Краткая коллекция текстов на французском языке
Jules Verne/Жюль Верн
vingt mille lieues sous les mers (tour du monde sous marin)/Двадцать тысяч лье под водой (Кругосветное путешествие в морских глубинах)
Premier partie/часть первая
XIV LE FLEUVE-NOIR/14. "ЧЕРНАЯ РЕКА"
| France | Русский |
| La portion du globe terrestre occupée par les eaux est évaluée à trois millions huit cent trente-deux milles cinq cent cinquante-huit myriamètres carrés, soit plus de trente-huit millions d'hectares. Cette masse liquide comprend deux milliards deux cent cinquante millions de milles cubes, et formerait une sphère d'un diamètre de soixante lieues dont le poids serait de trois quintillions de tonneaux. Et, pour comprendre ce nombre, il faut se dire que le quintillion est au milliard ce que le milliard est à l'unité, c'est-à-dire qu'il y a autant de milliards dans un quintillion que d'unités dans un milliard. Or, cette masse liquide, c'est à peu près la quantité d'eau que verseraient tous les fleuves de la terre pendant quarante mille ans. | Площадь, занимаемая водой на поверхности земного шара, исчисляется в три миллиона восемьсот тридцать две тысячи пятьсот пятьдесят восемь квадратных мириаметров [мириаметр - десять тысяч метров]; иначе говоря, вода занимает свыше тридцати восьми миллионов гектаров земной поверхности. Объем этой жидкой массы равен двум миллиардам двумстам пятидесяти миллионам кубических миль; и если вообразить себе эту жидкую массу в форме шара, то окажется, что диаметр его равен шестидесяти лье, а вес составляет три квинтиллиона тонн. А чтобы осмыслить эти цифры, необходимо знать, что квинтиллион относится к миллиарду, как миллиард к единице, иными словами, в квинтиллионе столько же миллиардов, сколько в миллиарде единиц. Образно говоря, такое количество воды могли бы излить все земные реки лишь в течение сорока тысяч лет! |
| Durant les époques géologiques, à la période du feu succéda la période de l'eau. L'Océan fut d'abord universel. Puis, peu à peu, dans les temps siluriens, des sommets de montagnes apparurent, des îles émergèrent, disparurent sous des déluges partiels, se montrèrent à nouveau, se soudèrent. formèrent des continents et enfin les terres se fixèrent géographiquement telles que nous les voyons. Le solide avait conquis sur le liquide trente-sept millions six cent cinquante-sept milles carrés, soit douze mille neuf cent seize millions d'hectares. | В геологическом прошлом нашей планеты за огненным периодом следовал период водяной. Земная поверхность представляла собою ложе мирового океана. Затем, в силурийский период, начался горообразовательный процесс; из вод выступили горные вершины, на поверхности океана появились острова, которые исчезали во время потопов и затем вновь возникали, соединяясь между собою и образуя материки; соотношение между пространствами суши и воды на Земле неоднократно изменялось, и, наконец, рельеф земной поверхности принял те очертания, какие мы видим на современных географических картах. Суша отвоевала у воды тридцать семь миллионов шестьсот пятьдесят семь квадратных миль, или двенадцать миллиардов девятьсот шестнадцать миллионов гектаров. |
| La configuration des continents permet de diviser les eaux en cinq grandes parties : l'Océan glacial arctique, l'Océan glacial antarctique, l'Océan indien, l'Océan atlantique, l'Océan pacifique. | Очертания материков позволяют разделить мировые воды на пять главных водоемов: Северный Ледовитый океан, Южный Ледовитый океан, Индийский океан, Атлантический океан, Тихий океан. |
| L'Océan pacifique s'étend du nord au sud entre les deux cercles polaires, et de l'ouest a l'est entre l'Asie et l'Amérique sur une étendue de cent quarante-cinq degrés en longitude. C'est la plus tranquille des mers ; ses courants sont larges et lents, ses marées médiocres, ses pluies abondantes. Tel était l'Océan que ma destinée m'appelait d'abord à parcourir dans les plus étranges conditions. | Тихий океан простирается с севера на юг, занимая все пространство между обоими полярными кругами, и с запада на восток, между Азией и Америкой, на протяжении ста сорока пяти градусов долготы. Это самый спокойный из океанов, течения его широки и не быстры, приливы и отливы умеренны, осадки обильны. Таков океан, с которого началось мое путешествие в самых необычайных условиях. |
| "Monsieur le professeur, me dit le capitaine Nemo, nous allons, si vous le voulez bien, relever exactement notre position, et fixer le point de départ de ce voyage. Il est midi moins le quart. Je vais remonter à la surface des eaux." | - Господин профессор, - сказал капитан Немо, - если вам угодно, мы с точностью определим место, где мы находимся, и установим отправную точку нашего путешествия. Теперь без четверти двенадцать. Я прикажу поднять судно на поверхность океана. |
| Le capitaine pressa trois fois un timbre électrique. Les pompes commencèrent à chasser l'eau des réservoirs ; l'aiguille du manomètre marqua par les différentes pressions le mouvement ascensionnel du Nautilus, puis elle s'arrêta. | Капитан нажал трижды кнопку электрического звонка. Тотчас же насосы начали выкачивать воду из резервуаров; стрелка манометра поползла вверх, указывая на то, что давление все уменьшается; наконец, она замерла на месте. |
| "Nous sommes arrivés", dit le capitaine. | - Мы вышли на поверхность, - сказал капитан. |
| Je me rendis à l'escalier central qui aboutissait à la plate-forme. Je gravis les marches de métal, et, par les panneaux ouverts, j'arrivai sur la partie supérieure du Nautilus. | Я направился к центральному трапу. Взобравшись по железным ступенькам наверх, я вышел через открытый люк на палубу "Наутилуса". |
