Краткая коллекция текстов на французском языке
A. Dumas/А. Дюма
Les Trois Mousquetaires/Три мушкетера
Chapitre LX. EN FRANCE./Во Франции
| France | Русский |
| La première crainte du roi d'Angleterre, Charles Ier, en apprenant cette mort, fut qu'une si terrible nouvelle ne décourageât les Rochelois ; il essaya, dit Richelieu dans ses Mémoires, de la leur cacher le plus longtemps possible, faisant fermer les ports par tout son royaume, et prenant soigneusement garde qu'aucun vaisseau ne sortît jusqu'à ce que l'armée que Buckingham apprêtait fût partie, se chargeant, à défaut de Buckingham, de surveiller lui-même le départ. | Когда английский король Карл I узнал о смерти Бекингэма, его первым и самым большим опасением было, как бы эта страшная весть не лишила ларошельцев бодрости духа. Поэтому он старался, как рассказывает Ришелье в своих "Мемуарах", скрывать ее от них возможно дольше. Он приказал запереть все гавани своего государства и тщательно следить за тем, чтобы ни один корабль не вышел в море до отплытия армии, которую снаряжал Бекингэм и за отправкой которой, после его смерти, король сам взялся надзирать. |
| Il poussa même la sévérité de cet ordre jusqu'à retenir en Angleterre l'ambassadeur de Danemark, qui avait pris congé, et l'ambassadeur ordinaire de Hollande, qui devait ramener dans le port de Flessingue les navires des Indes que Charles Ier avait fait restituer aux Provinces- Unies. | Он довел строгость этого запрета до того, что даже задержал в Англии датских послов, которые уже откланялись ему, и голландского посла, который должен был доставить в Флиссинген ост-индские корабли, возвращенные Карлом I Соединенным Нидерландам. |
| Mais comme il ne songea à donner cet ordre que cinq heures après l'événement, c'est-à-dire à deux heures de l'après-midi, deux navires étaient déjà sortis du port : l'un emmenant, comme nous le savons, Milady, laquelle, se doutant déjà de l'événement, fut encore confirmée dans cette croyance en voyant le pavillon noir se déployer au mât du vaisseau amiral. | Но, так как он позаботился отдать этот приказ только через пять часов после печального события, то есть в два часа дня, два корабля успели выйти из гавани. Один, как мы знаем, увозил миледи, которая уже догадывалась о том, что произошло, и еще больше уверилась в своем предположении, увидев, что на мачте адмиральского корабля поднят черный флаг. |
| Quant au second bâtiment, nous dirons plus tard qui il portait et comment il partit. | Что касается второго корабля, мы расскажем после, кто на нем находился и каким образом он отплыл. |
| Pendant ce temps, du reste, rien de nouveau au camp de La Rochelle ; seulement le roi, qui s'ennuyait fort, comme toujours, mais peut-être encore un peu plus au camp qu'ailleurs, résolut d'aller incognito passer les fêtes de saint Louis à Saint-Germain, et demanda au cardinal de lui faire préparer une escorte de vingt mousquetaires seulement. Le cardinal, que l'ennui du roi gagnait quelquefois, accorda avec grand plaisir ce congé à son royal lieutenant, lequel promit d'être de retour vers le 15 septembre. | За это время, впрочем, в лагере под Ла-Рошелью не случилось ничего нового; только король, очень скучавший, как всегда, а в лагере, пожалуй, еще больше, чем в других местах, решил уехать инкогнито в Сен-Жермен - провести там день святого Людовика и попросил кардинала снарядить ему конвой всего из двадцати мушкетеров. Кардинал, которому иногда передавалась скука короля, с большим удовольствием предоставил этот отпуск своему царственному помощнику, обещавшему вернуться к 15 сентября. |
