| English | Русский |
| You ask me, why I don't take the air a-horseback, during this fine weather? -- In which of the avenues of this paradise would you have me take that exercise? Shall I commit myself to the high-roads of London or Bristol, to be stifled with dust, or pressed to death in the midst of post-chaises, flying-machines, waggons, and coal-horses; besides the troops of fine gentlemen that take to the highway, to shew their horsemanship; and the coaches of fine ladies, who go thither to shew their equipages? Shall I attempt the Downs, and fatigue myself to death in climbing up an eternal ascent, without any hopes of reaching the summit? Know then, I have made divers desperate leaps at those upper regions; but always fell backward into this vapour-pit, exhausted and dispirited by those ineffectual efforts; and here we poor valetudinarians pant and struggle, like so many Chinese gudgeons, gasping in the bottom of a punch-bowl. By Heaven it is a kind of enchantment! If I do not speedily break the spell, and escape, I may chance to give up the ghost in this nauseous stew of corruption | Вы спрашиваете меня, почему я не езжу верхом, чтобы дышать воздухом, когда погода хороша. По каким аллеям этого рая мог бы совершать я сии прогулки? Должен ли я препоручить себя большим дорогам на Лондон или на Бристоль, чтобы задохнуться там от пыли или быть задавленным насмерть в гуще почтовых карет, повозок, подвод с углем, в гуще светских джентльменов, гарцующих на большой дороге с целью похвастать искусством верховой езды, а также карет светских леди, устремившихся туда с целью похвастать своими нарядами. Либо я должен посягнуть на холм и утомиться до смерти, взбираясь на него бесконечно, без надежды добраться до вершины? Так знайте же: туда, на эту возвышенность, я пытался вскарабкаться, но то и дело сползал назад в яму, полную тумана, изнуренный бесполезными усилиями; а здесь мы, несчастные, хворые люди задыхаемся и бьемся, точно китайские живцы на дне пуншевой чаши. Клянусь небом, это похоже на волшебство! Ежели я не развею чары и не спасусь бегством, может случиться, испущу дух в этой мерзкой, грязной дыре. |
| -- It was but two nights ago, that I had like to have made my public exit, at a minute's warning. One of my greatest weaknesses is that of suffering myself to be over-ruled by the opinion of people, whose judgment I despise -- I own, with shame and confusion of face, that importunity of any kind I cannot resist. This want of courage and constancy is an original flaw in my nature, which you must have often observed with compassion, if not with contempt. I am afraid some of our boasted virtues maybe traced up to this defect. | Только два дня назад я чуть было не отправился к праотцам без всякого предупреждения. Величайшая моя слабость невозможность противостоять влиянию людей, мнения коих я презираю. Сознаюсь со стыдом и смущением, что не могу бороться против докучливой настойчивости. Сие отсутствие мужества и твердости - изъян в моей натуре, который вы имели возможность часто наблюдать с сожалением и даже с неудовольствием. Боюсь, что некоторые из наших добродетелей, которыми мы хвастаем, проистекают из сего источника. |
| Without further preamble, I was persuaded to go to a ball, on purpose to see Liddy dance a minuet with a young petulant jackanapes, the only son of a wealthy undertaker from London, whose mother lodges in our neighbourhood, and has contracted an acquaintance with Tabby. | Но покончу с предисловием. Меня уговорили отправиться на бал, дабы поглазеть, как Лидди танцует менуэт с единственным сыном богатого лондонского подрядчика, юным дерзким щеголем, мать которого живет по соседству от нас и завела знакомство с Табби. |
| I sat a couple of long hours, half stifled, in the midst of a noisome crowd; and could not help wondering that so many hundreds of those that rank as rational creatures, could find entertainment in seeing a succession of insipid animals, describing the same dull figure for a whole evening, on an area, not much bigger than a taylor's shop-board. If there had been any beauty, grace, activity, magnificent dress, or variety of any kind howsoever absurd, to engage the attention, and amuse the fancy, I should not have been surprised; but there was no such object: it was a tiresome repetition of the same languid, frivolous scene, performed by actors that seemed to sleep in all their motions. | Битых два часа я сидел, стиснутый со всех сторон в гуще толпы, и диву давался, как это сотни людей, причисляемых к разумным существам, могут находить развлечение в том, чтобы любоваться вялыми животными, выделывающими в течение целого вечера все одну и ту же глупейшую фигуру на пространстве размером в портняжий стол. Я не удивлялся бы, ежели бы здесь могли потешить и привлечь внимание красота, грациозность, великолепный наряд или любая смена пусть даже нелепых картин, но здесь ничего этого не было; было только скучнейшее повторение одной и той же томительной, бессмысленной сцены, представляемой актерами, которые, казалось, засыпали на ходу. |
| The continual swimming of these phantoms before my eyes, gave me a swimming of the head; which was also affected by the fouled air, circulating through such a number of rotten human bellows. | От бесконечного проплывания сих призраков перед глазами у меня закружилась голова, которой и так повредил вонючий воздух, прошедший сквозь нездоровые легкие множества людей. |