| La plate-forme émergeait de quatre-vingts centimètres seulement. L'avant et l'arrière du Nautilus présentaient cette disposition fusiforme qui le faisait justement comparer à un long cigare. Je remarquai que ses plaques de tôles, imbriquées légèrement, ressemblaient aux écailles qui revêtent le corps des grands reptiles terrestres. Je m'expliquai donc très naturellement que, malgré les meilleures lunettes, ce bateau eût toujours été pris pour un animal marin. | Палуба выступала из воды не больше чем на восемьдесят сантиметров. Округлый и длинный корпус "Наутилуса" и в самом деле был похож на сигару. Я обратил внимание на то, что его черепитчатая обшивка из листового железа напоминала чешую, покрывающую тело наземных пресмыкающихся. И я понял, почему, несмотря на самые сильные подзорные трубы, это судно всегда принимали за морское животное. |
| Vers le milieu de la plate-forme, le canot, à demi-engagé dans la coque du navire, formait une légère extumescence. En avant et en arrière s'élevaient deux cages de hauteur médiocre, à parois inclinées, et en partie fermées par d'épais verres lenticulaires : l'une destinée au timonier qui dirigeait le Nautilus, l'autre où brillait le puissant fanal électrique qui éclairait sa route. | Полускрытая в корпусе "Наутилуса" шлюпка образовывала небольшую выпуклость в самой середине палубы. На носу и на корме выступали две невысокие кабины с наклонными стенками, частично прикрытые толстым чечевицеобразным стеклом: передняя служила рубкой рулевого, в задней был установлен мощный электрический прожектор, освещавший путь. |
| La mer était magnifique, le ciel pur. A peine si le long véhicule ressentait les larges ondulations de l'Océan. Une légère brise de l'est ridait la surface des eaux. L'horizon, dégagé de brumes, se prêtait aux meilleures observations. | Океан был великолепен, небо ясно. Длинный корпус судна лишь слегка покачивался на широких океанских волнах. Легкий восточный ветерок чуть рябил водную гладь. Туман не застилал линии горизонта, и можно было с большой точностью вести наблюдение. |
| Nous n'avions rien en vue. Pas un écueil, pas un îlot. Plus d'Abraham-Lincoln. L'immensité déserte. | Ничто не останавливало взгляда. Ни островка, ни скалы в виду. Ни следа "Авраама Линкольна"... Необозримая пустыня! |
| Le capitaine Nemo, muni de son sextant, prit la hauteur du soleil, qui devait lui donner sa latitude. Il attendit pendant quelques minutes que l'astre vint affleurer le bord de l'horizon. Tandis qu'il observait, pas un de ses muscles ne tressaillait, et l'instrument n'eût pas été plus immobile dans une main de marbre. | Капитан Немо, взяв секстан, приготовился измерить высоту солнца, чтобы определить, на какой широте мы находимся. Он ожидал несколько минут, пока дневное светило не вышло из-за облака. И покамест он наблюдал, ни один мускул его руки не дрогнул, словно секстан держала рука статуи. |
| "Midi, dit-il. Monsieur le professeur, quand vous voudrez ?..." | - Полдень, - сказал капитан. - Господин профессор, не угодно ли вам... |
| Je jetai un dernier regard sur cette mer un peu jaunâtre des atterrages japonais, et je redescendis au grand salon. | Я кинул последний взгляд на желтоватые воды, омывавшие, несомненно, японские берега, и сошел вслед за ним в салон. |
| Là, le capitaine fit son point et calcula chronométriquement sa longitude, qu'il contrôla par de précédentes observations d'angle horaires. Puis il me dit : | Там капитан сделал при помощи хронометра вычисления, определил долготу данного места и проверил свой расчет по предшествующим угломерным наблюдениям. Затем он сказал: |
| "Monsieur Aronnax, nous sommes par cent trente-sept degrés et quinze minutes de longitude à l'ouest... | - Господин Аронакс, мы находимся под сто тридцать седьмым градусом и пятнадцатью минутами западной долготы... |
| - De quel méridien ? demandai-je vivement, espérant que la réponse du capitaine m'indiquerait peut-être sa nationalité. | - По какому меридиану? - живо спросил я, надеясь, что ответ капитана прольет свет на его национальность. |
| - Monsieur, me répondit-il, j'ai divers chronomètres réglés sur les méridiens de Paris, de Greenwich et de Washington. Mais, en votre honneur je me servirai de celui de Paris." | - Сударь, - отвечал он, - у меня разные хронометры, поставленные по Парижскому, Гринвичскому и Вашингтонскому меридианам. Но в честь вас я выбираю парижский. |
| Cette réponse ne m'apprenait rien. Je m'inclinai, et le commandant reprit : | Ответ не осветил ровно ничего. Я поклонился, а капитан продолжал: |
| "Trente-sept degrés et quinze minutes de longitude à l'ouest du méridien de Paris, et par trente degrés et sept minutes de latitude nord, c'est-à-dire à trois cents milles environ des côtes du Japon. C'est aujourd'hui 8 novembre, à midi, que commence notre voyage d'exploration sous les eaux. | - Под сто тридцатью семью градусами и пятнадцатью минутами западной долготы от Парижского меридиана и под тридцатью градусами и семью минутами северной широты, иными словами, в трехстах милях от берегов Японии. Итак, сегодня, восьмого ноября, в полдень, начинается наше кругосветное путешествие под водой. |
| - Dieu nous garde ! répondis-je. | - Храни нас господь! - сказал я. |
| - Et maintenant, monsieur le professeur, ajouta le capitaine, je vous laisse à vos études. J'ai donné la route à l'est-nord-est par cinquante mètres de profondeur. Voici des cartes à grands points, où vous pourrez la suivre. Le salon est à votre disposition, et je vous demande la permission de me retirer." | - А теперь, господин профессор, - прибавил капитан, - продолжайте свои занятия. Я приказал взять курс на восток-северо-восток и идти на глубине пятидесяти метров. На карте ежедневно будет отмечаться пройденный нами путь. Салон в вашем распоряжении. А теперь позвольте покинуть вас. |
| Le capitaine Nemo me salua. Je restai seul, absorbé dans mes pensées. Toutes se portaient sur ce commandant du Nautilus. Saurais-je jamais à quelle nation appartenait cet homme étrange qui se vantait de n'appartenir à aucune ? Cette haine qu'il avait vouée à l'humanité, cette haine qui cherchait peut-être des vengeances terribles, qui l'avait provoquée ? Etait-il un de ces savants méconnus, un de ces génies "auxquels on a fait du chagrin", suivant l'expression de Conseil, un Galilée moderne, ou bien un de ces hommes de science comme l'Américain Maury, dont la carrière a été brisée par des révolutions politiques ? Je ne pouvais encore le dire. Moi que le hasard venait de jeter à son bord, moi dont il tenait la vie entre les mains, il m'accueillait froidement, mais hospitalièrement. Seulement, il n'avait jamais pris la main que je lui tendais. Il ne m'avait jamais tendu la sienne. | Капитан Немо откланялся и вышел. Я остался наедине со своими мыслями. Я думал о капитане "Наутилуса". Узнаю ли я когда-нибудь, какой национальности этот загадочный человек, отрекшийся от своей родины? Что вызвало в нем ненависть к человечеству, возможно, ненависть, жаждавшую отмщения? Не из тех ли он непризнанных ученых, не из тех ли гениев, которых, как говорит Консель, "обидел свет"? Не современный ли Галилей, не жрец ли науки, как американец Мори, ученая карьера которого была прервана политическими событиями? Неизвестно! Случай бросил меня на борт его судна, и жизнь моя была в его руках. Он встретил меня холодно, но не отказал в гостеприимстве. Ни разу не пожал он моей протянутой руки. Ни разу не подал мне своей руки! |
| Une heure entière, je demeurai plongé dans ces réflexions, cherchant à percer ce mystère si intéressant pour moi. Puis mes regards se fixèrent sur le vaste planisphère étalé sur la table, et je plaçai le doigt sur le point même où se croisaient la longitude et la latitude observées. | Целый час провел я в размышлениях, стараясь проникнуть в волнующую тайну этого человека. Нечаянно взгляд мой упал на карту Земли, разложенную на столе; и я, водя пальцем по карте, нашел точку скрещения долготы и широты, указанные капитаном Немо. |
| La mer a ses fleuves comme les continents. Ce sont des courants spéciaux, reconnaissables à leur température, à leur couleur, et dont le plus remarquable est connu sous le nom de courant du Gulf Stream. La science a déterminé, sur le globe, la direction de cinq courants principaux : un dans l'Atlantique nord, un second dans l'Atlantique sud, un troisième dans le Pacifique nord, un quatrième dans le Pacifique sud, et un cinquième dans l'Océan indien sud. Il est même probable qu'un sixième courant existait autrefois dans l'Océan indien nord, lorsque les mers Caspienne et d'Aral, réunies aux grands lacs de l'Asie, ne formaient qu'une seule et même étendue d'eau. | На океанах, как и на материках, есть свои реки. Это океанские течения, которые легко узнать по цвету и температуре и самое значительное из которых известно под названием Гольфстрим. Наука нанесла на карту земного шара направление пяти главнейших течений: первое на севере Атлантического океана, второе на юге Атлантического океана, третье на севере Тихого океана, четвертое на юге Тихого океана и, наконец, пятое в южной части Индийского океана. Вполне вероятно, что в северной части Индийского океана существовало и шестое океанское течение в те времена, когда Каспийское и Аральское моря и большие озера Азии составляли одно водное пространство. |
| Or, au point indiqué sur le planisphère, se déroulait l'un de ces courants, le Kuro-Scivo des Japonais, le Fleuve-Noir, qui, sorti du golfe du Bengale où le chauffent les rayons perpendiculaires du soleil des Tropiques, traverse le détroit de Malacca, prolonge la côte d'Asie, s'arrondit dans le Pacifique nord jusqu'aux îles Aléoutiennes, charriant des troncs de camphriers et autres produits indigènes, et tranchant par le pur indigo de ses eaux chaudes avec les flots de l'Océan. C'est ce courant que le Nautilus allait parcourir. | Путь "Наутилуса" лежал по одному из таких течений, обозначенному на карте под японским названием _Куро-Сиво_, что значит "Черная река". Выйдя из Бенгальского залива, согретое отвесными лучами тропического солнца, это течение проходит через Малаккский пролив, идет вдоль берегов Азии и, огибая их в северной части Тихого океана, достигает Алеутских островов; оно увлекает с собой стволы камфарного дерева, тропические растения и резко отличается ярко-синим цветом своих теплых вод от холодных вод океана. |
| Je le suivais du regard, je le voyais se perdre dans l'immensité du Pacifique, et je me sentais entraîner avec lui, quand Ned Land et Conseil apparurent à la porte du salon. | Я изучал путь этого течения по карте, представляя себе, как оно теряется в бескрайних просторах Тихого океана; и воображение так увлекло меня, что я не заметил, как Нед Ленд и Консель вошли в салон. |
| Mes deux braves compagnons restèrent pétrifiés à la vue des merveilles entassées devant leurs yeux. | Мои спутники не могли прийти в себя от удивления при виде чудес, представших перед их глазами. |
| "Où sommes-nous ? où sommes-nous ? s'écria le Canadien. Au muséum de Québec ? | - Где же мы находимся? Где? - вскричал канадец. - Не в Квебекском ли музее? |
| - S'il plaît à monsieur, répliqua Conseil, ce serait plutôt à l'hôtel du Sommerard ! | - С позволения сказать, - заметил Консель, - скорее в особняке Соммерара! |
| - Mes amis, répondis-je en leur faisant signe d'entrer, vous n'êtes ni au Canada ni en France, mais bien à bord du Nautilus, et à cinquante mètres au-dessous du niveau de la mer. | - Друзья мои, - сказал я, приглашая их подойти поближе, - вы не в Канаде и не во Франции, а на борту "Наутилуса", в пятидесяти метрах ниже уровня моря. |
