В центр нашего описания мы ставим понятие "релятивная сема", связывающее мотивированную и мотивирующую единицы. На уровне лексической семантики релятивная сема включается в план лексического значения, выражаемого всей основой данного слова, и тяготеет к типу потенциальных сем, что особенно наглядно в немотивированных словах. Например, каждый признак значения слова ковер: окраска, материал, назначение, расположение и др. - в принципе потенциально мог бы быть мотивировочным, то есть быть связующим звеном с другими, более простыми значениями, отличать данное значение от подобных и т.д. На уровне словообразовательной семантики целостное лексическое значение слова проецируется на его структурно -- семантический план, и релятивная сема становится реально связующим звеном между классификационным значением, представляемым формантом, и значением мотивирующей базы, причем при типизации релятивной семы она явно тяготеет к формантной части структуры/словообразовательного типа/.
По Д.Н. Шмелёву2, эпидигматические, или лексико-деривационные, отношения представляют собой особое, третье/после парадигматики и синтагматики/измерение лексики. Нам кажется, что есть возможность рассматривать эпидигматику как более сложный, производный, тип связей между словами по отношению к первым двум. Эпидигматика, в сущности, есть использование синтагматических и парадигматических отношений в специфической функции -- функции мотивации: используя смежное и подобное, мы объясняем и понимаем/если речь идет о семантизации/через более простое и известное нечто более сложное, вторичное и новое. Исходя из данной посылки, мы выделяем в сфере мотивации два типа отношений: отношения, базирующиеся на синтагматике, и отношения, базирующиеся на парадигматике.
Синтагматические мотивации теснейшим образом связаны с метонимией. Само понятие метонимии как особого семантического способа фиксации нового содержания через уже существующее предполагает импликацию определенных -- в данном случае родовых -- компонентов мотивирующей синтагмы в мотивате: обновить гардероб/импликация: содержимое/, он пьет шиповник/импликация: настой, лекарство из:/. Аффиксальные производные, естественно, менее имплицитны, чем безаффиксные.
Область синтагмо -- метонимических отношений исключительно широка. Обладая высокой регулярностью и типизируемостью, они активно выражаются в словообразовательных моделях, большинство из которых, исключая модификационные, восходят именно к метонимическим отношениям. В число метонимических включаются не только отношения между предметами по смежности/трактор -- тракторист, Пушкин -- Пушкиниана/, но и между действиями, например: "можно покупать мороженое или конфеты на деньги, которые прежде выкуривались3" -- смежность объекта, представленного в слове "табак" и средства его приобретения -- денег; "он не ушел -- его ушли" -- смежность в сфере субъектно -объектных отношений; или между признаками, например: запальчивый человек и запальчивый ответ -- качество объекта и качество субъекта. Метонимия способна нейтрализовать признаки частиречной принадлежности как мотивирующего слова: у него сердце -- в равной мере предполагается -- болит, больное, болезнь; олимпийское золото -- и золото и золотой/медаль/, так и мотивированного, например, одно и то же объектное отношение реализовано в производных нефтяной, нефтяник, нефтеразведка. Релятивные метонимические семы подвижны и допускают противоположные направления, скажем "объект -- действие"/консервы -- консервировать/и "действие -- объект"/писать -- письмо/. Метонимическими по своей природе являются отношения мотивирующего и мотивированного слова в транспозиционных типах, хотя уровень их реализации здесь максимально высок, он достигает категориальных признаков : "действие -- субстанция", "субстанция -- признак" и т.п.: золото -- золотой, золото -- золотить, золотить -- золочение, золотить -- "золотильный", золотистый -- золотисто и под. Глобальность метонимических отношений для языковой системы подчеркивает и разноуровневость средств их выражения: город -- горожанин/локальное отношение выражено деривационным способом/, город -- город/вывалил на улицы/- лексико -- семантический способ, жители города -- живущие в городе -- описательный.
Содержание метонимических релятивных сем так же весьма разнообразно.