| I therefore retreated towards the door, and stood in the passage to the next room, talking to my friend Quin; when an end being put to the minuets, the benches were removed to make way for the country-dances; and the multitude rising at once, the whole atmosphere was put in commotion. Then, all of a sudden, came rushing upon me an Egyptian gale, so impregnated with pestilential vapours, that my nerves were overpowered, and I dropt senseless upon the floor. | Я ретировался от двери, ведущей в соседнюю залу, и там беседовал с моим другом Куином; когда менуэт кончился, скамьи отодвинули, чтобы очистить место для контрданса, и все зрители сразу встали со своих мест, от чего в зале поднялся вихрь. Тут совершенно неожиданно на меня налетел египетский смерч, столь насыщенный губительными испарениями, что мои нервы не выдержали и я без чувств упал на пол. |
| You may easily conceive what a clamour and confusion this accident must have produced, in such an assembly -- I soon recovered, however, and found myself in an easy chair, supported by my own people -- Sister Tabby, in her great tenderness, had put me to the torture, squeezing my hand under her arm, and stuffing my nose with spirit of hartshorn, till the whole inside was excoriated. I no sooner got home, than I sent for Doctor Ch--, who assured me I needed not be alarmed, for my swooning was entirely occasioned by an accidental impression of fetid effluvia upon nerves of uncommon sensibility. I know not how other people's nerves are constructed; but one would imagine they must be made of very coarse materials, to stand the shock of such a torrid assault. | Вы легко можете себе представить, какую суматоху вызвало сие приключение на такой ассамблее. Вскоре, однако, я очнулся сидящим в кресле, вокруг меня были мои близкие. Сестра Табби с превеликой нежностью подвергла меня пытке, зажав мою голову под мышкой и пичкая мой нос нюхательной солью так, что в носу слезла кожа. Добравшись до дому, я послал за доктором Ч., который уверил меня, что для беспокойства нет оснований, ибо мой обморок вызван был случайно, действием вонючих испарений на слишком чувствительные нервы. Не знаю, каковы нервы у других людей, но, должно быть, они сделаны из весьма грубого вещества, раз могут вынести такое ужасное потрясение. |
| It was, indeed, a compound of villainous smells, in which the most violent stinks, and the most powerful perfumes, contended for the mastery. Imagine to yourself a high exalted essence of mingled odours, arising from putrid gums, imposthumated lungs, sour flatulencies, rank armpits, sweating feet, running sores and issues, plasters, ointments, and embrocations, hungary-water, spirit of lavender, assafoetida drops, musk, hartshorn, and sal volatile; besides a thousand frowzy steams, which I could not analyse. Such, O Dick! is the fragrant aether we breathe in the polite assemblies of Bath -- Such is the atmosphere I have exchanged for the pure, elastic, animating air of the Welsh mountains -- O Rus, quando te aspiciam!- -- I wonder what the devil possessed me -- | В самом деле, это была смесь отвратительных запахов, в коем сильнейшая вонь и резкие ароматы состязались между собой за преобладание. Вообразите хорошо очищенную вытяжку из смешанных меж собой благовоний, испускаемых гнилыми зубами, больными легкими, брожением в кишках, потными ногами, подмышками, мокрыми язвами и выделениями, а также пластырями, мазями, примочками, венгерской водой, лавандой, каплями ассафетиды, мускусом, нюхательными солями, - благовоний, к коим присоединяются тысячи других вонючих испарений, происхождение которых мне неведомо. Таков - о Дик! - пахучий эфир, который мы вдыхаем на изящных ассамблеях в Бате, такова та атмосфера, на каковую я променял чистый, свежий, бодрящий воздух валлийских гор! О rus, quando te aspiciam? {О деревня, когда я тебя увижу? (лат.).} Удивляюсь, какой черт дернул меня... Но чем меньше слов, тем лучше. Я принял решение. |
| But few words are best: I have taken my resolution -- You may well suppose I don't intend to entertain the company with a second exhibition -- I have promised, in an evil hour, to proceed to London, and that promise shall be performed, but my stay in the metropolis shall be brief. I have, for the benefit of my health, projected an expedition to the North, which, I hope, will afford some agreeable pastime. I have never travelled farther that way than Scarborough; and, I think, it is a reproach upon me, as a British freeholder, to have lived so long without making an excursion to the other side of the Tweed. Besides, I have some relations settled in Yorkshire, to whom it may not be improper to introduce my nephew and his sister | Вы можете быть уверены, что я не намерен для развлечения общества дать вторично театральное представление. В недобрый час я обещал отправиться в Лондон, и сие обещание надлежит выполнить. Но мое пребывание в столице будет кратким. Ради своего здоровья я задумал поездку на север, которая, надеюсь, позволит мне приятно провести время. Я никогда не путешествовал в этом направлении дальше Скарборо, и, полагаю, я, как британский земледелец, заслуживаю упрека в том, что прожил немало, а еще не совершал поездки за Твид. А кроме того, в Йоркшире проживает кое-кто из моих родственников, с которыми надлежало бы познакомить моего племянника и его сестру. |
| -- At present, I have nothing to add, but that Tabby is happily disentangled from the Irish Baronet; and that I will not fail to make you acquainted, from time to time, with the sequel of our adventures: a mark of consideration, which, perhaps, you would willingly dispense with in | А теперь мне нечего добавить, кроме того, впрочем, что Табби благополучно рассталась со своим ирландским баронетом и что я не премину время от времени сообщать вам о дальнейших наших приключениях, хотя вы, должно быть, охотно обошлись бы без этих знаков внимания со стороны вашего покорного слуги |
| Your humble servant, M. BRAMBLE BATH, May 8. | М. Брамбла. Бат, 8 мая |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая