best, the kindest, the gentlest, the sweetest girl in England; and that, bankrupt or no, my sisters are not fit to hold candles to her. If you like her, go and see her, Miss Swartz; she wants friends now; and I say, God bless everybody who befriends her. Anybody who speaks kindly of her is my friend; anybody who speaks against her is my enemy. Thank you, Miss Swartz"; and he went up and wrung her hand. | - Кто может мне запретить? Хочу и буду говорить о ней! - возразил Джордж. - Я говорю, что она лучшая, милейшая, добрейшая, прелестнейшая девушка во всей Англии. Обанкротился Седли или нет, но только мои сестры не стоят и мизинца Эмилии. Если вы ее любите, навестите ее, мисс Суорц. Ей нужны сейчас друзья. И повторяю: да благословит бог всякого, кто отнесется к ней по-дружески. Каждый, кто отзовется о ней хорошо, - друг мне! Всякий, кто скажет о ней дурное слово, - мой враг! Благодарю вас, мисс Суорц. - И он подошел к мулатке и пожал ей руку. |
| "George! George!" one of the sisters cried imploringly. | - Джордж! Джордж! - взмолилась одна из сестер. |
| "I say," George said fiercely, "I thank everybody who loves Amelia Sed--" He stopped. Old Osborne was in the room with a face livid with rage, and eyes like hot coals. | - Заявляю, - яростно продолжал Джордж, - что буду благодарен каждому, кто любит Эмилию Сед... - Он остановился: старик Осборн стоял в комнате с помертвевшим от гнева лицом; глаза у него горели как раскаленные угли. |
| Though George had stopped in his sentence, yet, his blood being up, he was not to be cowed by all the generations of Osborne; rallying instantly, he replied to the bullying look of his father, with another so indicative of resolution and defiance that the elder man quailed in his turn, and looked away. He felt that the tussle was coming. | Хотя Джордж и замолк, не докончив фразы, все же кровь в нем вскипела, и сейчас его не испугали бы все поколения дома Осборнов. Мгновенно овладев собой, он ответил на гневный взгляд отца взглядом, столь откровенным по таившейся в нем решимости и вызову, что старший Осборн в свою очередь смутился и отвернулся. Он почувствовал, что ссора неизбежна. |
| "Mrs. Haggistoun, let me take you down to dinner," he said. "Give your arm to Miss Swartz, George," and they marched. | - Миссис Хаггистон, позвольте мне проводить вас к столу, - сказал он. - Предложи руку мисс Суорц, Джордж. - И шествие тронулось. |
| "Miss Swartz, I love Amelia, and we've been engaged almost all our lives," Osborne said to his partner; and during all the dinner, George rattled on with a volubility which surprised himself, and made his father doubly nervous for the fight which was to take place as soon as the ladies were gone. | - Мисс Суорц, я люблю Эмплию, и мы с ней помолвлены чуть ли не с детства, - заявил Осборн своей даме. И в течение всего обеда он болтал с таким оживлением, которое удивляло даже его самого, а отца заставило нервничать вдвойне, потому что битва должна была начаться, как только дамы выйдут из-за стола. |
| The difference between the pair was, that while the father was violent and a bully, the son had thrice the nerve and courage of the parent, and could not merely make an attack, but resist it; and finding that the moment was now come when the contest between him and his father was to be decided, he took his dinner with perfect coolness and appetite before the engagement began. Old Osborne, on the contrary, was nervous, and drank much. He floundered in his conversation with the ladies, his neighbours: George's coolness only rendering him more angry. It made him half mad to see the calm way in which George, flapping his napkin, and with a swaggering bow, opened the door for the ladies to leave the room; and filling himself a glass of wine, smacked it, and looked his father full in the face, as if to say, "Gentlemen of the Guard, fire first." The old man also took a supply of ammunition, but his decanter clinked against the glass as he tried to fill it. | Разница между отцом и сыном заключалась в том, что, в то время как отец был в гневе раздражителен и лют, сын обладал гораздо большей выдержкой и отвагой и мог не только наступать, но и отражать наступление. Он тоже приготовился к решительной схватке с отцом, по это не помешало ему приступить к обеду с полнейшим хладнокровием и прекрасным аппетитом. Наоборот, старший Осборн нервничал и много пил. Он путался в разговоре со своими соседками; хладнокровие Джорджа только пуще его бесило, и он чуть не обезумел, когда Джордж, взмахнув салфеткой, с преувеличенным поклоном распахнул перед дамами двери из столовой, а затем, налив себе вина, принялся смаковать его, глядя отцу прямо в глаза и как будто говоря: "Господа гвардейцы, стреляйте первыми!" Старик тоже возобновил запас картечи, по когда он наливал себе вино, графин предательски зазвенел о стакан. |
| After giving a great heave, and with a purple choking face, he then began. | После продолжительной паузы, весь побагровев, с перекошенным лицом, он наконец начал: |
| "How dare you, sir, mention that person's name before Miss Swartz to-day, in my drawing-room? I ask you, sir, how dare you do it?" | - Как вы смели, сэр, упомянуть имя этой особы у меня в гостиной, да еще в присутствии мисс Суорц? Я вас спрашиваю, сэр, как вы посмели это сделать? |
| "Stop, sir," says George, "don't say dare, sir. Dare isn't a word to be used to a Captain in the British Army." | - Остановитесь, сэр, - сказал Джордж, - я не потерплю ни от кого таких слов, сэр. Выражение "как вы смели" неуместно по отношению к капитану английской армии. |
| "I shall say what I like to my son, sir. I can cut him off with a shilling if I like. I can make him a beggar if I like. I WILL say what I like," the elder said. | - Я буду говорить своему сыну то, что захочу. Я могу оставить его без единого шиллинга, если захочу. Я могу превратить его в нищего, если захочу. Я буду говорить, что хочу! - воскликнул старик. |
| "I'm a gentleman though I AM your son, sir," George answered haughtily. "Any communications which you have to make to me, or any orders which you may please to give, I beg may be couched in that kind of language which I am accustomed to hear." | - Я джентльмен, хотя и ваш сын, сэр, - надменно отвечал Джордж. - Всякого рода сообщения, которые вы имеете мне сделать, или приказания, какие вам угодно будет мне отдать, я попросил бы излагать таким языком, к какому я привык. |
| Whenever the lad assumed his haughty manner, it always created either great awe or great irritation in the parent. Old Osborne stood in secret terror of his son as a better gentleman than himself; and perhaps my readers may have remarked in their experience of this Vanity Fair of ours, that there is no character which a low-minded man so much mistrusts as that of a gentleman. | Когда Джордж напускал на себя высокомерный тон, это всегда преисполняло родителя или великим трепетом, или великим раздражением. Старый Осборн втайне боялся своего сына, как джентльмена более высокой марки. Вероятно, моим читателям по собственному опыту, приобретенному на нашей Ярмарке Тщеславия, известно, что люди низменной души ни перед кем так не теряются, как перед истинным джентльменом. |
| "My father didn't give me the education you have had, nor the advantages you have had, nor the money you have had. If I had kept the company SOME FOLKS have had through MY MEANS, perhaps my son wouldn't have any reason to brag, sir, of his SUPERIORITY and WEST END AIRS (these words were uttered in the elder Osborne's most sarcastic tones). But it wasn't considered the part of a gentleman, in MY time, for a man to insult his father. If I'd done any such thing, mine would have kicked me downstairs, sir." | - Мой отец не дал мне образования, какое получили вы, он не предоставил мне ни тех преимуществ, какие имелись у вас, ни тех денежных средств, какими вы располагаете. Если бы я вращался в том обществе, где некоторые господа бывали благодаря моим средствам, пожалуй, у моего сына не было бы никаких резонов, сэр, кичиться своим превосходством и своими вест-эндскими замашками (эти слова старик Осборн произнес самым язвительным тоном). Но в мое время не считалось достойным джентльмена оскорблять своего отца. Если бы я сделал что-либо подобное, мой отец спустил бы меня с лестницы, сэр! |
| "I never insulted you, sir. I said I begged you to remember your son was a gentleman as well as yourself. I know very well that you give me plenty of money," said George (fingering a bundle of notes which he had got in the morning from Mr. Chopper). "You tell it me often enough, sir. There's no fear of my forgetting it." | - Я никак не оскорбил вас, сэр. Я сказал, что прошу вас помнить, что ваш сын такой же джентльмен, как и вы сами. Я очень хорошо знаю, что вы даете мне кучу денег, - продолжал Джордж (ощупывая пачку банковых билетов, полученных утром от мистера Чоппера). - Вы упоминаете об этом довольно часто, сэр. Незачем опасаться, что я это забуду! |
| "I wish you'd remember other things as well, sir," the sire answered. "I wish you'd remember that in this house--so long as you choose to HONOUR it with your COMPANY, Captain--I'm the master, and that name, and that that--that you--that I say--" | - Я хочу, чтобы вы помнили и о другом, сэр! - отвечал отец. - Я хочу, чтобы вы запомнили, что в этом доме - пока вам желательно, капитан, оказывать ему честь своим присутствием - я хозяин и что это имя... что вы... что я... |
| "That what, sir?" George asked, with scarcely a sneer, filling another glass of claret. | - Что прикажете, сэр? - спросил Джордж с легкой усмешкой, наливая себе еще стакан красного вина. |
| "----!" burst out his father with a screaming oath--"that the name of those Sedleys never be mentioned here, sir--not one of the whole damned lot of 'em, sir." | - ...! - выругался отец непечатным словом, - ...чтоб имя этих Седли никогда здесь не произносилось, сэр!.. Ни одного имени из всей этой проклятой шайки, сэр! |
| "It wasn't I, sir, that introduced Miss Sedley's name. It was my sisters who spoke ill of her to Miss Swartz; and by Jove I'll defend her wherever I go. Nobody shall speak lightly of that name in my presence. Our family has done her quite enough injury already, I think, and may leave off reviling her now she's down. I'll shoot any man but you who says a word against her." | - Это не я, сэр, упомянул имя мисс Седли. Мои сестры стали отзываться о ней дурно в разговоре с мисс Суорц. А я, клянусь, буду защищать ее где бы то ни было. При мне никто не посмеет пренебрежительно отзываться об этой девушке. Наше семейство уж и без того нанесло ей достаточно всяких обид и могло бы, я полагаю, вести себя приличнее теперь, когда она находится в унижении. Я застрелю всякого, кроме вас, кто скажет против нее хоть слово. |
| "Go on, sir, go on," the old gentleman said, his eyes starting out of his head. | - Продолжайте, сэр, продолжайте, - произнес старый джентльмен: от гнева глаза его готовы были выскочить из орбит. |
| "Go on about what, sir? about the way in which we've treated that angel of a girl? Who told me to love her? It was your doing. I might have chosen elsewhere, and looked higher, perhaps, than your society: but I obeyed you. And now that her heart's mine you give me orders to fling it away, and punish her, kill her perhaps--for the faults of other people. It's a shame, by Heavens," said George, working himself up into passion and enthusiasm as he proceeded, "to play at fast and loose with a young girl's affections--and with such an angel as that--one so superior to the people amongst whom she lived, that she might have excited envy, only she was so good and gentle, that it's a wonder anybody dared to hate her. If I desert her, sir, do you suppose she forgets me?" | - Продолжать? Но о чем же, сэр? О том, как мы обошлись с этой девушкой, с этим ангелом? Кто твердил мне, чтобы я любил ее? Вы! Я мог бы выбирать и в другом месте, поискать, пожалуй, где-нибудь повыше, а не в вашем кругу, по я повиновался. А теперь, когда ее сердце стало моим, вы приказываете мне отшвырнуть его прочь и наказать ее, может быть, даже убить, - за чужие ошибки. Клянусь небом, это позор! - говорил Джордж, взвинчивая себя все больше и больше, с нарастающей горячностью и словно в каком-то экстазе. - Стыдно играть чувствами молодой девушки... такого ангела, как она. Эмилпя настолько выше всех, среди кого она живет, что могла бы возбудить зависть; но она так добра и кротка, что просто удивительно, как кто-то мог ее возненавидеть. Если я брошу ее, сэр, то, как по-вашему, забудет она меня? |
| "I ain't going to have any of this dam sentimental nonsense and humbug here, sir," the father cried out. "There shall be no beggar- marriages in my family. If you choose to fling away eight thousand a year, which you may have for the asking, you may do it: but by Jove you take your pack and walk out of this house, sir. Will you do as I tell you, once for all, sir, or will you not?" | - Я не желаю, сэр, выслушивать всякие сентиментальные благоглупости и чепуху! - закричал отец. - У меня в семье не будет браков с нищими. Если вам не терпится выбросить восемь тысяч годового дохода, которые только ждут знака вашего, чтобы свалиться вам в руки, поступайте как знаете. Но тогда, клянусь богом, забирайте свои пожитки и убирайтесь из этого дома на все четыре стороны! Ну, что же, сэр? Намерены вы поступить, как я вам приказываю, или нет? Спрашиваю в последний раз. |
| "Marry that mulatto woman?" George said, pulling up his shirt- collars. "I don't like the colour, sir. Ask the black that sweeps opposite Fleet Market, sir. I'm not going to marry a Hottentot Venus." | - Женюсь ли я на этой мулатке? - проговорил Джордж, поправляя свои воротнички. - Мне не нравится ее масть, сэр. Предложите ее негру, сэр, который подметает улицу у Флитского рынка. Я не собираюсь жениться на готтентотской Венере. |
| Mr. Osborne pulled frantically at the cord by which he was accustomed to summon the butler when he wanted wine--and almost black in the face, ordered that functionary to call a coach for Captain Osborne. | Мистер Осборн рванул шнурок звонка, которым обычно требовал дворецкого, когда надо было подать еще вина, и с почерневшим лицом приказал ему вызвать карету для капитана Осборна. |
| "I've done it," said George, coming into the Slaughters' an hour afterwards, looking very pale. | - Все кончено, - сказал страшно бледный Джордж, входя час спустя к Слотеру. |
| "What, my boy?" says Dobbin. | - Что случилось, мой мальчик? - спросил Доббин. |
| George told what had passed between his father and himself. | Джордж рассказал, что произошло у него с отцом. |
| "I'll marry her to-morrow," he said with an oath. "I love her more every day, Dobbin." | - Женюсь на ней завтра же! - воскликнул он. - С каждым днем, Доббин, я люблю ее все больше. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая