Процессы, происходящие в обществе в последние десятилетия, изменили социум, изменили облик современной науки. Сегодня наука, отвечая на запросы общества, характеризуется увеличением числа прикладных задач, требующих специальных исследований. В лингвистике это исследования по машинному переводу, автоматической обработке информации, когнитивным и языковым процессам, нейролингвистике, моделированию искусственного интеллекта и пр. Положение лингвистики в современном научном мире обусловлено двумя взаимонаправленными тенденциями: во-первых, лингвистика характеризуется расширением своих пределов, ее нельзя считать дисциплиной с четко установленными границами [Алпатов В.М., Кубрякова Е.С., Руденко Д.И., Прокопенко В.В., Кибрик А.Е.]; во-вторых, произошел общенаучный поворот в сторону языка - это значит, что лингвистика, по словам Александрова А.С., "стала для современных гуманитариев (и не только для них) и тем же, чем была, например, биология для интеллектуалов в 19 веке. Лингвистика - наука наук. Через язык, в языке пытаются найти ответы на свои вопросы философы, социологи, историки, психологи" [Александров А.С., 2000, с.101]. Мы добавим, что право также ищет ответы на многие свои вопросы в языке. И в этом заключается главное значение лингвистической экспертизы для юриспруденции.
Право по происхождению связано с языком, оно объективируется в языке и через язык познается. Однако в настоящее время возникает и новый, нетрадиционный, неожиданный как для юриспруденции, так и для лингвистики аспект их связи - речь идет о проблемных вопросах, находящихся в пограничной сфере права и языка, прежде всего - о лингвистической экспертизе текстов, вовлеченных в юридическую практику. Работа лингвистов в пограничной с юриспруденцией зоне в теоретическом плане подтолкнула развитие новой области междисциплинарных исследований - юрислингвистики, или правовой (юридической) лингвистики, в практической сфере стимулирует становление лингвистической экспертизы естественных текстов, вовлеченных в юридическую практику, а также самих юридических текстов (законопроектов).
Развитие лингвистической экспертизы имеет принципиально важное значение для юриспруденции, поскольку особая роль любой экспертизы в общей системе права обусловлена тем, что "экспертиза является инструментом решения коллизионных ситуаций между субъектами права и, следовательно, инструментом защиты охраняемых правом интересов личности, общества и государства" [Колдин В.Я., 2000, с.691]. Особое значение имеет лингвистическая экспертиза законопроектов, которая проводится по другим методикам, нежели экспертиза текстов, связанных с языковыми конфликтами, но в конечном счете обе экспертизы имеют один предмет, поскольку естественный язык выступает субстратом языка юридического. Для юриспруденции необходимо инициировать исследования в области правовой лингвистики в целом поскольку, во-первых, многие аспекты использования языка не регламентированы правом (отсутствует статья закона, а значит, не является криминальным деянием, например, языковое манипулирование сознанием, суггестивные технологии рекламы, предвыборных кампаний и пр.), во-вторых, реализация как уже действующих законов, так и существующих пока в виде законопроектов, посвященных регламентации языковых феноменов, затруднена в силу того, что на многие проблемные вопросы пока не в состоянии ответить ни юристы, ни лингвисты. Думается, что в сферу совместной регламентации юриспруденцией и лингвистикой должны войти в будущем и многие другие аспекты использования языка (языковые проблемы межнациональной политики, право на имя, права автора на творческое использование языка и пр.)
Вынесение законных, обоснованных решений по делам, связанным со словесными оскорблениями, реализация закона о защите чести, достоинства и деловой репутации возможны лишь в том случае, когда суды смогут опираться на компетентные, объективные экспертные заключения. Юристы признают, что в "правовом поле найти критерии допустимости и правомерности, равно как и недопустимости и неправомерности тех или иных форм передачи информации, оказывается абсолютно невозможным. Уяснение этих вопросов предполагает выход за пределы собственно правовой проблематики и обращения к лингвистическим, психологическим и другим научным понятиям и критериям" [Ратинов А. Р., 1997, с.114]. Особенность судебных дел, рассматривающих языковые конфликты, состоит в том, что правонарушения совершаются посредством продуктов речевой деятельности: "В самом тексте опубликованного или переданного в эфир материала (и только в нем) заключен сам "Corpus delicti", все объективные признаки судимого деяния. Никаких других источников доказательства правонарушения по делам этой категории не существует, и только текст является главным предметом исследования и юридической оценки" [Ратинов А.Р.,1997, с.116]. Основой для выявления юридически значимых обстоятельств дела является прежде всего текст, именно из него извлекаются те категории, которыми оперирует юриспруденция в делах такого рода. Для анализа текста необходимы специальные познания, поэтому суд по делам такого рода назначает проведение лингвистической экспертизы.
Лингвистическая экспертиза текстов не закреплена de jure (она отсутствует в списке канонических судебных экспертиз), но de facto проводится повсеместно. Юристы не обладают необходимым инструментарием для исследования текста, не владеют лингвистической терминологией и, как следствие, не могут правильно сформулировать вопросы, подлежащие разрешению лингвистами-экспертами. У лингвистов же отсутствуют единые принципы, методы и приемы проведения экспертизы, отсутствует согласование лингвистических понятий с правовыми, обозначающими юридически значимые обстоятельства для данной категории дел. Лингвисты слабо представляют себе, что судебная экспертиза -- это не только лингвистическое исследование (нет никаких сомнений, что это именно серьезное научное исследование, требующее как знания академической теории, так и ориентирования в последних достижениях лингвистической науки), но и особый способ доказывания, строго регламентированный в гражданском и уголовном процессе. Между тем, лингвистическая экспертиза только тогда выполнит свою функцию, когда ее конечные результаты будут содержать юридически значимые выводы, т.е. результаты лингвистического исследования будут соотносится с зафиксированными в законе признаками состава данного правонарушения. На сегодняшний день лингвистическая экспертиза текстов, вовлеченных в юридическую практику в связи со злоупотреблением свободой слова, проводится стихийно. По-видимому, названным обстоятельством объясняются те многочисленные случаи, когда по одному делу даются прямо противоположные экспертные заключения, когда суды игнорируют заключения лингвистов, вынося решения, противоречащие выводам экспертов, когда лингвисты указывают, что вопрос суда лежит за пределами их компетенции (достаточно часто суд, по сути перекладывая на лингвистов вопрос о юридической квалификации конфликтогенного текста, спрашивает о том, было ли оскорбление).
Противоречивое положение (юридически не закреплена, но фактически проводится) лингвистической экспертизы как в зеркале отражает общее состояние нормативно-правового регулирования экспертной деятельности в Российской Федерации. В.Я Колдин, характеризуя экспертизу как инструмент права, отмечает, что в Российской Федерации нет общей концепции института экспертизы, а нормотворчество в этой области стихийно, кроме того, "отсутствие общих законодательно закрепленных задач, функций и принципов экспертной деятельности, четких ограничений от смежных видов деятельности привело к тому, что изданные нормативные акты изобилуют противоречиями, неоднозначной трактовкой понятия экспертизы, ее задач, объектов и принципов, смешением экспертной и управленческой деятельности, пробелам иормативного регулирования процесса экспертной деятельности и процессуального положения ее участников" [Колдин В.Я., 2000, с. 691]. Иллюстрацией противоречивого положения лингвистической экспертизы может послужить следующее обстоятельство. Из Управления Судебного департамента в Лабораторию юрислингвистики и развития речи пришло информационное письмо, в котором указывалось: "Учитывая, что предлагаемый вид судебных экспертиз мало распространен и практически неизвестен (курсив наш.- Н.Г., О.М.), требуется подготовка для распространения в суды края методических рекомендаций с указанием примерного перечня вопросов, разрешаемых экспертизой, необходимости решения организационных вопросов при назначении экспертизы и т.д.". Произведем анализ данной фразы в контексте информационного письма. Фраза состоит как минимум из двух утверждений: 1) лингвистическая экспертиза мало распространена и практически неизвестна; 2) от лингвистов требуется подготовка методических рекомендаций с указанием примерного перечня вопросов, разрешаемых экспертизой. Рассматривая первое утверждение, мы приходим к выводу, что, по крайней мере, странные заключения о распространенности лингвистической экспертизы сделаны юридическим учреждением. Говоря же более строгим, юридическим, языком, это утверждение не соответствует действительности, о чем свидетельствует лавинообразно возрастающее количество экспертиз и "разбухание" от издания к изданию "Цены слова". Второе утверждение свидетельствует о некотором моменте непонимания сути обсуждаемого предмета. Разнообразие предлагаемых лингвисту вопросов столь велико и