| English | Русский |
| Am andern Morgen nahmen beide gemeinschaftlich ihr etwas verspätetes Frühstück. Innstetten hatte seine Mißstimmung und Schlimmeres überwunden, und Effi lebte so ganz dem Gefühl ihrer Befreiung, daß sie nicht bloß die Fähigkeit einer gewissen erkünstelten Laune, sondern fast auch ihre frühere Unbefangenheit wiedergewonnen hatte. Sie war noch in Kessin, und doch war ihr schon zumute, als läge es weit hinter ihr. | На другое утро они сели за завтрак хотя и позже, но вместе. Инштеттену удалось справиться с демоном сомнения, а Эффи настолько окрыляло чувство избавления от опасности, что ей не надо было разыгрывать хорошего настроения: оно у нее было и так. Она жила еще в Кессине, но ей казалось, что кессинская жизнь уже далеко-далеко позади, |
| "Ich habe mir's überlegt, Effi", sagte Innstetten, "du hast nicht so ganz unrecht mit allem, was du gegen unser Haus hier gesagt hast. Für Kapitän Thomsen war es gerade gut genug, aber nicht für eine junge verwöhnte Frau; alles altmodisch, kein Platz. Da sollst du's in Berlin besser haben, auch einen Saal, aber einen andern als hier, und auf Flur und Treppe hohe bunte Glasfenster, Kaiser Wilhelm mit Zepter und Krone oder auch was Kirchliches, heilige Elisabeth oder Jungfrau Maria. Sagen wir Jungfrau Maria, das sind wir Roswitha schuldig." | -- Знаешь, Эффи, я поразмыслил немного и нахожу, что ты не совсем неправа в отношении этого дома. Действительно, для капитана Томсена это, может быть, и подходящее место, но для молоденькой, избалованной женщины нужно что-то другое. Здесь все старомодно и тесно. В Берлине мы подыщем квартиру получше, нам, например, нужен зал конечно не такой, как здесь, в этом доме. В подъезде будут высокие мозаичные стекла, например, кайзер Вильгельм со скипетром и короной, а может быть, церковный мотив -- святая Елизавета или дева Мария. Скажем, дева Мария, специально для нашей Розвиты. |
| Effi lachte. | Эффи засмеялась. |
| "So soll es sein. Aber wer sucht uns eine Wohnung? Ich kann doch nicht Vetter Briest auf die Suche schicken. Oder gar die Tanten! Die finden alles gut genug." | -- Пусть будет так. Но кто нам подыщет в Берлине квартиру? Не могу же я отправить на поиски кузена Бриста. Или тетушек. О, для них будет хороша любая квартира. |
| "Ja, das Wohnungssuchen. Das macht einem keiner zu Dank. Ich denke, da mußt du selber hin." | -- Да, это проблема. Этого, конечно, за нас не может сделать никто. Думаю, ты займешься этим сама. |
| "Und wann meinst du?" | -- А когда мне лучше поехать? |
| "Mitte März." | -- Что-нибудь в середине марта. |
| "Oh, das ist viel zu spät, Geert, dann ist ja alles fort. Die guten Wohnungen werden schwerlich auf uns warten!" | -- Что ты! Это слишком поздно. К этому времени все разъезжаются. А хорошие квартиры никогда не пустуют. |
| "Ist schon recht. Aber ich bin erst seit gestern wieder hier und kann doch nicht sagen 'reise morgen'. Das würde mich schlecht kleiden und paßt mir auch wenig; ich bin froh, daß ich dich wiederhabe." | -- Ты, пожалуй, права. Но я ведь только вчера вернулся домой, не могу же я сказать: "Отправляйся завтра". Это выглядело бы не очень красиво, да и меня не устраивает. Ведь я так рад, что снова вижу тебя. |
| "Nein", sagte sie, während sie das Kaffeegeschirr, um eine aufsteigende Verlegenheit zu verbergen, ziemlich geräuschvoll zusammenrückte, "nein, so soll's auch nicht sein, nicht heut und nicht morgen, aber doch in den nächsten Tagen. Und wenn ich etwas finde, so bin ich rasch wieder zurück. Aber noch eins, Roswitha und Annie müssen mit. Am schönsten wär es, du auch. Aber ich sehe ein, das geht nicht. Und ich denke, die Trennung soll nicht lange dauern. Ich weiß auch schon, wo ich miete ... " | -- Ну, конечно,-- сказала она, с шумом ставя на поднос кофейный сервиз, чтобы скрыть возрастающее смущение,-- не сегодня и не завтра, но во всяком случае в ближайшие дни. Как только я найду что-нибудь подходящее, я сейчас же вернусь домой. И еще одно -- Розви-та и Анни поедут со мной. А лучше всего, если бы с нами поехал и ты. Но я понимаю, это невозможная вещь. Однако наша разлука будет недолгой. Я примерно представляю, где можно найти подходящую квартиру... |