Наиболее активны отношения, которые можно назвать агентивными. Они связывают различные компоненты действия:
Понятно, что тип отношений известным образом вытекает из лексического значения мотивирующего слова, прежде всего из его доминирующих сем: слова со значением места предполагают актуализацию локальной релятивной семы/Алтай -- алтаец, предалтайский/, способ действия -- соответствующую обстоятельственно -- агентивную сему: прессинг -- прессинговать, вольная борьба -- вольник.
Но ведущая роль в актуализации тех или иных сем принадлежит семантике мотивированного слова, определяющей характер его отношений с мотивирующим словом, а так же и сам выбор последнего. Актуализация/и соответственно нейтрализация/сем мотивирующего слова может носить разнообразный характер/ср. "поведение" признаков слова ковер в производных: ковровец, коверный веник, ткань, ковровая дорожка, фабрика, коврик, коврообразный/4, но тем не менее ее типизация вполне возможна, если она будет поставлена в зависимость от типов мотивированных и мотивирующих значений и характера релятивной семы. Инвариантный тип актуализации -- нейтрализации можно представить схематически следующим образом5:
И. сема 1 И. сема А Сокращения:
И. сема 2 синтез---- Д. сема А И. сема - интегральная
Д. сема 1 Д. сема Б родовая сема,
Д. сема 2 Д. сема В Д. сема - видовая
Д. сема 3 Д. сема Г дифференциальная сема
слова слова
Наибольших отклонений от этой схемы следует ожидать от дериватов транспозиционного типа, от производных, мотивированных существительными с абстрактным значением, так как в подобных случаях мы имеем дело с узкими, одноаспектными значениями, не предполагающими актуализации или нейтрализации определенных компонентов, например, трудно сказать, какие признаки слова студент нейтрализуются в деривате студенчество, слова тайна -- в тайный, слова ирония -- в иронизировать.
Другая линия типологии метонимических отношений связана с приобретением ими функции образного средства. Обычные "деривационные" метонимии в силу своей исключительной регулярности фактически лишены ее.
Образность возникает по мере увеличения степени имплицитности выражаемого содержания: в минимальной мере она представлена в описательных обозначениях, в максимальной -- в безаффиксных производных единицах/ср.: мужчина в очках, очкарик, очки как обращение/. Уменьшение степени регулярности того или иного типа отношений так же увеличивает образность, скажем, с метонимией "материал -- изделие" обычно связаны обобщающие названия вещей, поэтому как образные воспринимаются метонимии в контекстах: "Гирей сидел, потупя взор, янтарь в устах его дымился", "Команда завоевала все золото мира"; в них метонимически обозначены конкретные вещи -- трубка, медали. Значительное влияние на образность оказывает количество метонимических "шагов": "Все флаги в гости будут к нам"/три "шага": флаги -- корабли -- государства/, "он пришифоньерился" -- обзавелся одеждой/содержащее -- содержимое -- действие по отношению к содержимому/, ср.: два "шага": обновил гардероб. Небезразлична для образности и степень смежности соотносимых предметов, статус признаков, по которым они соотносятся, ср.: "Бонн вступил в переговоры"/метонимия малообразна; понятия "столица", "государство", "правительство" смежны и представлены существенными признаками/, "заячьими шапками разбит Колчак"/обозначение партизан по внешним признакам увеличивает образность/. Вообще внешние признаки обладают большими образными потенциями. Агентивные признаки редко дают коннотации. Не случайно, в основе условно -- символических наименований часто лежат не столь значительные явления: общество "Зеленая лампа", газета "Гудок", конфеты "Белочка"/по ореховой начинке/. Наконец, метонимическая образность может усиливаться метафорой: баранка -- поражение/нуль в турнирной таблице обозначен метафорически/, свинка -- болезнь/метафорически назван симптом/, "Мы стаи звезд на них пошлем, мы их таранить в небе будем"/метонимия "Знак -- предмет" сочетается здесь с метафорическим переносом "звезды -- самолеты"/.
Мотивации, базирующиеся на парадигматических отношениях, например, друг -- дружок, друг -- подруга, овес -- овсюг, быть -- бывать, белый -- беловатый и т.п., имеют иную семантическую природу. Здесь мотивированное слово обозначает явление, сопоставляемое или противопоставляемое по какому -- либо признаку, явлению, обозначенному мотивирующим словом. Основой сопоставления являются родовые признаки, общие для обоих слов, имплицируются же видовые, отличающие признаки, маленький дуб -- дубок, префикс, подобный корню -- префиксоид, стержень шариковой ручки -- стержень и под.
Парадигматические мотивации в меньшей мере подвержены типизации на словообразовательном уровне, чем синтагматические, возможно, именно потому, что видовые признаки разнообразнее, индивидуальнее. Не случайно, в сфере мотивационной парадигматики наиболее регулярными оказываются сложения, в которых отличительные признаки выражают основы, способные по своей сути отразить индивидуальность признаков: печь -- электропечь, печь -- чудо -- печь, горе -- печь. Лишь в области внутриглагольных преобразований представлена достаточно развитая система деривационно выраженных парадигматических отношений действий друг к другу, причем аспекты этих отношений весьма разнообразны: локальность, интенсивность, фазовость и др.6 Этого нельзя сказать об именной модификации, ограниченной противопоставлениями "есть - нет", "положительное -- отрицательное", "больше - меньше", "мужской -- женский" и оценочно -- стилистическими модификациями. Другие представлены спорадически и выражены нерегулярными аффиксами, ср.: овес -- овсюг, лошадь -- лошак, лампа -- лампада, сорока -- сорочай, медаль -- медальон, бумага -- бумазея, солдат -- солдафон, муж -- мужлан, мать -- мачеха, отец -- отчим, ария -- ариэтта, танк -- танкетка, кожа -- кожура, быль -- былина, котел -- котловина, генерал -- генералиссимус, здесь же можно привести и "выраженные" метафоры: лед -- леденец, голова -- головня, глаз -- глазунья. Специализированные на значении подобия аффиксы --оид и под-/монголоид, подгруздь/мало- и узкоупотребительны. Небезынтересно заметить что ранее в русском языке существовали такие специальные префиксы, ср.: паветер, паужин, падчерица, патрубок, супесь, суглинок, сукровица, сумерки, супарень7 и др. Уникальные суффиксы типа приведенных выше нельзя считать носителями значения подобия, в лучшем случае они маркируют производность одного имени от другого,
Трудно согласиться с намечающейся в настоящее время тенденцией связывать значение подобия с модификационными суффиксами типа --к(а) в шляпка/гвоздя/8 На наш взгляд, такие суффиксы в морфной структуре имеют значение уменьшительности, а при образовании вторичных наименований они не релевантны. Значение подобия выражается и без суффиксов/фонарь -- фонарь под глазом/, его наличие часто необязательно/голова или головка сыру, зуб или зубец шестерни, колено или коленце трубы, строить глаза или глазки/, а форма может быть факультативной/кувшинка, кувшинец, кувшинчик -- растение, петушки, петунья -- цветок/, Возможность тесной прикрепленности суффикса к метафорическому имени/солнечный зайчик/объясняется общей тенденцией к лексиколизации конкретных имен, к нормативности формы имени и т.д., но никак не свидетельствует о деривационности этих суффиксов. То обстоятельство, что денотат метафорического имени может быть больше денотата неметафорического деминутива, никак не опровергает тезиса о вторичности первого, так как нет никаких противопоказаний для избрания в качестве исходного пункта сравнения малый предмет, поскольку сравнение чаще всего идет по форме, а не по размеру/на равных основаниях я могу сравнить свою как с шаром, так и с шариком/. Заметим, что в сфере номинации деталей, где "деминутивные" метафоры особенно продуктивны, происходит семантическая переориентация: суффиксы здесь обозначают не столько размер, сколько признак "часть целого". Такая мутация семантики форманта естественна, ср. значение аффикса в исходном и метафорическом значениях слов дворник/планка на стекле автомобилей/, подполье/тайная организация/. Таким образом, мы не видим существенной разницы в переносах типа шляпа -- шляпа и шляпка -- шляпка. Разумеется, опора на менее частотное производное делает метафорическое значение более выраженным, поэтому метафоры охотно "отталкиваются" от модификатов.
Главной причиной "недеривационности" линии подобия в парадигматических мотивациях является, на наш взгляд, то, что подобие, общность в словообразовательных структурах выражаются не формантом, а мотивирующей основой, поэтому главным способом их выражения становится лексико -- семантический,, т.е. общность основ мотиватора и мотивата, Продуктивность прилагательных на -- подобный, -видный, -образный, фиксирующих подобие, мы объясняем сопряжением в них подобия и транскатегориальной метонимии; ср. так же оформление с ее помощью "отметафорических" образований: петь1 -- петь2 -- петух, гром2 - громоподобный, гореть2 -- горихвостка, столб2 -- столбенеть, ишак -- ишачить, гусь -- гуськом, петух -- петухом и т. п.
Линия подобия начинается уже в обычных лексических номинациях/дом называется домом/, характеризующихся стремлением к абсолютной общности означаемого и значения имени.
Относительный характер общности имеет место в компенсирующих9 номинациях, в которых различаются два подтипа: первый базируется на родо -- видовых отношениях/перекладина -- перекладина как спортивный снаряд/второй - на видо -- видовых/баркас1 -- баркас2, ср.: ": На причале стоял "баркас", подобного которому я и в самом деле никогда не встречал. Его, собственно, нельзя было назвать баркасом, но он походил на баркас больше, чем на какое -- либо другое судно"10/. Усиление момента относительности сравнения/= увеличение семантического расстояния между сравниваемыми "видами"/приводит к производным с условной общностью, характеризующей метафоры. У метафоры особые отношения с мотивирующим значением -- последнее играет в них роль специфического средства выражения мотивировочного признака. В метафоре, по существу, имплицируются не видовые, как у всех отождествляющих наименований, а родовые признаки: клапан в виде пропеллера, пропеллерообразный клапан -- пропеллер/клапан на крышке кастрюли -- скороварки/.
Схематически данные подтипы отношений семантики исходного и вторичного имен можно изобразить следующим образом:
И. сема 1 -- И. сема 1 И. сема 1 -- И. сема 1 И. сема 1 -- И. сема 1
И. сема 2 -- И сема 2 И сема 2 -- И. сема 2 И. сема 2 И. сема 2
Д. сема 1 -- Д. сема 1 Д. сема 1 -- Д. сема 1 Д. сема 1 Д. сема 1
Д. сема 2 -- Д. сема 2 Д. сема 2 -- Д. сема 2 Д. сема 2 Д. сема 2
Д. сема 3 Д. сема 3 Д. сема3 Д. сема 3 Д. сема 3
Д. сема 4 Д. сема 4 Д. сема 4 Д. сема 4 -- Д. сема 4
подтип отождествления
отождествления
В плане содержания признаки, служащие основой для номинации, в приведенных подтипах не различаются, ср.: стержень/форма и расположение/, кнопка/способ действия/, футляр/форма и функция/- отождествляющие названия частей шариковой ручки; хвост/кометы/- по форме, рукав реки - по расположению, дворник на стекле автомобиля -- по способу действия. Но функционально эти признаки разнонаправлены.
Актуализация отличительных признаков в семантике вторичного имени приводит к необходимости из экспликации в какой -- либо форме, скажем, ворона -- сизая ворона, воронок или сизоворонка; сыч -- сыч -- воробей или сычик. Отметим, что присоединение "эпитетов" к метафоре не приводит к выделению денотата, но лишь усиливает выразительность мотивировочного признака: водяной бык/выпь/, голубая стрела/лайнер/.
В собственно парадигматических дериватах функции компонентов структуры принципиально отличаются от синтагматических и метафорических: аффикс/или одна из основ/выполняет выделяющую функцию, а основа -- классифицирующую.
В аффиксальных образованиях выделяются две разновидности парадигматической оппозиции, которые отчасти соответствуют двум подтипам отождествляющей номинации, представленным выше.
Собственно модификация, так же как номинация обобщающего подтипа, не предполагает создания нового понятия и, следовательно, мотивировки; не происходит мутации и синтеза мотивирующего значения; денотат модификата включается в тот же класс, к которому относится денотат мотивирующего слова. Разница лишь в том, что дополнительные признаки отождествляющего имени, являются абсолютно имплицитными, а в модификате на них указывает аффикс. Разумеется, содержание дополнительных признаков у указанных типов имен совершенно разное.
Иные функции у компонентов структуры видообразующих модификатов типа статуя -- статуэтка/не просто маленькая статуя, но самостоятельный вид скульптуры/, ель -- елка/новогодняя/, пыль -- пыльца, дым -- дымка, молоко -- молочко/у пчел/, сигара -- сигарета, ворон -- ворона, сорока -- сорочай/кулик -- сорока/, язь -- подъязок, язык -- праязык, поганка -- лжепоганка; к ним примыкают по функциям и многие типы сложений: степь -- лесостепь, сорока -- кулик -- сорока и под.
Мотиват обозначает здесь качественно новое понятие, в создании имени которого необходима мотивировка, причем мотивировочный признак выражается аффиксом, а не основой; моменты общности и противопоставления в большинстве случаев уравновешены, хотя в принципе, вероятно, есть тенденция к перетягиванию последнего, так как виды, обозначенные мотиватором и мотиватом, стремятся к самостоятельности, что не может не влиять на осознание отношений между ними. При достаточной степени самостоятельности видов, можно обнаружить разницу в характере семного состава мотивирующего и мотивированного значений и наличие моментов десимантизации аффикса, утрачивающего исходный модификационный смысл/елка, пыльца, грибок -- микроорганизмы, книжка сберегательная/. Предельным типом движения по данной линии являются демотивированные образования: косточка ягоды, вилка, ларек и под.
2. Шмелев Д.Н. проблемы семантического анализа лексики/на материале русского языка/. М., 1973, с. 191.
3. Алтайская правда, 1981, 12 марта.
4. Подробнее об этом см.: Голев Н.Д. Типы реализации предметных мотивирующих значений в производной лексике русского языка. - В кн. Вопросы словообразования в индоевропейских языках. Томск, вып. 3., 1979.
5. Подробно схема описана в указанной в прим. 4 работе.
6. Мигирин В.Н. Язык как система категорий отображения. Кишинев, 1973, с. 153.
7. Ср.: "Не в чести были и бой - девочки, стремившиеся играть в мальчишеские игры. Такую девочку звали - супарень". В. белов, Лад. Очерки по народной эстетике, - Наш современник, 1981, N5, с. 157.
8. См.: Милославский И.Г. Вопросы словообразовательного синтеза. М., 1980, с. 50 - 53; Русская грамматика, т.!. М., 1980, с. 205.
9. Компенсирующими мы называем номинации таких предметов, которые не имеют устойчивых узуальных названий.
10. Лондон Д. собрание сочинений, т. 3. М., 1961, с. 411.
11. Данные типы и характер их взаимодействия описаны нами в работах: Голев Н.Д. Типы ото-ждествляющих номинаций предметов в речи/на материале ономасиологического эксперемента/. - Лексикологический сборник. Барнаул, 1977; Голев Н.Д. Речевые описательные наименования/Место в системе номинативных единиц. Некоторые особенности структуры и функционирова-ния/. - Актуальные проблемы лексикологии и словообразования, вып. 8. Новосибирск, 1979.