бессистемно, что одни из них входят в сферу лингвистики ( Содержится ли представленный на исследование текст негативную оценку деятельности N.? -- экспертиза 11), другие -- в сферу психологии (Содержится ли в тексте лексика, которая оскорбляет и унижает N.? -- экспертиза 2), третьи -- юриспруденции (Является ли данная фраза оскорбительной для N.? - экспертиза 8, Если указанная статья содержит негативную информацию о N., то можно ли рассматривать данную информацию как порочащую честь, достоинство и деловую репутацию? -- экспертиза 18, Могли ли призывы, содержащиеся в выступлениях, стать причиной общественных беспорядков или противоправных действий? -- экспертиза 9), а многие сформулированы так некомпетентно, что вообще не относятся к ведению какой-либо науки (Определите содержательно-смысловую направленность высказываний)1. Но разработка вопросов, на которые сможет ответить лингвист-эксперт, наш взгляд, не может быть компетентно произведена усилиями либо юристов (в силу невладения лингвистическим инструментарием), либо лингвистов (из-за незнания юридических релевантностей), только совместно представители юриспруденции и языкознания смогут выработать вопросы, одновременно значимые для юриспруденции и находящиеся в сфере познания лингвистики.
Лингвистическая экспертиза текстов, связанных с языковыми конфликтами, должна быть включена в общую систему экспертиз с учетом
некоторых особенностей по сравнению с другими видами, что объясняется спецификой ее объекта. В качестве последнего выступают, как правило, тексты естественного языка, а для лингвиста это означает возможность "неустранимой множественности смысла" в силу такого свойства языкового знака, как его бесконечная смысловая валентность. Особенность лингвистической экспертизы состоит в том, что лингвистическая объективность ведет лингвиста-эксперта ко все большей глубине анализа сложной конфликтной ситуации и в силу этого, как правило, ко все большей неоднозначности ответа, объективно предполагаемой ее (ситуации) сложностью (если бы случай не был сложен, то и экспертизы бы не потребовалось). Юридическая строгость предполагает прежде всего максимальную (насколько это возможно) правовую однозначность ответа: именно с целью ее достижения правовые органы и обращаются чаще всего к экспертизе и именно ее ожидают от экспертов. Другими словами, требование объективности выводов лингвистической экспертизы потенциально нацеливает эксперта на дачу вероятностного заключения. Все это говорит о необходимости серьезных научных исследований по разработке и унификации принципов, методов и приемов лингвистической экспертизы текстов, включению ее в общую систему судебных экспертиз и нормативному закреплению ее положения в этой системе.
Либерализация общественной жизни и провозглашение свободы слова породили массу конфликтов, связанных с использованием продуктов речевой деятельности. Это прежде всего конфликты, порожденные вербальными оскорблениями, клеветой, распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию. Думается, что это готовит почву для рождение новой отрасли лингвистического знания -- лингвистической конфликтологии, представленной пока в единичных работах [Аспекты речевой конфликтологии, СПб, 1996, Муравьева Н.В. Язык конфликта, М., 2002]. Речевые конфликты стали постепенно входить и в сферу юридической регламентации, и в сферу лингвистических исследований. В науке о языке стали сначала робко и спорадически, а теперь все более настойчиво и регулярно появляться новые понятия, связанные с непривычными для классической лингвистики аспектами использования языка. Это такие понятия, как инвективное функционирование языка и его проявления - обида, оскорбление, языковой конфликт, а также понятия языкового манипулирования и суггестии, речевая агрессии и лингвистическая экологии и пр. Некоторые из этих явлений (например, языковые конфликты, приведшие к оскорблению, распространению порочащих сведений и пр.) уже регулируется правом, другие (такие, как языковое манипулирование, суггестивное использование языка в рекламных и избирательных кампаниях и пр.) остаются пока вне сферы правового регулирования, по-видимому, не последнюю роль в этом играет то обстоятельство, что лингвисты не могут предложить надежных способов экспликации названных феноменов.