| - Il faut croire monsieur, puisque monsieur l'affirme. répliqua Conseil ; mais franchement, ce salon est fait pour étonner même un Flamand comme moi. | - Приходится поверить, раз сударь так говорит, - сказал Консель. - Но, признаться, этот салон может удивить даже такого фламандца, как я. |
| - Etonne-toi, mon ami. et regarde, car, pour un classificateur de ta force. il y a de quoi travailler ici." | - Удивляйся, друг мой, да, кстати, осмотри витрины, там найдется много любопытного для такого классификатора, как ты. |
| Je n'avais pas besoin d'encourager Conseil. Le brave garçon, penché sur les vitrines. murmurait déjà des mots de la langue des naturalistes : classe des Gastéropodes, famille des Buccinoides, genre des Porcelaines, espèces des Cypr?a Madagascariensis, etc. | Поощрять Конселя не было надобности. Склонившись над витриной, он уже бормотал что-то на языке натуралистов: "брюхоногие, класс животных из типа моллюсков, семейство трубачей, род ужовки, вид Мадагаскарской ципреи". |
| Pendant ce temps, Ned Land, assez peu conchyliologue, m'interrogeait sur mon entrevue avec le capitaine Nemo. Avais-je découvert qui il était, d'où il venait, où il allait, vers quelles profondeurs il nous entraînait ? Enfin mille questions auxquelles je n'avais pas le temps de répondre. | Тем временем Нед Ленд, мало осведомленный в конхиологии, расспрашивал меня о моем свидании с капитаном Немо. Узнал ли я, кто он, откуда прибыл, куда направляется, в какие глубины увлекает нас. Короче говоря, он задавал мне тысячи вопросов, на которые я не успевал отвечать. |
| Je lui appris tout ce que je savais, ou plutôt, tout ce que je ne savais pas, et je lui demandai ce qu'il avait entendu ou vu de son côté. | Я сообщил ему все, что я знал, вернее, чего я не знал, и в свою очередь спросил его, что он слышал или видел со своей стороны. |
| "Rien vu, rien entendu ! répondit le Canadien. Je n'ai pas même aperçu l'équipage de ce bateau. Est-ce que, par hasard, il serait électrique aussi, lui ? | - Ничего не видел, ничего не слышал, - отвечал канадец. - Даже из команды судна никто мне на глаза не попался. Неужто и экипаж электрический? |
| - Electrique ! | - Электрический! |
| - Par ma foi ! on serait tenté de le croire. Mais vous, monsieur Aronnax, demanda Ned Land, qui avait toujours son idée, vous ne pouvez me dire combien d'hommes il y a à bord ? Dix, vingt, cinquante, cent ? | - Ей-ей, в это можно поверить! Но вы, господин Аронакс, - спросил Нед Ленд, одержимый своим замыслом, - вы-то можете мне сказать, сколько людей на борту? Десять, двадцать, пятьдесят, сто? |
| - Je ne saurais vous répondre, maître Land. D'ailleurs, croyez-moi, abandonnez, pour le moment, cette idée de vous emparer du Nautilus ou de le fuir. Ce bateau est un des chefs-d'oeuvre de l'industrie moderne, et je regretterais de ne pas l'avoir vu ! Bien des gens accepteraient la situation qui nous est faite, ne fût-ce que pour se promener à travers ces merveilles. Ainsi. tenez-vous tranquille, et tâchons de voir ce qui se passe autour de nous. | - Не могу вам на это ответить, Нед! И послушайте меня, выбросьте-ка из головы вашу затею овладеть "Наутилусом" или бежать с него. Судно - настоящее чудо современной техники, и я очень сожалел бы, если б мне не довелось с ним ознакомиться. Многие пожелали бы оказаться в нашем положении, хотя бы ради возможности поглядеть на все эти чудеса! Поэтому успокойтесь и давайте наблюдать за тем, что происходит вокруг нас. |
| - Voir ! s'écria le harponneur, mais on ne voit rien, on ne verra rien de cette prison de tôle ! Nous marchons, nous naviguons en aveugles..." | - Наблюдать! - вскричал гарпунер. - Да разве что увидишь в этой железной тюрьме! Мы движемся, мы плывем, как слепые... |
| - Ned Land prononçait ces derniers mots, quand l'obscurité se fit subitement, mais une obscurité absolue. Le plafond lumineux s'éteignit, et si rapidement, que mes yeux en éprouvèrent une impression douloureuse, analogue à celle que produit le passage contraire des profondes ténèbres à la plus éclatante lumière. | Не успел Нед окончить фразу, как вдруг в салоне стало темно. Светоносный потолок померк так внезапно, что я почувствовал боль в глазах, как это бывает при резком переходе из мрака на яркий свет. |
| Nous étions restés muets, ne remuant pas, ne sachant quelle surprise, agréable ou désagréable, nous attendait. Mais un glissement se fit entendre. On eût dit que des panneaux se manoeuvraient sur les flancs du Nautilus. | Мы замерли на месте, не зная, что нас ожидает, - удовольствие или неприятность. Но тут послышался какой-то шорох. Словно бы железная обшивка "Наутилуса" стала раздвигаться. |
| "C'est la fin de la fin ! dit Ned Land. | - Конец конца! - сказал Нед Ленд. |
| - Ordre des Hydroméduses !" murmura Conseil. | - Отряд гидромедуз! - бормотал Консель. |
| Soudain, le jour se fit de chaque côté du salon, à travers deux ouvertures oblongues. Les masses liquides apparurent vivement éclairées par les effluences électriques. Deux plaques de cristal nous séparaient de la mer. Je frémis, d'abord, à la pensée que cette fragile paroi pouvait se briser ; mais de fortes armatures de cuivre la maintenaient et lui donnaient une résistance presque infinie. | Внезапно салон опять осветился. Свет проникал в него снаружи с обеих сторон, через огромные овальные стекла в стенах. Водные глубины были залиты электрическим светом. Хрустальные стекла отделяли нас от океана. В первый момент я содрогнулся при мысли, что эта хрупкая преграда может разбиться; но массивная медная рама сообщала стеклам прочность почти несокрушимую. |
| La mer était distinctement visible dans un rayon d'un mille autour du Nautilus. Quel spectacle ! Quelle plume le pourrait décrire ! Qui saurait peindre les effets de la lumière à travers ces nappes transparentes, et la douceur de ses dégradations successives jusqu'aux couchés inférieures et supérieures de l'Océan ! | Морские глубины были великолепно освещены в радиусе одной мили от "Наутилуса". Дивное зрелище! Какое перо достойно его описать! Какая кисть способна изобразить всю нежность красочной гаммы, игру световых лучей в прозрачных морских водах, начиная от самых глубинных слоев до поверхности океана! |
| On connaît la diaphanéité de la mer. On sait que sa limpidité l'emporte sur celle de l'eau de roche. Les substances minérales et organiques, qu'elle tient en suspension, accroissent même sa transparence. Dans certaines parties de l'Océan, aux Antilles, cent quarante-cinq mètres d'eau laissent apercevoir le lit de sable avec une surprenante netteté, et la force de pénétration des rayons solaires ne paraît s'arrêter qu'à une profondeur de trois cents mètres. Mais, dans ce milieu fluide que parcourait le Nautilus, l'éclat électrique se produisait au sein même des ondes. Ce n'était plus de l'eau lumineuse, mais de la lumière liquide. | Прозрачность морской воды известна. Установлено, что морская вода чище самой чистой ключевой воды. Минеральные и органические вещества, содержащиеся в ней, только увеличивают ее прозрачность. В некоторых частях океана, у Антильских островов, сквозь слой воды в сто сорок пять метров можно прекрасно видеть песчаное дно, а солнечные лучи проникают на триста метров в глубину! Но электрический свет, вспыхнувший в самом лоне океана, не только" освещал воду, но и превращал жидкую среду вокруг "Наутилуса" в жидкий пламень. |
| Si l'on admet l'hypothèse d'Erhemberg, qui croit à une illumination phosphorescente des fonds sous-marins, la nature a certainement réservé pour les habitants de la mer l'un de ses plus prodigieux spectacles, et j'en pouvais juger ici par les mille jeux de cette lumière. De chaque côté, j'avais une fenêtre ouverte sur ces abîmes inexplorés. L'obscurité du salon faisait valoir la clarté extérieure, et nous regardions comme si ce pur cristal eût été la vitre d'un immense aquarium. | Если допустить гипотезу Эремберга, полагавшего, что вода в морских глубинах фосфоресцирует, то надо признать, что природа приберегла для обитателей морей одно из самых чарующих зрелищ, о чем я могу свидетельствовать, наблюдая игру световых лучей, преломляющихся в грани тысячи жидких алмазов. Окна по обе стороны салона были открыты в глубины неизведанного. Темнота в комнате усиливала яркость наружного освещения, и казалось, глядя в окна, что перед нами гигантский аквариум. |
| Le Nautilus ne semblait pas bouger. C'est que les points de repère manquaient. Parfois, cependant, les lignes d'eau, divisées par son éperon, filaient devant nos regards avec une vitesse excessive. | Создавалось впечатление, что "Наутилус" стоит на месте. Объяснялось это тем, что в виду не было никакой неподвижной точки. Но все же океанские воды, рассеченные форштевнем судна, порою проносились перед нашими глазами с чрезвычайной скоростью. |
| Emerveillés, nous étions accoudés devant ces vitrines, et nul de nous n'avait encore rompu ce silence de stupéfaction, quand Conseil dit : | Очарованные картиной подводного мира, опершись на выступ оконной рамы, мы прильнули к стеклам, не находя слов от удивления, как вдруг Консель сказал: |
| "Vous vouliez voir. ami Ned, eh bien, vous voyez ! | - Вы желали видеть, милейший Нед, ну вот и смотрите! |
| - Curieux ! curieux ! faisait le Canadien - qui oubliant ses colères et ses projets d'évasion, subissait une attraction irrésistible - et l'on viendrait de plus loin pour admirer ce spectacle ! | - Удивительно! Удивительно! - говорил восторженно канадец, позабыв и свой гнев и свои планы бегства. - Стоило приехать издалека, чтобы полюбоваться на такое чудо! |
| - Ah ! m'écriai-je, je comprends la vie de cet homme ! Il s'est fait un monde à part qui lui réserve ses plus étonnantes merveilles ! | - Да, теперь мне понятна жизнь этого человека! - воскликнул я. - Он проник в особый мир, и этот мир раскрывал перед ним свои самые сокровенные тайны! |
| - Mais les poissons ? fit observer le Canadien. Je ne vois pas de poissons ! | - Но где же рыбы? - спрашивал канадец. - Я не вижу рыб! |
| - Que vous importe, ami Ned, répondit Conseil, puisque vous ne les connaissez pas. | - А на что они вам, милейший Нед? - отвечал Консель. - Ведь в рыбах вы ничего ровно не смыслите. |
| - Moi ! un pêcheur ! s'écria Ned Land. | - Я? Да ведь я рыбак! - вскричал Нед Ленд. |
| Et sur ce sujet, une discussion s'éleva entre les deux amis, car ils connaissaient les poissons, mais chacun d'une façon très différente. | И между друзьями завязался спор; оба они знали толк в рыбах, но каждый по-своему. |
| Tout le monde sait que les poissons forment la quatrième et dernière classe de l'embranchement des vertébrés. On les a très justement définis : "des vertébrés à circulation double et à sang froid, respirant par des branchies et destinés à vivre dans l'eau". Ils composent deux séries distinctes : la série des poissons osseux. c'est-à-dire ceux dont l'épine dorsale est faite de vertèbres osseuses, et les poissons cartilagineux. c'est-à-dire ceux dont l'épine dorsale est faite de vertèbres cartilagineuses. | Известно, что рыбы составляют четвертый и последний класс позвоночных [современная систематика делит позвоночных на 6 классов]. Им дано очень точное определение: "позвоночные - животные с двойным кровообращением и холодной кровью, дышат жабрами и приспособлены жить в воде". Рыбы подразделяются на костистых и хрящевых. Костистые - это рыбы, у которых костяной скелет; хрящевые - рыбы, у которых скелет хрящевой. |
| Le Canadien connaissait peut-être cette distinction, mais Conseil en savait bien davantage, et maintenant, lié d'amitié avec Ned. il ne pouvait admettre qu'il fût moins instruit que lui. Aussi lui dit-il : | Канадец, возможно, слышал о таком подразделении, но Консель, более сведущий в этой области, не мог из чувства дружбы допустить, чтобы Нед оказался менее образованным, чем он. Поэтому он сказал: |
| "Ami Ned, vous êtes un tueur de poissons, un très habile pêcheur. Vous avez pris un grand nombre de ces intéressants animaux. Mais je gagerais que vous ne savez pas comment on les classe. | - Милейший Нед, вы гроза рыб, искуснейший рыболов! Вы переловили множество этих занятных животных. Но бьюсь об заклад, что вы и понятия не имеете, как их классифицируют. |
| - Si. répondit sérieusement le harponneur. On les classe en poissons qui se mangent et en poissons qui ne se mangent pas ! | - Как классифицируют рыб? - серьезно отвечал гарпунер. - На съедобных и несъедобных! |
| - Voilà une distinction de gourmand, répondit Conseil. | - Вот так гастрономическая классификация! - воскликнул Консель. |
| Mais dites-moi si vous connaissez la différence qui existe entre les poissons osseux et les poissons cartilagineux ? | - А не скажете ли вы, чем отличаются костистые рыбы от хрящевых? |
| - Peut-être bien, Conseil. | - А может быть, и скажу, Консель! |
| - Et la subdivision de ces deux grandes classes ? | - А вы знаете, как подразделяются эти два основных класса? |
| - Je ne m'en doute pas, répondit le Canadien. | - Понятия не имею, - отвечал канадец. |
| - Eh bien, ami Ned, écoutez et retenez ! Les poissons osseux se subdivisent en six ordres : Primo. Les acanthoptérygiens, dont la mâchoire supérieure est complète. mobile. et dont les branchies affectent la forme d'un peigne. Cet ordre comprend quinze familles, c'est-à-dire les trois quarts des poissons connus. Type : la perche commune. | - Так вот, милейший Нед, слушайте и запоминайте! Костистые рыбы подразделяются на шесть подотрядов: primo, колючеперые с цельной и подвижной верхней челюстью, с гребенчатыми жабрами. Подотряд включает пятнадцать семейств, иначе говоря, почти три четверти всех известных рыб. Представитель подотряда: обыкновенный окунь. |
| - Assez bonne à manger, répondit Ned Land. | - Рыба недурна на вкус, - заметил Нед Ленд. |
| - Secundo, reprit Conseil, les abdominaux, qui ont les nageoires ventrales suspendues sous l'abdomen et en arrière des pectorales, sans être attachées aux os de l'épaule - ordre qui se divise en cinq familles, et qui comprend la plus grande partie des poissons d'eau douce. Type : la carpe, le brochet. | - Secundo, - продолжал Консель, - рыбы с брюшными плавниками, расположенными позади грудных, но не соединенными с плечевой костью. Подотряд включает пять семейств, и сюда относится большая часть пресноводных рыб. Представители подотряда: карп, щука. |
| - Peuh ! fit le Canadien avec un certain mépris, des poissons d'eau douce ! | - Фи! - сказал канадец с пренебрежением, - пресноводные рыбы! |
| - Tertio, dit Conseil, les subrachiens, dont les ventrales sont attachées sous les pectorales et immédiatement suspendues aux os de l'épaule. Cet ordre contient quatre familles. Type : plies, limandes, turbots, barbues, soles, etc. | - Tertio, - продолжал Консель, - мягкоперые, у которых брюшные плавники находятся под грудными и непосредственно связаны с плечевой костью. Подотряд включает четыре семейства. Представители: палтус, камбала, тюрбо и так далее... |
| - Excellent ! excellent ! s'écriait le harponneur, qui ne voulait considérer les poissons qu'au point de vue comestible. | - Превосходные рыбы! Превосходные! - восклицал гарпунер, не признававший другой классификации рыб, кроме вкусовой. |
| - Quarto, reprit Conseil, sans se démonter, les apodes, au corps allongé, dépourvus de nageoires ventrales, et revêtus d'une peau épaisse et souvent gluante ordre qui ne comprend qu'une famille. Type : l'anguille, le gymnote. | - Quarto, - продолжал не смущаясь Консель, - бесперые, с удлиненным телом, без брюшных плавников, покрытые жесткой и слизистой кожей. Подотряд включает только одно семейство. Сюда относятся угревые: угорь обыкновенный, гимнот - угорь электрический. |
| - Médiocre ! médiocre ! répondit Ned Land. | - Посредственная рыба! Посредственная! - заметил Нед Ленд. |
| - Quinto, dit Conseil, les lophobranches, qui ont les mâchoires complètes et libres, mais dont les branchies sont formées de petites houppes. disposées par paires le long des arcs branchiaux. Cet ordre ne compte qu'une famille. Type : les hippocampes, les pégases dragons. | - Quinto, - говорил Консель, - пучкожаберные, с цельной подвижной челюстью; жабры состоят из кисточек, расположенных попарно вдоль жаберных дуг. В этом подотряде одно семейство. Представители: морской конек, летучий дракон. |
| - Mauvais ! mauvais ! répliqua le harponneur. | - Мерзость! Мерзость! - заметил гарпунер. |
| - Sexto, enfin, dit Conseil, les plectognathes, dont l'os maxillaire est attaché fixement sur le côte de l'intermaxillaire qui forme la mâchoire, et dont l'arcade palatine s'engrène par suture avec le crâne, ce qui la rend immobile ordre qui manque de vraies ventrales, et qui se compose de deux familles. Types : les tétrodons, les poissons-lunes. | - Sexto, - сказал Консель в заключение, - сростночелюстные, у которых кости, ограничивающие рот сверху, сращены, придавая полную неподвижность челюсти, - подотряд, порочащий настоящих рыб. Представители: иглобрюхи, луна-рыба. |
| - Bons à déshonorer une chaudière ! s'écria le Canadien. | - Ну, эта рыба только осквернит кастрюлю! - вскричал канадец. |