| "Nun?" | -- Где же? |
| "Das bleibt mein Geheimnis. Ich will auch ein Geheimnis haben. Damit will ich dich dann überraschen." | -- Пусть это будет моей тайной. Я тоже хочу иметь свою тайну. Мне хочется сделать тебе приятный сюрприз. |
| In diesem Augenblick trat Friedrich ein, um die Postsachen abzugeben. Das meiste war Dienstliches und Zeitungen. | В этот момент Фридрих принес почту. В основном это были дела по службе и газеты. |
| "Ah, da ist auch ein Brief für dich", sagte Innstetten. "Und wenn ich nicht irre, die Handschrift der Mama." | -- Тут, между прочим, письмо и для тебя, -- сказал Инштеттен. -- Если не ошибаюсь, почерк мамы. |
| Effi nahm den Brief. | Эффи взяла письмо. |
| "Ja, von der Mama. Aber das ist ja nicht der Friesacker Poststempel; sieh nur, das heißt ja deutlich Berlin." | -- Да, от мамы. Но штемпель не Фризакский. Взгляни, здесь ясно написано: "Берлин". |
| "Freilich", lachte Innstetten. "Du tust, als ob es ein Wunder wäre. Die Mama wird in Berlin sein und hat ihrem Liebling von ihrem Hotel aus einen Brief geschrieben." | -- Правильно. Почему это так удивляет тебя? Очевидно, мама в Берлине и пишет своей любимице из какого-нибудь отеля. |
| "Ja", sagte Effi, "so wird es sein. Aber ich ängstige mich doch beinah und kann keinen rechten Trost darin finden, daß Hulda Niemeyer immer sagte: Wenn man sich ängstigt, ist es besser, als wenn man hofft. Was meinst du dazu?" | -- Ты, наверное, прав, но я почему-то боюсь. Мне даже не помогает любимое изречение Гульды Нимейер: "Лучше чего-то бояться, чем напрасно надеяться". Как ты находишь его? |
| "Für eine Pastorstochter nicht ganz auf der Höhe. Aber nun lies den Brief. Hier ist ein Papiermesser." | -- Странное изречение для пасторской дочки. Ну, читай же письмо. Вот тебе нож для бумаги. |
| Effi schnitt das Kuvert auf und las: | Эффи вскрыла конверт и стала читать: |
| "Meine liebe Effi. Seit 24 Stunden bin ich hier in Berlin; Konsultationen bei Schweigger. Als er mich sieht, beglückwünscht er mich, und als ich erstaunt ihn frage, wozu, erfahre ich, daß Ministerialdirektor Wüllersdorf bei ihm gewesen und ihm erzählt habe: Innstetten sei ins Ministerium berufen. Ich bin ein wenig ärgerlich, daß man dergleichen von einem Dritten erfahren muß. Aber in meinem Stolz und meiner Freude sei Euch verziehen. Ich habe es übrigens immer gewußt (schon als 1. noch bei den Rathenowern war), daß etwas aus ihm werden würde. Nun kommt es Dir zugute. Natürlich müßt Ihr eine Wohnung haben und eine andere Einrichtung. Wenn Du, meine liebe Effi, glaubst, meines Rates dabei bedürfen zu können, so komme, so rasch es Dir Deine Zeit erlaubt. | "Милая Эффи. Пишу из Берлина, где я нахожусь со вчерашнего дня. Приехала на консультацию к Швейггеру*. Когда я пришла на прием, он вдруг принялся меня поздравлять. С чем? Я даже не могла догадаться. Оказывается, директор департамента Вюллерсдорф рассказал ему, что Инштеттена переводят в Берлин, в министерство. Конечно, мне было немного досадно, что такие вещи узнаешь от третьих лиц. Но я так рада за вас, так преисполнена гордости, что, кажется, собираюсь простить. Впрочем, я всегда понимала (даже еще тогда, когда Инштеттен служил в Ратеноверском полку), что он далеко пойдет. Для тебя это тоже неплохо. Теперь вам придется подыскивать в Берлине квартиру, обстановку тоже надо бы сменить. Если тебе будет нужна моя помощь, приезжай поскорей. |
| Ich bleibe acht Tage hier in Kur, und wenn es nicht anschlägt, vielleicht noch etwas länger; Schweigger drückt sich unbestimmt darüber aus. Ich habe eine Privatwohnung in der Schadowstraße genommen; neben dem meinigen sind noch Zimmer frei. Was es mit meinem Auge ist, darüber mündlich; vorläufig beschäftigt mich nur Eure Zukunft. Briest wird unendlich glücklich sein, er tut immer so gleichgültig gegen dergleichen, eigentlich hängt er aber mehr daran als ich. Grüße Innstetten, küsse Annie, die Du vielleicht mitbringst. Wie immer Deine Dich zärtlich liebende Mutter | Здесь я, наверное, пробуду дней восемь, я прохожу курс лечения. Может быть, придется задержаться подольше, Швейггер высказывается на этот счет как-то туманно. Я сняла квартиру в пансионе на Шадовштрассе, и рядом со мной есть свободные комнаты. О том, что у меня с глазами, расскажу тебе при встрече. Сейчас меня занимает исключительно ваше будущее. Брист будет тоже бесконечно доволен. Обычно он делает вид, что это его не касается, а на самом деле интересуется этим гораздо больше, чем я. Передай привет Инштеттену. Целую Аннхен, ее ты, наверное, возьмешь с собой... Как всегда, нежно любящая тебя мама |
| Luise von B." | Луиза фон Б." |
| Effi legte den Brief aus der Hand und sagte nichts. Was sie zu tun habe, das stand bei ihr fest; aber sie wollte es nicht selber aussprechen. | Эффи положила письмо, ничего не сказав. Ей было ясно, что теперь делать, но заговорить об этом первой она не хотела. Пусть начнет Инштеттен, а она как бы нехотя согласится. |
| Innstetten sollte damit kommen, und dann wollte sie zögernd ja sagen. Innstetten ging auch wirklich in die Falle. | Инштеттен и в самом деле пришел ей на помощь. |
| "Nun, Effi, du bleibst so ruhig." | -- Как, и это тебя ничуть не волнует? |
| "Ach, Geert, es hat alles so seine zwei Seiten. Auf der einen Seite beglückt es mich, die Mama wiederzusehen, und vielleicht sogar schon in wenigen Tagen. Aber es spricht auch so vieles dagegen." | -- Как тебе сказать, в каждом деле есть своя обратная сторона. Меня, конечно, радует, что я увижу маму и притом всего через несколько дней. Но тут есть несколько "но". |
| "Was?" | -- А именно? |
| "Die Mama, wie du weißt, ist sehr bestimmt und kennt nur ihren eignen Willen. Dem Papa gegenüber hat sie alles durchsetzen können. Aber ich möchte gern eine Wohnung haben, die nach meinem Geschmack ist, und eine neue Einrichtung, die mir gefällt." | -- Мама, как ты знаешь, весьма решительная женщина и приучила нас считаться только с ее собственной волей. Папа ей во всем уступает. А мне хочется иметь квартиру по своему собственному вкусу и такую мебель, какая нравится мне. |
| Innstetten lachte. | Инштеттен засмеялся. |
| "Und das ist alles?" | -- И это все? |
| "Nun, es wäre grade genug. Aber es ist nicht alles." Und nun nahm sie sich zusammen und sah ihn an und sagte: "Und dann, Geert, ich möchte nicht gleich wieder von dir fort." | -- По-моему, этого вполне достаточно. Однако это не все. -- И тут, собрав все свои силы, она посмотрела ему прямо в глаза и сказала: -- И еще -- мне не хочется сейчас расставаться с тобой. |
| "Schelm, das sagst du so, weil du meine Schwäche kennst. Aber wir sind alle so eitel, und ich will es glauben. Ich will es glauben und doch zugleich auch den Heroischen spielen, den Entsagenden. Reise, sobald du's für nötig hältst und vor deinem Herzen verantworten kannst." | -- Плутовка! Ты так говоришь, потому что знаешь мое слабое место. Но все мы тщеславны, и мне приятно этому верить. А раз приятно верить, надо показать себя героем, способным на акт самоотречения. Ну что ж, поезжай, когда сочтешь это нужным и когда тебе подскажет сердце. |
| "So darfst du nicht sprechen, Geert. Was heißt das 'vor meinem Herzen verantworten'. Damit schiebst du mir, halb gewaltsam, eine Zärtlichkeitsrolle zu, und ich muß dir dann aus reiner Kokettene sagen: 'Ach, Geert, dann reise ich nie.' Oder doch so etwas Ähnliches." | -- Не говори так, Геерт. А что значит: "Когда тебе подскажет сердце"? Этим ты как бы насильно заставляешь меня быть нежной с тобой, и мне, очевидно, нужно кокетливо ответить: "Ах, Геерт, в таком случае я никогда не уеду", -- или что-нибудь в этом роде. |
| Innstetten drohte ihr mit dem Finger. | Инштеттен погрозил ей пальцем. |
| "Effi, du bist mir zu fein. Ich dachte immer, du wärst ein Kind, und ich sehe nun, daß du das Maß hast wie alle andern. Aber lassen wir das, oder wie dein Papa immer sagte: 'Das ist ein zu weites Feld.' Sage lieber, wann willst du fort?" | -- Ну и тонкая ты женщина, Эффи. А я-то думал, ты еще ребенок, но теперь вижу, ты не отстаешь от других. Ну, хорошо, оставим это. Как говорит твой папа, "это темный лес". Скажи лучше, когда ты поедешь? |
| "Heute haben wir Dienstag. Sagen wir also Freitag mittag mit dem Schiff. Dann bin ich am Abend in Berlin." | -- Сегодня у нас вторник. Ну что ж, скажем, в пятницу днем, на пароходе. Тогда вечером я уже буду в Берлине. |
| "Abgemacht. Und wann zurück?" | -- Решено. А когда ты вернешься? |
| "Nun, sagen wir Montag abend. Das sind dann drei Tage." | -- Скажем, вечером в понедельник. Следовательно, через три дня. |
| "Geht nicht. Das ist zu früh. In drei Tagen kannst du's nicht zwingen. Und so rasch läßt dich die Mama auch nicht fort." | -- Так быстро? В три дня трудно со всем управиться. Да и мама тебя не отпустит так скоро! |
| "Also auf Diskretion." | -- Тогда -- на мое усмотрение! |
| "Gut." | -- Отлично. |
| Und damit erhob sich Innstetten, um nach dem Landratsamte hinüberzugehen. | И Инштеттен поднялся: ему было уже пора отправляться на службу. |
| Die Tage bis zur Abreise vergingen wie im Fluge. Roswitha war sehr glücklich. | Дни, оставшиеся до отъезда, летели как птицы. Роз-вита была очень довольна, что они переезжают в Берлин. |
| "Ach, gnädigste Frau, Kessin, nun ja ... aber Berlin ist es nicht. Und die Pferdebahn. Und wenn es dann so klingelt und man nicht weiß, ob man links oder rechts soll, und mitunter ist mir schon gewesen, als ginge alles grad über mich weg. Nein, so was ist hier nicht. Ich glaube, manchen Tag sehen wir keine sechs Menschen. Und immer bloß die Dünen und draußen die See. Und das rauscht und rauscht, aber weiter ist es auch nichts." | -- Да, сударыня. Кессин, конечно, тоже ничего, но до Берлина ему далеко: вот, скажем, конка -- как зазвенит, не знаешь, куда и бежать: не то налево, не то направо, а иногда так прямо кажется, что тебя уже переехало. Здесь таких вещей не бывает. Иной раз за целый день не увидишь и пяти человек. И все тебе дюны кругом да море. А море шумит себе, шумит, а толку чуть. |
| "Ja, Roswitha, du hast recht. Es rauscht und rauscht immer, aber es ist kein richtiges Leben. Und dann kommen einem allerhand dumme Gedanken. Das kannst du doch nicht bestreiten, das mit dem Kruse war nicht in der Richtigkeit." | -- Ты. права, Розвита. Шумит себе, шумит, а жизни настоящей нет. Невольно начинают закрадываться глупые мысли. Ты, я думаюг не будешь отрицать,-- не от хорошей жизни ты стала заигрывать с Крузе. |
| "Ach, gnädigste Frau ..." | -- Ах, что вы, сударыня... |
| "Nun, ich will nicht weiter nachforschen. Du wirst es natürlich nicht zugeben. Und nimm nur nicht zu wenig Sachen mit. Deine Sachen kannst du eigentlich ganz mitnehmen und Annies auch." | -- Нет, нет, я не хочу учинять никакого допроса. Да и ты, конечно, никогда не сознаешься. Ну, вот что, возьми с собой побольше вещей. Собственно говоря, тебе нужно захватить все свои вещи и все, что нужно для Аннхен! |
| "Ich denke, wir kommen noch mal wieder." | -- А разве мы не вернемся? |
| "Ja, ich. Der Herr wünscht es. Aber ihr könnt vielleicht dableiben, bei meiner Mutter. Sorge nur, daß sie Anniechen nicht zu sehr verwöhnt. Gegen mich war sie mitunter streng, aber ein Enkelkind ... " | -- Я-то вернусь. На этом настаивает муж. Но вы, наверное, останетесь у моей мамы. Следи, чтобы она не очень баловала Аннхен. Со мной она порою бывала строга, но, знаешь, внучка -- дело другое... |
| "Und dann ist Anniechen ja auch so zum Anbeißen. Da muß ja jeder zärtlich sein." | -- К тому же, нашу Аннхен прямо хочется съесть. Каждого тянет ее поласкать. |
| Das war am Donnerstag, am Tag vor der Abreise. Innstetten war über Land gefahren und wurde erst gegen Abend zurückerwartet. | Это было в четверг накануне отъезда. Инштеттен поехал в округ по служебным делам, его ожидали лишь к вечеру. |
| Am Nachmittag ging Effi in die Stadt, bis auf den Marktplatz, und trat hier in die Apotheke und bat um eine Flasche Sal volatile. | После обеда Эффи отправилась в город, в сторону Рыночной площади. Здесь она заглянула в аптеку и попросила отпустить ей флакон Sal volatile (Ароматическая соль /лат./). |
| "Man weiß nie, mit wem man reist", sagte sie zu dem alten Gehilfen, mit dem sie auf dem Plauderfuße stand und der sie anschwärmte wie Gieshübler selbst. | -- Никогда не знаешь, кто окажется в вагоне попутчиком, -- сказала она помощнику аптекаря, старичку, с которым всегда охотно болтала и который, -- как и Гизгюблер, просто обожал ее. |
| "Ist der Herr Doktor zu Hause?" fragte sie weiter, als sie das Fläschchen eingesteckt hatte. | -- Скажите, пожалуйста, господин доктор у себя? --" спросила она, положив флакончик в сумку. |
| "Gewiß, gnädige Frau; er ist hier nebenan und liest die Zeitungen. " | -- Конечно, сударыня. Он в соседней комнате читает газеты. |
| "Ich werde ihn doch nicht stören?" | -- Я ему не помешаю? |
| "Oh, nie." | -- Ни в коем случае, сударыня. |
| Und Effi trat ein. Es war eine kleine, hohe Stube, mit Regalen ringsherum, auf denen allerlei Kolben und Retorten standen; nur an der einen Wand befanden sich alphabetisch geordnete, vorn mit einem Eisenringe versehene Kästen, in denen die Rezepte lagen. | И Эффи вошла в небольшую, высокую комнату с полками на стенах, где стояли всевозможные колбы и реторты; только на одной стене вместо полок были сделаны расположенные по алфавиту ящики с железными колечками -- сюда клали рецепты. |
| Gieshübler war beglückt und verlegen. | Гизгюблер просиял от радости и в то же время смутился. |
| "Welche Ehre. Hier unter meinen Retorten. Darf ich die gnädige Frau auffordern, einen Augenblick Platz zu nehmen?" | -- Какая честь! Вы здесь, сударыня... среди моих реторт! Надеюсь, вы разрешите предложить вам присесть на минутку? |
| "Gewiß, lieber Gieshübler. Aber auch wirklich nur einen Augenblick. Ich will Ihnen adieu sagen." | -- Конечно, дорогой Гизгюблер. Только действительно на минутку. Я ведь пришла попрощаться с вами. |
| "Aber meine gnädigste Frau, Sie kommen ja doch wieder. Ich habe gehört, nur auf drei, vier Tage ... " | -- Но, сударыня, ведь вы еще вернетесь?! Я слышал, через три-четыре дня... |
| "Ja, lieber Freund, ich soll wiederkommen, und es ist sogar verabredet, daß ich spätestens in einer Woche wieder in Kessin bin. Aber ich könnte doch auch nicht wiederkommen. Muß ich Ihnen sagen, welche tausend Möglichkeiten es gibt ... Ich sehe, Sie wollen mir sagen, daß ich noch zu jung sei ..., auch Junge können sterben. Und dann so vieles andre noch. Und da will ich doch lieber Abschied nehmen von Ihnen, als wär es für immer." | -- Да, мой друг, я обещала вернуться, мы даже договорились с мужем, что я снова буду в Кессине самое большее через неделю. Но может случиться, что я уже и не вернусь сюда. Нужно вам сказать, бывает тысяча всяких случайностей... Вы, кажется, хотите возразить, что я еще так молода... И молодые тоже умирают. И потом, не только это. Словом, я хочу попрощаться, как если бы уезжала навсегда. |
| "Aber meine gnädigste Frau ... " | -- Но, сударыня... |