Язык потенциально конфликтен, но большинство "лингвистических" конфликтов язык "решает" внутренними средствами, прежде всего своей естественной "нормативной базой", которая регулирует речевое поведение носителей языка, обеспечивая взаимопонимание между ними. В первую очередь это конфликты, возникающие при социальном функционировании языка, например, те из них, которые связаны с разной интерпретацией речевых произведений их автором и адресатом. Некоторая их часть выходит за рамки внутренних регулятивных возможностей языка и их разрешение требует правового регулировании.. Традиционно языковые конфликты решаются либо за счет собственно языковых ресурсов, либо путем различного рода этических регуляторов2. Новый путь разрешения языковых конфликтов -- это путь их юридизации. Поскольку правонарушение совершено с помощью языковых средств, то основным предметом юридического анализа становится лингвистический предмет - конфликтогенный дискурс (текст). В связи с этим странным кажется то обстоятельство, что лингвистика до последнего времени никак не реагировала на возможность совершения правонарушений с помощью языка. Лингвисты вскользь говорили о том, что "язык способен и на "преступные" действия" [Арутюнова Н.Д., 1988, с.3], но что-то мешало заняться этой темой всерьез -- либо отсутствие социального заказа, либо сложность темы, ее пограничность с юриспруденцией.
Сегодня лингвистическое экспертное исследование, будучи новой сферой деятельности языковедов, базируясь на достижениях классической лингвистики, ставит принципиально новые вопросы, требующие оригинальных решений для сохранения динамического равновесия между специфическими и зачастую разнонаправленными тенденциями языка и права, обусловленными сущностью и функциями этих социальных феноменов3. Лингвистические экспертные исследования ведутся в русле антропологической парадигмы, в которой "язык мыслится не как некоторая безликая имманентная система, но как система, составляющая конститутивное свойство человека, формирующаяся в своих фундаментальных чертах под влиянием его общего биологического и нейрофизиологического устройства и тесно связанная с мышлением и духовно-практической деятельностью человека" [Язык и структуры представления знаний, 1992, с. 98], Центра внимания лингвистов-экспертов перенесен с изучения языковой системы на речевую деятельность и ее продукт - текст (дискурс).
Лингвистическая экспертиза текста касается вопросов, традиционно находящихся в сфере прагматики, понимаемой не только как отрасли лингвистики, предметом изучения которой являются механизмы коммуникации, но и направленной на "исследование языка в контексте смежных с ним феноменов" [Арутюнова Н.Д., 1988, с.315]. В центре внимания лингвистической экспертизы оказывается центральные категории прагматики- категория субъекта (которая, кстати говоря, в идентификационной (фоноскопической) лингвистической экспертизе трансформируется в категорию языковой личности, стоящей за любым текстом), события, оценки. В связи с субъектом перед лингвистикой встают вопросы об интенции (намерении) говорящего/пишущего (в терминах юриспруденции -- об умысле) и способах ее экспликации, перед юриспруденцией эти вопросы оборачиваются проблемами квалификации правонарушений по гражданскому или уголовному кодексу РФ (клевета, оскорбление или распространение не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию). Лингвистические категории события и оценки трансформируются в принципиально важные для юриспруденции категории факта и мнения, от различения которых зависит квалификация тех или иных высказываний как соответствующих/не соответствующих действительности.
Лингвистическая экспертиза текста высветила пробелы в теоретическом знании о языке. Так, инвективная функция языка, очевидная и бесспорная, не упоминается в академической лингвистике, в лексикографической практике отсутствует само понятие инвективности, не разработана система стилистических помет, отражающих инвективное функционирование слова. Суды воспринимают словари как наиболее легитимные источники, однако нам удалось лишь в одном словаре (Русский семантический словарь. М., 1998 г.) обнаружить тематическую группу слов "Брань, хула". На сегодняшний день эксперт не имеет другой возможности для обоснования своего мнения, кроме как обоснования с опорой на лингвистические источники, прежде всего -- на пометы толкового словаря. Но филологический словарь не призван выполнять юридическую функцию, не "имеет законного права" быть основанием следственных и судебных решений. Автор словаря в данном отношении слишком волен, пометы в словаре слишком прихотливы и приблизительны, чтобы отвечать требованиям объективности, однозначности, системности, пригодности для принятия правовых решений. Это предполагает развитие лексикографии, в частности, разработку специальных юрислингвистических словарей, в которых отражается как можно более полно потенциал инвективного функционирования языка. Такого рода словари должны составляться с учетом проекций на юридически значимые обстоятельства употребления того или иного слова ( к примеру, должна быть разработана новая система стилистических помет, отражающая градацию инвективности).
Итак, практика лингвистических экспертиз позволяет поставить фундаментальные вопросы о вербальной инвективности как форме проявления речевой агрессии, о необходимости ее правового ограничения4. Вопрос о необходимости специальных лексикографических исследований, посвященных инвективности как феномену естественного языка, подлежащему юридической регламентации, - это один из насущных вопросов лингвистической экспертизы.
Дальнейшее экстенсивно-интенсивное развитие лингвистической экспертизы должно разрешить эти и другие проблемы анализа конфликтного текста. Лингвистическое исследование подчинено юридическим потребностям, а это значит, что должен быть приведен в соответствие терминологический аппарат, используемый юристами и лингвистами. Необходимы совместные усилия лингвистов и юристов для разработки методов и принципов нового вида судебной экспертизы, социальная потребность в которой сегодня очевидна, и это определяет перспективы такого рода исследований.
1Примеры приведены из книги [Цена слова, 2002], последний пример взят из дела, направленного Центральным районным судом г. Барнаула в Лабораторию юрислингвистики и развития речи.
2Ср: Что касается этических средств разрешения лингвистических конфликтов, то среди общих моральных принципов, управляющих речевым поведением, можно назвать запрет лжи, хвастовства, сплетен, угроз, проклятий, клятвопреступлений, запрет повреждений словом, наносимых обществу и самому себе. Подобного рода моральные принципы существуют в каждой культуре и выражены, например, в национальных поговорках, пословицах, афоризмах, крылатых словах и т.д. ( "Раз соврал - навек лгуном стал", "Кто врет, тому бы ежа в рот", "Проврался что прокрался: люди долго помнят", "Вранье не споро: попутает скоро", "Ложь не имеет ног, но обладает скандальными крыльями" (японск.), "Горлом изба не рубится", "Клевета что уголь: не обожжет, но замарает", "Людей порочить -- самому на свете не жить", "Птичке - простор, клеветнику - позор", "Мутная вода течет не из чистого озера", "Не хвали сам себя- пусть люди похвалят", "Хвастливо слово гнило", "Лесть без зубов, а с костьми съест", "Не ножа бойся, а языка", "Острое словечко колет сердечко", "Недоброе слово больше огня жжет", "Не судите, да не судимы будете" ( Евангелие от Матф., 7, 1-2) и пр.).
3Подробнее см. об этом в [ Юрислингвистика -- 1: проблемы и перспективы: Межвуз.сб. науч.тр./Под ред. Н.Д.Голева. Барнаул, 1999. Юрислингвистика - 2: русский язык в его естественном и юридическом бытии: Межвуз. Сб. науч. тр./Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул, 2000. Юрислингвистика -- 3: Проблемы юрислингвистической экспертизы: Межвуз. Сборник научных трудов/Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул, 2002].
4Кстати говоря, Государственная Дума уже рассмотрела в первом чтении закон "О русском языке как государственном языке РФ", согласно которому употребление оскорбительных и нецензурных слов будет наказываться штрафом. Однако, если данный закон будет принят, ему грозит судьба остаться лишь декларацией, не имеющей правовых механизмов реализации, поскольку ни юриспруденция, ни лингвистика не знает ответа на вопрос, что же такое оскорбительное слово, и не имеет как можно более полного их списка ( мы не говорим исчерпывающего, поскольку практически каждое слово имеет определенный потенциал инвективного функционирования).
Перечень работ по юрислингвистике | Домашняя страница Н. Д. Голелва