| - Avez-vous compris, ami Ned ? demanda le savant Conseil. | - Вы хоть сколько-нибудь поняли, милейший Нед? - спросил ученый Консель. |
| - Pas le moins du monde, ami Conseil, répondit le harponneur. Mais allez toujours, car vous êtes très intéressant. | - Нисколько, милейший Консель! - отвечал гарпунер. - Но валяйте дальше, любопытно послушать! |
| - Quant aux poissons cartilagineux, reprit imperturbablement Conseil, ils ne comprennent que trois ordres. | - Что касается хрящевых рыб, - невозмутимо продолжал Консель, - они подразделяются на три отряда. |
| - Tant mieux, fit Ned. | - И того много! - буркнул Нед. |
| - Primo, les cyclostomes, dont les mâchoires sont soudées en un anneau mobile, et dont les branchies s'ouvrent par des trous nombreux - ordre ne comprenant qu'une seule famille. Type : la lamproie. | - Primo, круглоротые, у которых вместо челюсти одно срединное носовое отверстие, а позади черепа ряд круглых жаберных отверстий. Отряд включает лишь одно семейство. Представитель: минога. |
| - Faut l'aimer. répondit Ned Land. | - Хороша рыба! - сказал Нед Ленд. |
| - Secundo, les sélaciens, avec branchies semblables à celles des cyclostomes, mais dont la mâchoire inférieure est mobile. Cet ordre, qui est le plus important de la classe, comprend deux familles. Types : la raie et les squales. | - Secundo, селахии; жабры у них похожи на жаберные отверстия круглоротых, но с подвижной нижней челюстью. Отряд самый значительный в классе. Подразделяется на два семейства. Представители: акулы и скаты. |
| - Quoi ! s'écria Ned, des raies et des requins dans le même ordre ! Eh bien, ami Conseil, dans l'intérêt des raies, je ne vous conseille pas de les mettre ensemble dans le même bocal ! | - Как! - вскричал Нед. - Скат и акула в одном отряде? Ну, милейший Консель, в интересах скатов не советую вам сажать их вместе в один сосуд! |
| - Tertio, répondit Conseil, les sturioniens, dont les branchies sont ouvertes, comme à l'ordinaire, par une seule fente garnie d'un opercule ordre qui comprend quatre genres. Type : l'esturgeon. | - Tertio, - продолжал Консель, - осетровые. Жабры у них открываются, как обычно, одной щелью, снабженной жаберной крышкой, - отряд включает четыре вида. Представитель семейства: осетр. |
| - Ah ! ami Conseil, vous avez gardé le meilleur pour la fin à mon avis, du moins. Et c'est tout ? | - Э, э! Милейший Консель, вы приберегли на мой вкус лучший кусочек на закуску! И это все? |
| - Oui, mon brave Ned, répondit Conseil, et remarquez que quand on sait cela, on ne sait rien encore. car les familles se subdivisent en genres, en sous-genres. en espèces, en variétés... | - Да, милейший Нед, - отвечал Консель. - И заметьте, что знать это, еще не значит узнать все, потому что семейства подразделяются на роды, виды, разновидности. |
| - Eh bien. ami Conseil, dit le harponneur, se penchant sur la vitre du panneau, voici des variétés qui passent ! | - Так-то, милейший Консель! - сказал гарпунер, взглянув в окно. - А вот вам и разновидности! |
| - Oui ! des poissons, s'écria Conseil. On se croirait devant un aquarium ! | - Рыбы! - вскричал Консель. - Право, можно подумать, что перед нами аквариум! |
| - Non, répondis-je, car l'aquarium n'est qu'une cage, et ces poissons-là sont libres comme l'oiseau dans l'air. | - Нет! - возразил я. - Аквариум - та же клетка, а эти рыбы свободны, как птицы в воздухе. |
| - Eh bien, ami Conseil, nommez-les donc, nommez-les donc ! disait Ned Land. | - А ну-ка, милейший Консель, называйте рыб! Называйте! - сказал Нед Ленд. |
| - Moi, répondit Conseil, je n'en suis pas capable ! Cela regarde mon maître !" | - Это не по моей части, - отвечал Консель. - Это дело хозяина! |
| Et en effet, le digne garçon. classificateur enragé, n'était point un naturaliste, et je ne sais pas s'il aurait distingué un thon d'une bonite. En un mot, le contraire du Canadien, qui nommait tous ces poissons sans hésiter. | И в самом деле, славный парень, рьяный классификатор, не был натуралистом, и я не уверен, мог ли он отличить тунца от макрели. Канадец, напротив, называл без запинки всех рыб. |
| - Un baliste, avais-je dit. | - Балист, - сказал я. |
| - Et un baliste chinois ! répondait Ned Land. | - Балист китайский, - заметил Нед Ленд. |
| - Genre des balistes, famille des sclérodermes, ordre des plectognathes". murmurait Conseil. | - Род балистов, семейство жесткокожих, отряд сростночелюстных, - бормотал Консель. |
| Décidément, à eux deux, Ned et Conseil auraient fait un naturaliste distingué. | Право, вдвоем они составили бы замечательного натуралиста! |
| Le Canadien ne s'était pas trompé. Une troupe de balistes, à corps comprimé. à peau grenue, armés d'un aiguillon sur leur dorsale, se jouaient autour du Nautilus, et agitaient les quatre rangées de piquants qui hérissent chaque côté de leur queue. Rien de plus admirable que leur enveloppe, grise par-dessus, blanche par-dessous dont les taches d'or scintillaient dans le sombre remous des lames. Entre eux ondulaient des raies, comme une nappe abandonnée aux vents. et parmi elles, j'aperçus, à ma grande joie, cette raie chinoise, jaunâtre à sa partie supérieure, rose tendre sous le ventre et munie de trois aiguillons en arrière de son oeil : espèce rare, et même douteuse au temps de Lacépède, qui ne l'avait jamais vue que dans un recueil de dessins japonais. | Канадец не ошибся. Множество китайских балистов, со сплющенным телом, с зернистой кожей, с шипом на спинном плавнике, резвилось вокруг "Наутилуса", ощетинясь колючками, торчавшими в четыре ряда по обе стороны хвоста. Ничего нет прелестнее китайских балистов, сверху серых, белых снизу, с золотыми пятнами на чешуе, мерцавшими в темных струях за кормою. Между балистами виднелись скаты, словно полотнища, развевающиеся по ветру; и среди них я заметил, к величайшей радости, японского ската с желтоватой спиной, нежно-розовым брюхом и тремя шипами над глазом; вид настолько редкий, что самое существование его было в свое время поставлено под сомнение Ласепедом, который видел такого ската только в одном собрании японских рисунков. |
| Pendant deux heures toute une armée aquatique fit escorte au Nautilus. Au milieu de leurs jeux, de leurs bonds, tandis qu'ils rivalisaient de beauté, d'éclat et de vitesse, je distinguai le labre vert, le mulle barberin, marqué d'une double raie noire. Le gobie éléotre, à caudale arrondie, blanc de couleur et tacheté de violet sur le dos, le scombre japonais, admirable maquereau de ces mers, au corps bleu et à la tête argentée, de brillants azurors dont le nom seul emporte toute description des spares rayés, aux nageoires variées de bleu et de jaune, des spares fascés, relevés d'une bande noire sur leur caudale, des spares zonéphores élégamment corsetés dans leurs six ceintures, des aulostones, véritables bouches en flûte ou bécasses de mer, dont quelques échantillons atteignaient une longueur d'un mètre, des salamandres du Japon, des murènes échidnées, longs serpents de six pieds, aux yeux vifs et petits, et à la vaste bouche hérissée de dents, etc. | В продолжение двух часов подводное воинство эскортировало "Наутилус". И покуда рыбы резвились и плескались, соперничая красотою расцветки, блеском чешуи и юркостью, я приметил зеленого губана, барабульку, отмеченную двойной черной полоской, бычка, белого, с фиолетовыми пятнами на спине и закругленным хвостом, японскую скумбрию, чудесную макрель здешних морей, с серебряной головой и голубым телом, блистательных лазуревиков, одно название которых заменяет всякие описания, спарид рубчатых, с разноцветным плавником, голубым и желтым, спарид полосатых, с черной перевязью на хвосте, спарид поясоносных, изящно зашнурованных шестью поперечными полосами, трубкоротых с рыльцем в форме флейты, или морских бекасов, некоторые представители которых достигают метра в длину, японскую саламандру, мурену, род змеевидного угря, длиною в шесть футов, с маленькими живыми глазками и широким ощеренным зубами ртом, всего не перечислишь... |
| Notre admiration se maintenait toujours au plus haut point. Nos interjections ne tarissaient pas. Ned nommait les poissons, Conseil les classait, moi, je m'extasiais devant la vivacité de leurs allures et la beauté de leurs formes. Jamais il ne m'avait été donné de surprendre ces animaux vivants, et libres dans leur élément naturel. | Восхищению нашему не было предела. Восклицаниям не было конца. Нед называл рыб, Консель их классифицировал, а я восторгался живостью их движений и красотою формы. Мне не доводилось видеть таких рыб в их естественной среде. |
| Je ne citerai pas toutes les variétés qui passèrent ainsi devant nos yeux éblouis, toute cette collection des mers du Japon et de la Chine. | Не стану описывать все разновидности, промелькнувшие перед нашими ослепленными глазами, всю эту коллекцию Японского и Китайского морей. |
| Ces poissons accouraient, plus nombreux que les oiseaux dans l'air, attirés sans doute par l'éclatant foyer de lumière électrique. | Рыбы, привлеченные, несомненно, блеском электрического света, стекались целыми стаями, их было больше, чем птиц в воздухе. |
| Subitement, le jour se fit dans le salon. Les panneaux de tôle se refermèrent. L'enchanteresse vision disparut. Mais longtemps, je rêvai encore, jusqu'au moment où mes regards se fixèrent sur les instruments suspendus aux parois. La boussole montrait toujours la direction au nord-nord-est, le manomètre indiquait une pression de cinq atmosphères correspondant à une profondeur de cinquante mètres, et le loch électrique donnait une marche de quinze milles à l'heure. | Внезапно в салоне стало светло. Железные створы задвинулись. Волшебное видение исчезло. Но я долго бы еще грезил наяву, если б мой взгляд случайно не упал на инструменты, развешанные на стене. Стрелка компаса по-прежнему показывала направление на северо-северо-восток, манометр - давление в пять атмосфер, соответствующее глубине в пятьдесят метров ниже уровня моря, а электрический лаг - скорость в пятнадцать миль в час. |
| J'attendais le capitaine Nemo. Mais il ne parut pas. L'horloge marquait cinq heures. | Я ждал капитана Немо. Но он не появлялся. Хронометр показывал пять часов. |
| Ned Land et Conseil retournèrent à leur cabine. Moi, je regagnai ma chambre. Mon dîner s'y trouvait préparé. Il se composait d'une soupe à la tortue faite des carets les plus délicats, d'un surmulet à chair blanche. un peu feuilletée, dont le foie préparé à part fit un manger délicieux, et de filets de cette viande de l'holocante empereur, dont la saveur me parut supérieure à celle du saumon. | Нед Ленд и Консель ушли в свою каюту. Я тоже вернулся к себе. Обед уже стоял на столе. Был подан суп из нежнейших морских черепах, на второе барвена, которая славится своей белой, слегка слоистой мякотью и печень которой, приготовленная особо, считается изысканнейшим блюдом, затем филейная часть рыбы из семейства окуневых, более вкусная, чем лососевое филе. |
| Je passai la soirée à lire, à écrire, à penser. Puis, le sommeil me gagnant, je m'étendis sur ma couche de zostère, et je m'endormis profondément, pendant que le Nautilus se glissait à travers le rapide courant du Fleuve Noir. | Вечером я читал, писал, размышлял. Когда же меня начало клонить ко сну, я лег на свое ложе из морской травы и крепко заснул, меж тем как "Наутилус" скользил по быстрому течению "Черной реки". |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая