Голев Н. Д. Труды по лингвистике

Н. Д. Голев

Юридизация естественного русского языка как фундаментальная проблема юридической лингвистики

  1. 1. Объектом юридической лингвистики являются разнообразные и сложные теоретические и практические проблемы, возникающие на стыке языка и права, которые рассматриваются под лингвистическим углом зреязыка (ЕЯ) и языка юридического (ЮЯ): ЕЯ - объект правового регулирования, ЕЯ - основное средство осуществления правовой деятельности и основной субстрат воплощения ее результатов, а именно - юридичения. Важнейшие аспекты взаимодействия естественного языка (ЕЯ) и языка юридического (ЮЯ): ЕЯ -- объект правового регулирования, ЕЯ -- основное средство осуществления правовой деятельности и основной субстрат воплощения ее результатов, а именно -- юридическим текстом.
  2. В первом аспекте язык (с точки зрения права) предгавляет собой источник социальных конфликтов, коорые неизбежно возникают при использовании языка го носителями в острых социально значимых ситуацих. нередко входящих в юрисдикцию тех или иных за:онов. Многие столкновения людей в связи с применешем языка являются конфликтогенными уже в силу нутренних и потому естественных противоречий са мого языка. Основной юрислингвистический пафос в связи с этим заключается в требовании максимального (точнее здесь сказать - максимально возможного) уче та внутренних закономерностей ЕЯ при его правовом регулировании. Идеальным здесь является положение, при котором естественные, выработанные самими язы ком законы, нормы органически детерминируют юри дические каноны. Достичь этого идеала, конечно, труд но, так как антиномическое устройство языка предпо лагает активное действие в нем разнонаправленных сил, охватить которые юридические презумпции никак не могут (в определенном смысле - и не должны). Право вое регулирование необходимо предполагает отвлече ние от многих нюансов ЕЯ, так как юридизация ЕЯ означает, во-первых, подведение его к построенной на других основаниях системе (мы имеем в виду - системе уже существующих юридических общих принципов и реальных законов, созданных на их основе), и такое подведение ЕЯ к правовой сфере означает его неизбеж ное упрощение, схематизацию; во-вторых, потребность юридической практики предполагает наличие упрощен ных, схематизированных положений, без которых при нятие юридических решений может превратиться в сложные лингвистические исследования в следственной практике, в бесконечные дискуссии лингвистического характера на суде. Следовательно, нежизнеспособным оказывается языковое право, которое, с одной стороны, не соответствует внутренним языковым законам и в силу этого оказывается либо невыполнимым, либо не выполняемым носителями языка, а с другой стороны, стремление права к "слишком большому соответствию" также ведет к тому, что осуществление права становит ся чрезмерно сложным, невыполнимым или невыпол няемым в юридической практике, в ходе которой соз даются или применяются законы о языке или в связи с языком.
  3. В качестве примера внутренней конфликтогенности ЕЯ в докладе рассматривается его основная коммуни кативная антиномия, связанная с противоположностью интересов автора текста и его адресата. Автор (гово рящий, пишущий) по своей природе, с одной стороны, склонен к либеральному статусу нормативной стороны языка, к безграничной вариативности языковых знаков, которым он мог бы легко задавать те или иные индиви дуально-субъективные, ситуативно детерминированные смыслы, элементарно просто создавать новые знаки и тем самым свободно самовыражаться как творческая личность. Адресат в силу своих объективных потребно стей является большим консерватором и пуристом в отношении языковых норм. Его стремление к адекват ному пониманию речевых произведений означает воз можность подведения их к достаточно определенному и относительно устойчивому коду, хранимому в его язы ковом сознании (и одновременно в сознании автора, и такая общность - главная презумпция взаимопонимания). Если таковое подведение оказывается неосуществимым или осуществляется не по коду, то следствием этого становится непонимание, недопонимание, "не-так-понимание" или двусмысленное понимание. Все это ведет к коммуникативным конфликтам, большинство из которых остается в области обыденного общения, не входящего в сферы этики и тем более права, но многие достигают этих сфер, что и создает потребность их юридической регламентации.
Таким образом, давление со стороны адресата является основой естественного ограничения (абсолютной) свободы авторского слова. В некоторых лингвистических работах ясно видно приближение ЕЯ к области правового регулирования, ср. понятия коммуникативных прав и обязанности: если есть обязанности, то есть ответственность за их неисполнение, что является важнейшим признаком юридических норм. Перевод обыденной ответственности в правовые нормы в этом случае осуществляется уже по ясно намеченным самим ЕЯ каналам.

Например, употребление сниженной лексики заключает в себе возможность использования ее для достижения не только инвективной, но и других разнообразных целей. Потенциал функционально-семантического расширения границ слова внутренне присущ любым их типам. И творческий автор необходимо пользуется этим разрешающим режимом "работы" механизма языка. Но реализация потенциала прямого и расширенного функционирования сниженной лексики связано с определенной ответственностью по отношению к адресату, особенно если он (адресат) одновременно и "объект" снижения, ибо в этом случае такое инвективное функционирование лексики приближается к сфере действия закона о защите чести и достоинства личности и испытывает его воздействие.

В энергетическом поле системы законов значимости ЕЯ определенным образом преобразуются. В естественные, спонтанно действующие механизмы контроля за правильностью языкового высказывания включается "образ" юридической ответственности.

Общая позиция адресата входит в ту юридическую сферу, где адресат выступает в качестве субъекта языкового права, являющегося частным случаем прав личности на безопасную, комфортную среду обитания - права на незагрязненную экологию языка. И если, к примеру, сквернословие разрушает его душевное равновесие, то человек имеет право на его защиту. Одно-'временно это и право самого языка на защиту от разрушения его "устоев".

Вторая позиция исходит из права личности на защиту его чести и достоинства. Автор речевой продукции (особенно в СМИ) склонен рассматривать адресата как читателя и слушателя вообще, он обычно рассматривает свое речевое произведение в связи с общими проблемами, где конкретный персонаж лишь средство их решения (если, конечно, не иметь в виду конкретно направленные публикации, провоцирующие персонажа на те или иные суждения, чувства, поступки). Естественно, что адресат-персонаж не склонен к такому обобщению и отвлечению от собственных морально-психологических переживаний: если ущемлено чувство его собственного достоинства, то позиция "читателя вообще" для него мало актуальна. Возникает ситуация разного понимания речевого произведения, разной интерпретации его интенционального содержания и модуса со стороны автора и со стороны персонажа.

К началу страницы


Перечень работ по юрислингвистике | Домашняя страница Н. Д. Голелва