| M. de Tréville, prévenu par Son Eminence, fit son porte-manteau, et comme, sans en savoir la cause, il savait le vif désir et même l'impérieux besoin que ses amis avaient de revenir à Paris, il va sans dire qu'il les désigna pour faire partie de l'escorte. | Господин де Тревиль, уведомленный его высокопреосвященством, собрался в дорогу и, зная, что его друзья, по неизвестной ему причине, испытывают сильное желание и даже настоятельную потребность вернуться в Париж, разумеется, включил их в конвой короля. |
| Les quatre jeunes gens surent la nouvelle un quart d'heure après M. de Tréville, car ils furent les premiers à qui il la communiqua. Ce fut alors que d'Artagnan apprécia la faveur que lui avait accordée le cardinal en le faisant enfin passer aux mousquetaires ; sans cette circonstance, il était forcé de rester au camp tandis que ses compagnons partaient. | Четверо молодых людей узнали эту новость через четверть часа после г-на де Тревиля, так как им первым он сообщил о ней. Вот когда д'Артаньян особенно оценил милость, которую оказал ему кардинал, наконец-то позволив перейти в мушкетеры! Если бы не это обстоятельство, д'Артаньяну пришлось бы остаться в лагере, а его товарищи уехали бы без него. |
| On verra plus tard que cette impatience de remonter vers Paris avait pour cause le danger que devait courir Mme Bonacieux en se rencontrant au couvent de Béthune avec Milady, son ennemie mortelle. Aussi, comme nous l'avons dit, Aramis avait écrit immédiatement à Marie Michon, cette lingère de Tours qui avait de si belles connaissances, pour qu'elle obtînt que la reine donnât l'autorisation à Mme Bonacieux de sortir du couvent et de se retirer soit en Lorraine, soit en Belgique. La réponse ne s'était pas fait attendre, et, huit ou dix jours après, Aramis avait reçu cette lettre : | Нечего и говорить, что их побуждала вернуться в Париж мысль о той опасности, которая угрожала г-же Бонасье при встрече в Бетюнском монастыре с ее смертельным врагом - миледи. Поэтому, как мы уже сказали, Арамис немедленно написал той самой турской белошвейке, у которой были такие влиятельные знакомства, чтобы она испросила у королевы разрешение для г-жи Бонасье выйти из монастыря и удалиться в Лотарингию или Бельгию. Ответ не заставил себя долго ждать, и через девять-десять дней Арамис получил следующее письмо: |
| " Mon cher cousin, | "Любезный кузен! |
| " Voici l'autorisation de ma soeur à retirer notre petite servante du couvent de Béthune, dont vous pensez que l'air est mauvais pour elle. Ma soeur vous envoie cette autorisation avec grand plaisir, car elle aime fort cette petite fille, à laquelle elle se réserve d'être utile plus tard. | Вот вам разрешение моей сестры взять нашу юную служанку из Бетюнского монастыря, воздух которого, по вашему мнению, вреден для нее. Моя сестра с большим удовольствием посылает вам свое разрешение, так как она очень любит эту славную девушку и надеется в случае надобности быть ей полезной и в дальнейшем. |
| " Je vous embrasse. | Целую вас. |
| " MARIE MICHON. " | Аглая Мишон". |
| A cette lettre était jointe une autorisation ainsi conçue : | К этому письму было приложено разрешение, составленное в следующих выражениях: |
| " La supérieure du couvent de Béthune remettra aux mains de la personne qui lui remettra ce billet la novice qui était entrée dans son couvent sous ma recommandation et sous mon patronage. | "Настоятельнице Бетюнского монастыря надлежит передать на попечение того лица, которое вручит ей это письмо, послушницу, поступившую к ней в монастырь по моей рекомендации и находящуюся под моим покровительством. |
| " Au Louvre, le 10 août 1628. | В Лувре, 10 августа 1628 года. |
| " ANNE. " | Анна". |