| "Als wär es für immer. Und ich will Ihnen danken, lieber Gieshübler. Denn Sie waren das Beste hier; natürlich, weil Sie der Beste waren. Und wenn ich hundert Jahre alt würde, so werde ich Sie nicht vergessen. Ich habe mich hier mitunter einsam gefühlt, und mitunter war mir so schwer ums Herz, schwerer, als Sie wissen können; ich habe es nicht immer richtig eingerichtet; aber wenn ich Sie gesehen habe, vom ersten Tag an, dann habe ich mich immer wohler gefühlt und auch besser." | -- Да, да, как будто навсегда. И мне хочется поблагодарить вас, дорогой Гизгюблер. Потому что вы -- это самое лучшее, что было в Кессине. Вы очень хороший, самый хороший из всех. Я.вас никогда не забуду, даже если доживу до ста лет. Здесь, в Кессине, порой я чувствовала себя такой одинокой, и у меня так тяжело было на сердце, что вы себе и представить не,можете. Видимо, я не сумела привыкнуть. Но когда я видела вас, мне всегда, с самого первого дня, становилось веселей и спокойнее! |
| "Aber meine gnädigste Frau." | -- Ну, что вы, сударыня... |
| "Und dafür wollte ich Ihnen danken. Ich habe mir eben ein Fläschchen mit Sal volatile gekauft; im Coupé sind mitunter so merkwürdige Menschen und wollen einem nicht mal erlauben, daß man ein Fenster aufmacht; und wenn mir dann vielleicht - denn es steigt einem ja ordentlich zu Kopf, ich meine das Salz - die Augen übergehen, dann will ich an Sie denken. Adieu, lieber Freund, und grüßen Sie Ihre Freundin, die Trippelli. Ich habe in den letzten Wochen öfter an sie gedacht und an Fürst Kotschukoff. Ein eigentümliches Verhältnis bleibt es doch. Aber ich kann mich hineinfinden ... Und lassen Sie einmal von sich hören. Oder ich werde schreiben." | -- И за это мне хочется поблагодарить вас ото всей души. Я сейчас купила в дорогу флакон Sal volatile. Знаете, иногда в купе попадаются очень странные люди: не разрешают открывать окно! И, если мне станет плохо, ведь она очень ударяет в голову, я имею в виду эту соль, я буду думать о вас. Прощайте, друг, передайте от меня привет вашей приятельнице Триппелли. В последнее время я часто вспоминаю о ней, о ней и о князе Кочукове. Странные у них, конечно, отношения; может быть, позже я пойму, в чем тут дело... Не забывайте меня, дайте как-нибудь знать о себе. Или, пожалуй, я напишу вам сама. |
| Damit ging Effi. | |
| Gieshübler begleitete sie bis auf den Platz hinaus. Er war wie benommen, so sehr, daß er über manches Rätselhafte, was sie gesprochen, ganz hinwegsah. | Гизгюблер проводил Эффи почти до самой площади. Он был настолько убит ее словами, что, кажется, не обратил внимания на загадочный смысл некоторых фраз. |
| Effi ging wieder nach Haus. | И вот Эффи снова дома. |
| "Bringen Sie mir die Lampe, Johanna", sagte sie, "aber in mein Schlafzimmer. Und dann eine Tasse Tee. Ich hab es so kalt und kann nicht warten, bis der Herr wieder da ist." | -- Иоганна, принесите, пожалуйста, лампу и поставьте ко мне в спальню. И потом чашку чаю. Я очень озябла -- мужа я дожидаться не буду. |
| Beides kam. Effi saß schon an ihrem kleinen Schreibtisch, einen Briefbogen vor sich, die Feder in der Hand. | Когда Иоганна принесла лампу и чай, Эффи уже сидела за письменным столом перед листом бумаги, с ручкой в руке. |
| "Bitte, Johanna, den Tee auf den Tisch da." | -- Поставьте чай на столик -- туда. |
| Als Johanna das Zimmer wieder verlassen hatte, schloß Effi sich ein, sah einen Augenblick in den Spiegel und setzte sich dann wieder. | Как только Иоганна ушла, Эффи заперла дверь спальной на ключ, бросила взгляд в сторону зеркала, села к столу и принялась писать. |
| Und nun schrieb sie: "Ich reise morgen mit dem Schiff, und dies sind Abschiedszeilen. Innstetten erwartet mich in wenigen Tagen zurück, aber ich komme nicht wieder ... Warum ich nicht wiederkomme, Sie wissen es ... Es wäre das beste gewesen, ich hätte dies Stück Erde nie gesehen. Ich beschwöre Sie, dies nicht als einen Vorwurf zu fassen; alle Schuld ist bei mir. Blick ich auf Ihr Haus ..., Ihr Tun mag entschuldbar sein, nicht das meine. Meine Schuld ist sehr schwer, aber vielleicht kann ich noch heraus. Daß wir hier abberufen wurden, ist mir wie ein Zeichen, daß ich noch zu Gnaden angenommen werden kann. Vergessen Sie das Geschehene, vergessen Sie mich. Ihre Effi." | "Завтра я уезжаю, это мои последние, прощальные строки. Инштеттен думает, что я приеду через несколько дней, но я уже не вернусь... И вы знаете почему... О если бы я никогда в своей жизни не видела этого места! Нет, нет, это не упрек! Виновата во всем только .я. Когда я гляжу на Ваш дом... я понимаю. Ваше поведение еще можно извинить, но мое -- никогда. Вина моя велика, но я еще надеюсь загладить ее. То, что нас переводят, кажется мне хорошим исходом. Прошу Вас, забудьте, что было, забудьте меня. Ваша Эффи". |
| Sie überflog die Zeilen noch einmal, am fremdesten war ihr das "Sie"; aber auch das mußte sein; es sollte ausdrücken, daß keine Brücke mehr da sei. Und nun schob sie die Zeilen in ein Kuvert und ging auf ein Haus zu, zwischen dem Kirchhof und der Waldecke. Ein dünner Rauch stieg aus dem halb eingefallenen Schornstein. Da gab sie die Zeilen ab. | Она еще раз пробежала глазами письмо. Как странно звучит это "Вы"! Но нет, пусть это так и останется, он сразу поймет, что все мосты сожжены. Она вложила записку в конверт и отправилась к домику, стоявшему у развилки за кладбищем. Тоненькая струйка дыма тянулась из полуразрушенной трубы. Здесь она оставила письмо. |
| Als sie wieder zurück war, war Innstetten schon da, und sie setzte sich zu ihm und erzählte ihm von Gieshübler und dem Sal volatile. | Когда Эффи вернулась, Инштеттен был уже дома; она подсела к нему на диван и принялась рассказывать о Гизгюблере и о Sal volatile. |
| Innstetten lachte. | Инштеттен смеялся. |
| "Wo hast du nur dein Latein her, Effi?" | -- И откуда ты только знаешь латынь, Эффи? |
| Das Schiff, ein leichtes Segelschiff (die Dampfboote gingen nur sommers), fuhr um zwölf. Schon eine Viertelstunde vorher waren Effi und Innstetten an Bord; auch Roswitha und Annie. | Пароход, вернее легкое парусное судно (пароходы здесь ходят только летом), отчаливал ровно в двенадцать. За четверть часа до отхода Эффи с Инштеттеном были уже на борту, ну и, конечно, Розвита с маленькой Анни. |
| Das Gepäck war größer, als es für einen auf so wenige Tage geplanten Ausflug geboten schien. Innstetten sprach mit dem Kapitän; Effi, in einem Regenmantel und hellgrauem Reisehut, stand auf dem Hinterdeck, nahe am Steuer, und musterte von hier aus das Bollwerk und die hübsche Häuserreihe, die dem Zuge des Bollwerks folgte. Gerade der Landungsbrücke gegenüber lag Hoppensacks Hotel, ein drei Stock hohes Gebäude, von dessen Giebeldach eine gelbe Flagge, mit Kreuz und Krone darin, schlaff in der stillen, etwas nebeligen Luft herniederhing. Effi sah eine Weile nach der Flagge hinauf, ließ dann aber ihr Auge wieder abwärts gleiten und verweilte zuletzt auf einer Anzahl von Personen, die neugierig am Bollwerk herumstanden. | Багажа было больше, чем это казалось необходимым для поездки, рассчитанной всего на несколько дней. Инштеттен разговаривал с капитаном. Эффи, в плаще и светло-серой дорожной шляпке, стояла на корме, недалеко от руля, рассматривая бастион и ряд хорошеньких домиков, вытянувшихся вдоль бастиона. Напротив причала находилась гостиница Гоппензака, трехэтажное здание, с островерхой крыши которого свисал желтый флаг с изображением креста и короны, совершенно недвижимый в тихом, чуть-чуть туманном воздухе. Некоторое время Эффи смотрела на .флаг, затем взгляд ее, рассеянно скользнув по сторонам, остановился на толпе любопытных, собравшихся у бастиона. |
| In diesem Augenblick wurde geläutet. Effi war ganz eigen zumut; das Schiff setzte sich langsam in Bewegung, und als sie die Landungsbrücke noch einmal musterte, sah sie, daß Crampas in vorderster Reihe stand. Sie erschrak bei seinem Anblick und freute sich doch auch. Er seinerseits, in seiner ganzen Haltung verändert, war sichtlich bewegt und grüßte ernst zu ihr hinüber, ein Gruß, den sie ebenso, aber doch zugleich in großer Freundlichkeit erwiderte; dabei lag etwas Bittendes in ihrem Auge. Dann ging sie rasch auf die Kajüte zu, wo sich Roswitha mit Annie schon eingerichtet hatte. | Гулко ударил колокол. У Эффи сердце забилось сильнее. Пароход стал отчаливать, медленно разворачиваясь. В последний раз она взглянула на берег и вдруг у причала, в первом ряду провожающих, увидела Крампаса. Она испугалась и одновременно обрадовалась. Он весь как-то осунулся, но при виде Эффи явно заволновался и серьезно поклонился ей. Эффи тепло ответила на его поклон, а в глазах ее засветилась мольба. Затем она быстро направилась к каюте, где уже расположилась Розвита с маленькой Аннхен. |
| Hier in dem etwas stickigen Raum blieb sie, bis man aus dem Fluß in die weite Bucht des Breitling eingefahren war; da kam Innstetten und rief sie nach oben, daß sie sich an dem herrlichen Anblick erfreue, den die Landschaft gerade an dieser Stelle bot. Sie ging dann auch hinauf. Über dem Wasserspiegel hingen graue Wolken, und nur dann und wann schoß ein halb umschleierter Sonnenblick aus dem Gewölk hervor. Effi gedachte des Tages, wo sie, vor jetzt Fünfvierteljahren, im offenen Wagen am Ufer ebendieses Breitlings hin entlanggefahren war. Eine kurze Spanne Zeit, und das Leben oft so still und einsam. Und doch, was war alles seitdem geschehen! | Эффи, вероятно, так бы и не покинула этого душного помещения, если бы не Инштеттен, который, как только пароход вышел на широкий простор бухты Брейтлинга, позвал ее полюбоваться открывшимся видом. И она поднялась наверх. Над водой повисли серые груды облаков, лишь кое-где из просвета вырывался окутанный пеленой солнечный луч. И Эффи живо вспомнила день, когда она ехала в Кессин в открытом экипаже вдоль берега этой реки. Это было каких-нибудь полтора года тому назад, и с тех пор жизнь ее текла внешне спокойно и тихо. Однако сколько событий произошло за это короткое время! |
| So fuhr man die Wasserstraße hinauf und war um zwei an der Station oder doch ganz in Nähe derselben. Als man gleich danach das Gasthaus des "Fürsten Bismarck" passierte, stand auch Golchowski wieder in der Tür und versäumte nicht, den Herrn Landrat und die gnädige Frau bis an die Stufen der Böschung zu geleiten. Oben war der Zug noch nicht angemeldet, und Effi und Innstetten schritten auf dem Bahnsteig auf und ab. Ihr Gespräch drehte sich um die Wohnungsfrage; man war einig über den Stadtteil, und daß es zwischen dem Tiergarten und dem Zoologischen Garten sein müsse. | Так они плыли вверх по реке, и уже в два часа были у вокзала, или, вернее, вблизи от него. В дверях гостиницы "Князь Бисмарк", мимо которой приходилось идти, как всегда стоял ее владелец Голховский, который, завидев господина ландрата с супругой, не преминул проводить их до ступенек платформы. Поезд еще не пришел, и Эффи с Инштеттеном, занятые разговором, стали гулять взад и вперед по платформе. Их разговор, конечно, вращался, вокруг квартиры и района, где эту квартиру нужно искать. Они единодушно решили, что квартиру нужно снимать где-нибудь между Тиргартеном и Зоологическим садом. |
| "Ich will den Finkenschlag hören und die Papageien auch", sagte Innstetten, und Effi stimmte ihm zu. | -- Знаешь, мне хочется слышать пение зябликов и голоса попугаев, -- сказал Инштеттен, и Эффи согласилась с ним. |
| Nun aber hörte man das Signal, und der Zug lief ein; der Bahnhofsinspektor war voller Entgegenkommen, und Effi erhielt ein Coupé für sich. | В этот момент раздался звук гонга, и поезд подошел к платформе. Дежурный по станции, -- сама воплощенная любезность, предоставил Эффи отдельное купе. |
| Noch ein Händedruck, ein Wehen mit dem Tuch, und der Zug setzte sich wieder in Bewegung. | Еще раз пожали друг другу руки, помахали платками, и поезд тронулся. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая