В рубрике "Юрислингвистическая лаборатория" как раз и предполагается помощь работникам СМИ в решении таких задач. В ней будут публиковаться тексты законов, действующих в этой сфере, обсуждаться теоретические вопросы, возникающие на стыке лингвистики, журналистики и права, материалы дел, связанных с конфликтами между прессой и читателями, рекомендации журналистам по избежанию такого рода конфликтов.
Право
Статья 129. Клевета
1. Клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, - наказывается штрафом в размере от пятидесяти до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года.
2. Клевета, содержащаяся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, - наказывается штрафом в размере от ста до двухсот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного до двух месяцев, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок от одного года до двух лет, либо арестом на срок от трех до шести месяцев.
1. Оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме, наказывается штрафом в размере до ста минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца, либо обязательными работами на срок до ста двадцати часов, либо исправительными работами на срок до шести месяцев.
2. Оскорбление, содержащееся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, -наказывается штрафом в размере до двухсот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух месяцев, либо обязательными работами на срок до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года.
Извлечения из Гражданского кодекса Российской Федерации
Статья 152. Защита чести, достоинства и деловой репутации
1. Гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.
По требованию заинтересованных лиц допускается защита чести и достоинства гражданина и после его смерти.
2. Если сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, распространены в средствах массовой информации, они должны быть опровергнуты в тех же средствах массовой информации.
Если указанные сведения содержатся в документе, исходящем от организации, такой документ подлежит замене или отзыву.
Порядок опровержения в иных случаях устанавливается судом.
3. Гражданин, в отношении которого средствами массовой информации опубликованы сведения, ущемляющие его права или охраняемые законом интересы, имеет право на опубликование своего ответа в тех же средствах массовой информации.
4. Если решение суда не выполнено, суд вправе наложить на нарушителя штраф, взыскиваемый в размере и в порядке, предусмотренных процессуальным законодательством, в доход Российской Федерации. Уплата штрафа не освобождает нарушителя от обязанности выполнить предусмотренное решением суда действие.
5. Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением.
6. Если установить лицо, распространившее сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, невозможно, лицо, в отношении которого такие сведения распространены, вправе обратиться в суд с заявлением о признании распространенных сведений не соответствующими действительности.
7. Правила настоящей статьи о защите деловой репутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица.
Лингвисты любят приводить диалог Алисы и Шалтая-Болтая, придуманный Л. Кэроллом в "Алисе в Зазеркалье":
Когда лично я употребляю слово, - все так же презрительно проговорил Шалтай-Болтай, - оно меня слушается и означает как раз то, что я захочу: ни больше, ни меньше.Ситуация эта отнюдь не сказочная, реальных проявлений субъективных претензий пользователей русского языка на свободу в практике использования языковых норм (в том числе в семантической сфере) несть числа. Вот как объясняет один из авторов "Московского комсомольца на Алтае" (1998, N49, с. 15) свое словоупотребление: "Балбесы - мое любимое словечко, которым я обычно именую людей, не всегда поступающих разумно... Без особых напряжений я могу применить этот термин к близким мне людям, по отношению к себе... Сегодня я могу сказать: "Работники Центрального банка - балбесы, взяли и допустили падение курса рубля".Это еще вопрос, - сказала Алиса, - захотят ли слова вас слушаться.
Это еще вопрос, - сказал Шалтай, - кто здесь хозяин: слова или я.
В связи с подобными случаями естественным образом возникает вопрос о границах прав личности (носителя языка, языкового коллектива) на изменения тех или норм языка и прав личности использовать язык в неизменном, нормативно закрепленном виде. Рассмотрим это на ряде примеров, иллюстрирующих отношение личности к своей фамилии и отношение личности к языковой среде. Остановимся в связи с эти аспектом на его частном проявлении, представленном в проблеме "личность и ее фамилия".
Говоря о согласовании юридической и лингвистической сторон канонизации имен, стоит остановиться на псевдонимах. Здесь свобода от нормативных требований языка весьма высока. Вряд ли носитель фамилии "ПУШКИН" может потребовать завершать ее знаком Ъ или ставить в середине фамилии знак препинания. Для псевдонима подобного рода вычурности весьма распространены. Однако и здесь свобода не беспредельна и необходимость ограничений (в том числе юридических) очевидна. Так, например, 20 ноября 1998 г. в программе "Времечко" был показан сюжет "из зала суда": поэт, литературовед, преподаватель МГУ, специалист по Достоевскому Игорь Волгин подал в суд на автора бульварных детективных романов, взявшего имя и фамилию поэта в качестве псевдонима. И. Волгин, который посчитал себя понесшим моральный ущерб (насмешки и т. п.), расценил такую номинацию как "литературный бандитизм". Романист отверг обвинения, сославшись на то, что взял распространенную фамилию, не подозревая о существовании такого поэта, как И. Волгин. Адвокат поэта с грустью констатировал, что российское законодательство никак не регулирует "взаимоотношений издателя и имени", как он сказал тележурналистам и суду не на что опираться в своем решении1. С нашей точки зрения, юрислингвистическая экспертиза, отсылая законодателей и "законопотребителей" к языку и, следовательно, к "собственно лингвистике" (антропонимике), может и должна апеллировать к устойчивым моделям и традициям псевдонимизации в русском языке (см., например: [Унбегаун, 1995; Голомидова, 1998, с. 82-140]), т.е. к закономерностям самого языка. Проблемы же юристов - определить ответственность автора, издателя, меру морального ущерба и т.п.; задачи лингвоюристов - перевести данные понятия на юридический язык и толковать законы, регулирующие взаимоотношения участников номинативной ситуации, сквозь призму юридических понятий и терминов, других законов и, может быть, прецедентов.
Другой вариант той же проблемы - противоречий прав носителя языка на языковое творчество и прав языка на соблюдение его норм - иллюстрирует следующий пример. Автор жаловался в прессе на редактора его рассказа, который он (автор!) хотел завершить не точкой, а запятой (вопреки языковым нормам), но редактор такой вольности не пропустил. Вот букет вопросов для юрислингвистики: а имел ли право (какое - творческое, языковое, юридическое?) автор на изменение норм языка?; имел ли право (какое?) редактор лишить такого права автора?; какую роль в решении подобных вопросов играют интересы читателя, должны ли их учитывать автор, редактор, корректор? можно ли говорить, например, что редактор обязан защищать эти интересы?
Из кн. "Юрислингвистика-1: Проблемы и перспективы". Барнаул, Издательство АГУ, 1999, с. 36-37.
От редколлегии рубрики: Было бы весьма интересным и полезным, если бы журналисты высказали свое мнение о поставленных в данной заметке проблемах взаимоотношениях творческой и нормативной сторон публицистики.
Практика
В этом разделе рубрики "Юрислингвистическая экспертиза" редколлегия намерена помещать материалы конкретных дел (прежде всего лингвистических экспертиз) по делам о чести и достоинстве граждан, продолжая тем самым на Алтайском материале книгу "Цена слова". Первое такое дело посвящено гражданскому делу по иску Савченко Л.П., Труновой О.П., Лисицыной Е.Н., Кузнецовой М.А., Карандиной О.Г., Кудрявцевой Н.В. к ООО "Алтайская неделя плюс", Тиуновой Надежде Анатольевне о защите чести и достоинства, компенсации морального вреда.
ЭКСПЕРТНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По определению Центрального районного суда г. Барнаула от 13 сентября 2001 года мне переданы 30 ноября материалы дела по иску Савченко Л.П., Труновой О.П., Лисицыной Е.Н., Кузнецовой М.А., Карандиной О.Г., Кудрявцевой Н.В. к ООО "Алтайская неделя плюс", Тиуновой Надежде Анатольевне о защите чести и достоинства, компенсации морального вреда для экспертного заключения по следующим вопросам:
Определить содержательно-смысловую направленность выражений статьи "Мы делили апельсин:":
Средства и методы экспертизы: семантический и функционально-стилистический анализ текста, данные нормативных словарей, справочников, специальной лингвистической литературы, литературы по теории журналистики.
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЧАСТЬ
В нашем экспертном анализе мы исходим из следующих положений, разъясняющих содержательно-смысловую юрислингвистическую направленность публицистического текста, подлежащего экспертизе по определению суда:
1. "Для анализа текста по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации необходимо как минимум ответить на три вопроса: 1) Содержит ли текст информацию о лице?, 2) Содержит ли текст негативную информацию о лице?, 3) В какой форме -- утверждение, предположение -- дана эта информация" ( "Цена слова. Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства, деловой репутации", М., 2001, с.125).
Основным, определяющим юридическое содержание текста является первый вопрос.
2. "Журналист описывает не событие как таковое и не сценарий как таковой, а их психический образ:Событие выступает в сознании журналиста в виде образа события. Образ события описывается при помощи текста, причем конечная задача этого текста -- создать аналогичный образ события у реципиента (читателя или слушателя)" ("Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации". М., 1997, с.52).
Вопрос 1. Текст не содержит информации ни об одном конкретном жильце, честь и достоинство которых отстаивают в суде истцы. Речь идет о неопределенной и нерасчлененной группе лиц. Имена и фамилии жильцов (в том числе истцов) в статье не называются. Более того, ее автор сознательно избегает конкретизации персонажей своей статьи, о чем свидетельствует инициальное анонимное обозначение жильца ("мадам К."), однократное использованное в тексте статьи. Из этого можно сделать вывод о том, что автор стремится придать рассказу о событиях вокруг конкретного дома более общий социальный смысл, заключающийся в необходимости поддержки одаренных детей и порицания тех, кто препятствует этому.
Сказанное касается и выражения "бросая в лицо хамам цитаты из Достоевского, учительница и подумать не могла, что жильцы примут их за отборные маты". Слово "хам" не может быть квалифицировано как относящееся к кому-либо персонально, оно относится к тем людям, которые, по мнению автора, невежественны и грубы по отношению к детям.
Вопрос 2. В тексте нет негативной информации о конкретном лице. В статье выражено отрицательное отношение автора к поведению неопределенной группы лиц (жильцов).
Дадим лингвистическую оценку средств выражения этого отношения. Отрицательное отношение к группе жильцов формируется путем подбора фактов (типа "детей не пускали в туалет") и прямых или косвенных оценок действий жильцов. Речевые средства оценки традиционны для публицистики с критической направленностью. Прежде всего это ироническое употребление слов и выражений из различных функционально-стилистических пластов русского языка - "господа проживающие", "мадам К.", "скажите на милость" и т.п.. К их числу относятся и такие выражения, выделенные в постановлении суда, как "униженные и оскорбленные", "жаждущие мести" и "схватились зубами".
Отметим, что выражение "делают что вздумается" включено в более тонкий иронический контекст, являющийся своеобразной перифразой слов, которые произнесли сами жильцы, объясняющие свое нежелание переезжать в другое место; ср.: "все причины сводятся к тому, что все 16 человек живут, как одна семья, не закрывают двери и делают в своем общем доме что вздумается". В стилистике художественной речи это называется несобственно прямой речью. Подавляющее большинство языковых средств отрицательной оценки, используемых Н. Тиуновой, не выходит за рамки речевой нормативности и функциональной предназначенности текста и соответствует творческому замыслу, реализацией которого является анализируемое речевое произведение, относящееся к публицистическому стилю, имеющее критическую направленность социального характера. Творческое использование языка в публицистике предполагает применение элементов разных языковых стилей, в том числе разговорных, просторечных для достижения эмоционального воздействия на читателя или слушателя. В учебной и научной литературе, предназначенной для журналистов, в разделах, посвященных публицистическому стилю газеты, систематически подчеркивается необходимость использования экспрессивных средств для привлечения и удержания внимания читателя и указываются важнейшие способы экспрессивизации газетного текста, см., например, соответствующие разделы в кн.: Л.М. Майданова. Структура и композиция газетного текста, Красноярск, Издательство Красноярского университета, 1987; К.М. Накорякова, "Редактирование материалов массовой информации", М., Издательство МГУ, 1982, С.54), Л.М. Майданова "Очерки по практической стилистике", Свердловск, Издательство УрГУ, 1987. С.97; Муравьева Н. Коммуникативные стратегии журналиста. М., Издательство Московского университета, 1999; Шостак М.И. Журналист и его произведение. М., 1998 и др.
Анализ стилистики статьи "Мы делили апельсин" Н. Тиуновой показывает, что автору свойственна экспрессивная манера общения с читателем (выражения типа "униженные и оскорбленные", "мутное дело", "отмахивались бумагой", "процесс по выселению строптивых", "чего греха таить", "состряпать дело", "пресловутый ремонт" и т.п.). Автор, в соответствии с рекомендацией учебников по газетной речи, использует такого рода эмоционально окрашенные выражения, имея в виду потребность привлечения читательской аудитории к согласию с авторской позицией. Характерны для стиля Н.Тиуновой использование слов и конструкций из разговорной речи, создающих эффект прямого общения с читателями.
Лексика и фразеология разных стилей используется в публицистике как художественное средство выражения отрицательного мнения автора к изображаемым явлениям. Это определенно проявляется в анализируемой статье. Так, перечисленные в определении суда выражения из статьи относятся к языковым выразительным средствам, задача которых - установить эмоциональный контакт с читателем, передать аудитории авторское отношение к описываемой ситуации. Они характеризуют стилистические особенности экспрессивной авторской манеры Н. Тиуновой. В целом же в перечисленных высказываниях экспрессивная лексика не содержит ненормативных элементов, которые можно было бы оценить как неприличные, и художественно передает чувства жильцов, считающих, что им причинили зло требованием о выселении из общежития.
В этом плане отдельно следует характеризовать слово "хамы" в выражении "бросая в лицо хамам цитаты из Достоевского, учительница и подумать не могла, что жильцы примут их за отборные маты", так как оно, по данным ряда словарей, оценивается как "бранное", "презрительное" (Ожегов С.И. Словарь русского языка, М., 1972; Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 2000.; Семантический словарь русского языка, М., 2000). Отметим, что данные пометы содержатся не во всех словарях, например, их нет в академических словарях: Большом !7-томном словаре под ред. Ф.П. Филина и Малом 4-томном под ред. А.П. Евгеньевой.
С содержательно-смысловой точки зрения в словарях отмечаются такие значения слова "хамы" :
1). Устар. Презрительное название человека из низших классов; простолюдин: холоп; 2). Грубый, наглый, человек, низменная натура. Приведенные в словарях контексты говорят о том, что этим словом обычно характеризуют людей, некультурных, невежественных, грубых.
С собственно лингвистической точки зрения употребление этого слова в контексте данной статьи неоднозначно.
Оно является продолжением контекста, в котором жильцы характеризуются как люди, которые не понимают цитат из Достоевского, принимая их за ругательства. Хам -- невежественный, некультурный человек. (Так как Достоевский ассоциируется с 19-ым веком, то на заднем фоне актуализируется и устаревшее значение слова хам -- человек низшего сословия).
Оно тесно связано с приводимыми в статье фактами грубого обращения жильцов с детьми. Хам -- бесцеремонный, грубый человек, нарушающий моральные нормы. Вопрос о том, насколько соответствуют эти факты действительности и, следовательно, насколько правомерно употребление данного слова с этой точки зрения, не входит в компетенцию лингвистической экспертизы. Подчеркнем, что от оценки соответствия во многом зависит и оценка правомерности употребления слова, ср., например, оценку слова "хам", если его в гневе произносит девушка в адрес нагло пристающего к ней мужчины.
Таким образом, проанализировав текст статьи в целом и роль в нем слова "хамы", делаем следующий вывод. Употребление слова "хамы" (вместо, например, более нейтрального "невежественные люди") выпадает из достаточно выдержанной и корректной стилистики всего текста (что показано выше). Мы оцениваем его употребление как не вполне оправданное художественно-публицистическими целями данной статьи. Системный анализ статьи дает возможность квалифицировать употребление слова "хамы" как профессиональную небрежность, эмоциональный "перехлест".
Вопрос 3. Негативная информация о группе жильцов в статье представлена как в форме утверждения о фактах (например, утверждения о том, что жильцы обвиняют детей и педагогов в сквернословии, не пускают детей в туалет, вынуждают заниматься детей в грязных, ободранных комнатах), так и в форме предположения ("но из отдельных слов в официальных документах можно состряпать такие доводы, которые могут быть приняты за вполне достойные объяснения", "видимо, на это будут уповать жильцы", "судебный процесс по выселению строптивы,. наверное, будет приостановлен").
Большинство утверждений и предположений в статье являются оценочными. Поэтому негативную информацию о жильцах, содержащуюся в статье, следует квалифицировать как мнение ее автора -- журналиста Н. Тиуновой.
ВЫВОДЫ
В тексте статьи "Мы делили апельсин" не содержится информации о конкретных жильцах, проживающих в дому по пр. Социалистическому, 28. Они предстают в статье как неопределенная группа лиц, некоторая часть которых, исходя из их поступков, может быть охарактеризована, по мнению автора статьи, отрицательно. Данное мнение обосновывается описанием поступков неопределенных жильцов и высказываемыми суждениями (предположениями) о мотивах и причинах этих поступков. Такие суждения являются в своем большинстве негативно оценочными, что соответствую общему смыслу статьи.
Образ события вокруг дома описывается автором с помощью языковых средств, характерных для публицистического газетного стиля и жанров с критической направленностью. Отрицательное мнение автора о поступках жильцов выражается в тексте в подавляющем числе случаев нормативными речевыми средствами, употребление которых оправдано критической направленностью данной статьи и потребностью эмоционально воздействовать на читателя, привлекая его в свои единомышленники. Единичные ненормативные словоупотребления не меняют общей оценки статьи в этом аспекте.
2 декабря 2001 года
Доктор филологических наук,
профессор, заведующий лабораторией
юрислингвистики и развития речи АГУ
Н.Д. Голев
1. днее материалы этого дела были опубликованы в прессе (см. [Гаврилов, 1998]). Из них ясно, что ситуация проходила через суд исключительно сквозь призму закона об авторских правах, лингвистическая же сторона вообще не учитывалась.
Перечень работ по юрислингвистике | Домашняя страница Н. Д. Голелва