| On comprend combien ces relations de parenté entre Aramis et une lingère qui appelait la reine sa soeur avaient égayé la verve des jeunes gens ; mais Aramis, après avoir rougi deux ou trois fois jusqu'au blanc des yeux aux grosses plaisanteries de Porthos, avait prié ses amis de ne plus revenir sur ce sujet, déclarant que s'il lui en était dit encore un seul mot, il n'emploierait plus sa cousine comme intermédiaire dans ces sortes d'affaires. | Можно себе представить, какую пищу веселому остроумию молодых людей давали эти родственные отношения Арамиса с белошвейкой, называвшей королеву своей сестрой! Но Арамис, два-три раза густо покраснев в ответ на грубоватые шутки Портоса, попросил своих друзей впредь не возвращаться к этой теме и заявил, что, если они скажут ему по этому поводу хоть одно слово, он больше не прибегнет в такого рода делах к посредничеству своей кузины. |
| Il ne fut donc plus question de Marie Michon entre les quatre mousquetaires, qui d'ailleurs avaient ce qu'ils voulaient : l'ordre de tirer Mme Bonacieux du couvent des carmélites de Béthune. Il est vrai que cet ordre ne leur servirait pas à grand-chose tant qu'ils seraient au camp de La Rochelle, c'est-à-dire à l'autre bout de la France ; aussi d'Artagnan allait-il demander un congé à M. de Tréville, en lui confiant tout bonnement l'importance de son départ, lorsque cette nouvelle lui fut transmise, ainsi qu'à ses trois compagnons, que le roi allait partir pour Paris avec une escorte de vingt mousquetaires, et qu'ils faisaient partie de l'escorte. | Поэтому о белошвейке больше не упоминалось в разговорах четырех мушкетеров, которые к тому же добились того, чего хотели: получили разрешение взять г-жу Бонасье из Бетюнского монастыря кармелиток. Правда, от этого разрешения им было мало пользы, пока они находились в лагере под Ла-Рошелью, иначе говоря - на другом конце Франции. А потому д'Артаньян уже собирался откровенно признаться г-ну де Тревилю, для чего ему необходимо уехать, и попросить у него отпуск, как вдруг г-н де Тревиль объявил ему и его трем товарищам, что король едет в Париж с конвоем из двадцати мушкетеров и что они назначены в число конвойных. |
| La joie fut grande. On envoya les valets devant avec les bagages, et l'on partit le 16 au matin. | Друзья очень обрадовались. Они послали слуг вперед с багажом и наутро выехали сами. |
| Le cardinal reconduisit Sa Majesté de Surgères à Mauzé, et là, le roi et son ministre prirent congé l'un de l'autre avec de grandes démonstrations d'amitié. | Кардинал проводил его величество от Сюржера до Мозе, и там король и его министр простились с взаимными изъявлениями дружеских чувств. |
| Cependant le roi, qui cherchait de la distraction, tout en cheminant le plus vite qu'il lui était possible, car il désirait être arrivé à Paris pour le 23, s'arrêtait de temps en temps pour voler la pie, passe-temps dont le goût lui avait autrefois été inspiré par de Luynes, et pour lequel il avait toujours conservé une grande prédilection. Sur les vingt mousquetaires, seize, lorsque la chose arrivait, se réjouissaient fort de ce bon temps ; mais quatre maugréaient de leur mieux. D'Artagnan surtout avait des bourdonnements perpétuels dans les oreilles, ce que Porthos expliquait ainsi : | Желая приехать в Париж к двадцать третьему числу, король как можно быстрее продвигался вперед. Однако в поисках развлечений он время от времени останавливался для соколиной охоты, своей излюбленной забавы, к которой некогда пристрастил его герцог де Люинь. Когда это случалось, шестнадцать мушкетеров из двадцати очень радовались такому веселому времяпрепровождению, а остальные четверо проклинали все на свете, в особенности д'Артаньян; у него постоянно звенело в ушах, что Портос объяснял следующим образом: |
| " Une très grande dame m'a appris que cela veut dire que l'on parle de vous quelque part. " | - Как мне сказала одна очень знатная дама, это значит, что о вас где-то вспоминают. |
| Enfin l'escorte traversa Paris le 23, dans la nuit ; le roi remercia M. de Tréville, et lui permit de distribuer des congés pour quatre jours, à la condition que pas un des favorisés ne paraîtrait dans un lieu public, sous peine de la Bastille. | Наконец в ночь на двадцать третье число конвой проехал Париж и добрался до места своего назначения. Король поблагодарил г-на де Тревиля и разрешил ему поочередно увольнять конвойных в отпуск на четыре дня, с условием, чтобы никто из счастливцев, под страхом заключения в Бастилию, не показывался в публичных местах. |
| Les quatre premiers congés accordés, comme on le pense bien, furent à nos quatre amis. Il y a plus, Athos obtint de M. de Tréville six jours au lieu de quatre et fit mettre dans ces six jours deux nuits de plus, car ils partirent le 24, à cinq heures du soir, et par complaisance encore, M. de Tréville postdata le congé du 25 au matin. | Первые четыре отпуска, как легко догадаться, были даны нашим четырем друзьям; более того, Атос выпросил у г-на де Тревиля шесть дней вместо четырех и присоединил к ним еще две ночи - они уехали двадцать четвертого, в пять часов вечера, а г-н де Тревиль любезно пометил отпуск двадцать пятым числом. |
| " Eh, mon Dieu, disait d'Artagnan, qui, comme on le sait, ne doutait jamais de rien, il me semble que nous faisons bien de l'embarras pour une chose bien simple : en deux jours, et en crevant deux ou trois chevaux (peu m'importe : j'ai de l'argent), je suis à Béthune, je remets la lettre de la reine à la supérieure, et je ramène le cher trésor que je vais chercher, non pas en Lorraine, non pas en Belgique, mais à Paris, où il sera mieux caché, surtout tant que M. le cardinal sera à La Rochelle. Puis, une fois de retour de la campagne, Eh bien, moitié par la protection de sa cousine, moitié en faveur de ce que nous avons fait personnellement pour elle, nous obtiendrons de la reine ce que nous voudrons. Restez donc ici, ne vous épuisez pas de fatigue inutilement ; moi et Planchet, c'est tout ce qu'il faut pour une expédition aussi simple. " | - Ах, Боже мой, по-моему, мы причиняем себе много хлопот из-за пустяков! - сказал д'Артаньян, как известно никогда ни в чем не сомневавшийся. - В два дня, загнав двух-трех лошадей, - это мне нипочем, деньги у меня есть! - я доскачу до Бетюна, вручу настоятельнице письмо королевы и увезу мою милую не в Лотарингию и не в Бельгию, а в Париж, - где она будет лучше укрыта, особенно пока кардинал будет стоять под Ла-Рошелью. А когда мы вернемся из похода, тут уж мы добьемся от королевы - отчасти пользуясь покровительством ее кузины, отчасти за оказанные нами услуги - всего, чего захотим. Оставайтесь здесь, не тратьте сил понапрасну! Меня и Планше вполне хватит для такого простого предприятия. |
| A ceci Athos répondit tranquillement : | На это Атос спокойно ответил: |
| " Nous aussi, nous avons de l'argent ; car je n'ai pas encore bu tout à fait le reste du diamant, et Porthos et Aramis ne l'ont pas tout à fait mangé. Nous crèverons donc aussi bien quatre chevaux qu'un. Mais songez, d'Artagnan, ajouta-t-il d'une voix si sombre que son accent donna le frisson au jeune homme, songez que Béthune est une ville où le cardinal a donné rendez-vous à une femme qui, partout où elle va, mène le malheur après elle. Si vous n'aviez affaire qu'à quatre hommes, d'Artagnan, je vous laisserais aller seul ; vous avez affaire à cette femme, allons-y quatre, et plaise à Dieu qu'avec nos quatre valets nous soyons en nombre suffisant ! | - У нас тоже есть деньги - я еще не пропил всей своей доли, полученной за перстень, а Портос и Арамис еще не всю ее проели. Стало быть, мы так же легко можем загнать четырех лошадей, как и одну. Но не забывайте, д'Артаньян... - прибавил он таким мрачным голосом, что юноша невольно вздрогнул, - не забывайте, что Бетюн - тот самый город, где кардинал назначил свидание женщине, которая повсюду, где бы она ни появлялась, приносит несчастье! Если бы вы имели дело только с четырьмя мужчинами, д'Артаньян, я отпустил бы вас одного. Вы же будете иметь дело с этой женщиной - так поедем вчетвером, и дай Бог, чтобы всех нас, да еще с четырьмя слугами в придачу, оказалось достаточно! |
| -- Vous m'épouvantez, Athos, s'écria d'Artagnan ; que craignez-vous donc, mon Dieu ? | - Вы меня пугаете, Атос! - вскричал д'Артаньян. - Да чего же вы опасаетесь, черт возьми? |
| -- Tout ! " répondit Athos. | - Всего! - ответил Атос. |
| D'Artagnan examina les visages de ses compagnons, qui, comme celui d'Athos, portaient l'empreinte d'une inquiétude profonde, et l'on continua la route au plus grand pas des chevaux, mais sans ajouter une seule parole. | Д'Артаньян внимательно поглядел на своих товарищей, лица которых, как и лицо Атоса, выражали глубокую тревогу; не промолвив ни слова, все пришпорили коней и продолжали свой путь. |
| Le 25 au soir, comme ils entraient à Arras, et comme d'Artagnan venait de mettre pied à terre à l'auberge de la Herse d'Or pour boire un verre de vin, un cavalier sortit de la cour de la poste, où il venait de relayer, prenant au grand galop, et avec un cheval frais, le chemin de Paris. | Двадцать пятого числа под вечер, когда они въехали в Аррас и д'Артаньян спешился у "Золотой бороны", чтобы выпить стакан вина в этой гостинице, какой-то всадник выехал с почтового двора, где он переменил лошадь, и на свежем скакуне галопом помчался по дороге в Париж. |
| Au moment où il passait de la grande porte dans la rue, le vent entrouvrit le manteau dont il était enveloppé, quoiqu'on fût au mois d'août, et enleva son chapeau, que le voyageur retint de sa main, au moment où il avait déjà quitté sa tête, et l'enfonça vivement sur ses yeux. | В ту минуту, как он выезжал из ворот на улицу, ветром распахнуло плащ, в который он был закутан, хотя дело происходило в августе, и чуть не снесло с него шляпу, но путник вовремя удержал ее рукой, поймав уже на лету, и проворно надвинул себе на глаза. |
| D'Artagnan, qui avait les yeux fixés sur cet homme, devint fort pâle et laissa tomber son verre. | Д'Артаньян, пристально смотревший на этого человека, отчаянно побледнел и выронил из рук стакан. |
| " Qu'avez-vous, Monsieur ? dit Planchet... Oh ! là, accourez, Messieurs, voilà mon maître qui se trouve mal ! " | - Что с вами, сударь? - встревожился Планше. - Эй, господа, бегите на помощь, господину моему худо! |
| Les trois amis accoururent et trouvèrent d'Artagnan qui, au lieu de se trouver mal, courait à son cheval. Ils l'arrêtèrent sur le seuil de la porte. | Трое друзей подбежали и увидели, что д'Артаньян и не думал падать в обморок, а кинулся к своему коню. Они преградили ему дорогу. |
| " Eh bien, où diable vas-tu donc ainsi ? lui cria Athos. | - Куда ты, черт побери, летишь сломя голову? - крикнул Атос. |
| -- C'est lui ! s'écria d'Artagnan, pâle de colère et la sueur sur le front, c'est lui ! laissez-moi le rejoindre ! | - Это он! - вскричал д'Артаньян. - Это он! Дайте мне его догнать! |
| -- Mais qui, lui ? demanda Athos. | - Да кто "он"? - спросил Атос. |
| -- Lui, cet homme ! | - Он, этот человек! |
| -- Quel homme ? | - Какой человек? |
| -- Cet homme maudit, mon mauvais génie, que j'ai toujours vu lorsque j'étais menacé de quelque malheur : celui qui accompagnait l'horrible femme lorsque je la rencontrai pour la première fois, celui que je cherchais quand j'ai provoqué Athos, celui que j'ai vu le matin du jour où Mme Bonacieux a été enlevée ! l'homme de Meung enfin ! je l'ai vu, c'est lui ! Je l'ai reconnu quand le vent a entrouvert son manteau. | - Тот проклятый человек - мой злой гений, который попадается мне навстречу каждый раз, когда угрожает какое-нибудь несчастье! Тот, кто сопровождал эту ужасную женщину, когда я ее в первый раз встретил, тот, кого я искал, когда вызвал на дуэль нашего друга Атоса, кого я видел утром того самого дня, когда похитили госпожу Бонасье! Я его разглядел, это он! Я узнал его! |
| -- Diable ! dit Athos rêveur. | - Черт возьми... - задумчиво проговорил Атос. |
| -- En selle, Messieurs, en selle ; poursuivons-le, et nous le rattraperons. | - На коней, господа, на коней! Поскачем за ним, и мы его догоним. |
| -- Mon cher, dit Aramis, songez qu'il va du côté opposé à celui où nous allons ; qu'il a un cheval frais et que nos chevaux sont fatigués ; que par conséquent nous crèverons nos chevaux sans même avoir la chance de le rejoindre. Laissons l'homme, d'Artagnan, sauvons la femme. | - Мой милый, примите во внимание, - удержал его Арамис, - что он едет в сторону, противоположную той, куда мы направляемся; что у него свежая лошадь, а наши устали, и, следовательно, мы их загоним, даже без всякой надежды настичь его. Оставим мужчину, д'Артаньян, спасем женщину! |
| -- Eh ! Monsieur ! s'écria un garçon d'écurie courant après l'inconnu, eh ! Monsieur, voilà un papier qui s'est échappé de votre chapeau ! Eh ! Monsieur ! eh ! | - Эй, сударь! - закричал конюх, выбегая из ворот и кидаясь вслед незнакомцу. - Эй, сударь! Вот бумажка, которая выпала из вашей шляпы... Эй, сударь! Эй! |
| -- Mon ami, dit d'Artagnan, une demi-pistole pour ce papier ! | - Друг мой, - остановил его д'Артаньян, - хочешь полпистоля за эту бумажку? |
| -- Ma foi, Monsieur, avec grand plaisir ! Le voici ! " | - Извольте, сударь, с большим удовольствием! Вот она! |
| Le garçon d'écurie, enchanté de la bonne journée qu'il avait faite, rentra dans la cour de l'hôtel : d'Artagnan déplia le papier. | Конюх, в восторге от удачной сделки, вернулся на почтовый двор, а д'Артаньян развернул листок бумаги. |
| " Eh bien ? demandèrent ses amis en l'entourant. | - Что там? - спросили обступившие его друзья. |
| -- Rien qu'un mot ! dit d'Artagnan. | - Всего одно слово! - ответил д'Артаньян. |
| -- Oui, dit Aramis, mais ce mot est un nom de ville ou de village. | - Да, - подтвердил Арамис, - но это слово - название города или деревни. |
| -- " Armentières " , lut Porthos. Armentières, je ne connais pas cela ! | - "Армантьер", - прочитал Портос. - Армантьер... Не слыхал такого места. |
| -- Et ce nom de ville ou de village est écrit de sa main ! s'écria Athos. | - И это название города или деревни написано ее рукой! - заметил Атос. |
| -- Allons, allons, gardons soigneusement ce papier, dit d'Artagnan, peut-être n'ai-je pas perdu ma dernière pistole. A cheval, mes amis, à cheval ! " | - Если так, спрячем хорошенько эту бумажку - может быть, я не зря отдал последние полпистоля, - заключил д'Артаньян. - На коней, друзья, на коней! |
| Et les quatre compagnons s'élancèrent au galop sur la route de Béthune. | И четверо товарищей пустились вскачь по дороге в Бетюн. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая