лексической семантики с мотивационной и в соответствии с этим степень идиоматичности первого, которая нередко определяется объективной значимостью мотивационного признака в означаемом М-2/ср. СЫРОЕД-лицо и СЫРОЕЖКА --гриб, СОСКА и СОСУЛЬКА/; способ и глубина реализации семантики М-1 в М-2/ср.ГЛАЗНОЙ, ГЛАЗКИ, ГЛАЗНИЦА и ГЛАЗУНЬЯ, СЕРДЕЧНИК --лицо и СЕРДЕЧНИК-деталь/; типичность и существенность релятивной семы, связывающей значения М-1 и М-2/ср. ослабленную мотивированность у слов типа ГОРЯЧИЙ, ЖЕНИХ, ШАХМАТЫ, ГЛАЗЕТЬ, МОРОЗИТЬ --?знобить?, КОЗЫРЯТЬ, имеющих редкую и труднофиксируемую релятивную сему/; степень ?вторичности? и актуальности непосредственно мотивирующего значения М-1 при его многозначности/ср. ГОРЕЛКА, ГОРЯЧКА и ГОРИХВОСТКА, СИРОТЕТЬ, ЗВЕРЕТЬ и СОВЕТЬ, ХВОСТИСТ, ХВОСТОВИК, ПРИХВОСТЕНЬ/. При характеристике степени членимости слова необходимо учитывать также и другие факторы: продуктивность форманта, употребительность мотиватора/ср. ГЛАЗНИЦА и ОЧКИ, ЗАСТОЛЬНАЯ и КОЛЫБЕЛЬНАЯ песня, БЕЛОРУССКИЙ и РУССКИЙ язык/, его связанность/ср.РЕЧЕВОЙ и ЭМИЧЕСКИЙ уровень/, различные проявления асимметричностиформы и семантики, характер вариативности мотивирующей базы и форманта. На этом фоне ограничение понятия ?степень членимости? рамками формально-статической соотносимости анализируемого слова с другими представляется недостаточным для его описания.
В данной работе рассматривается влияние на степень семантического расстояния М-1 и М-2 различных разрядов словообразовательных типов с точки зрения их мутационности-немутационности, а также влияние идиоматичности на реализацию этих типов в конкретных М-2.
Мутационный тип предполагает, что его реализация создает качественно новое лексическое понятие как вещественное ядро значения по сравнению с лексическим понятием, выражаемым М-1.
Последнее входит в первое в качестве частного видового признака. Немутационные типы по своей сущности не меняют качественной определенности лексического понятия М-1. В одной своей разновидности они модифицируют внешние и внутренние параметры М-1, в частности, видоизменяют характер/сферу/употребления М-1/ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ, ГЛАВКОМ, САН САНЫЧ, САНЯ, СПЕЦ/; осложняют номинацию выражением субъективного отношения говорящего к означаемому/САНЕЧКА, ГЛАВНЕНЬКИЙ/ или объективной меры этого означаемого в одном из аспектов: качественном/БУГОРОК, БУГОРОЧЕК, ПРИОТКРЫТЬ, СЕРОВАТЫЙ/, обстоятельственном/ПРИБЕЖАТЬ, ПОБЕЖАТЬ, ПРЕДЧУВСТВОВАТЬ, ОТНЫНЕ, ПРАБАБУШКА/, количественном/ТОЛКНУТЬ, ХАЖИВАТЬ/, модальном/КОЕ-КТО, НИКТО, легко ДЫШИТСЯ/; устанавливают новое отношение означаемого М-1, внешнего по отношению к нему и поэтому не затрагивающего его сути/УЧИТЕЛЬНИЦА, ЛЬВЕНОК/ и др. В другой разновидности немутационных типов происходит своебразное ?переливание? лексических понятий из одной части речи в другую/ТРАНСЛИРОВАТЬ-ТРАНСЛЯЦИЯ, РАНА-РАНИТЬ, РАНИТЬ-РАНЕНЫЙ, ТРАНСЛЯЦИЯ-ТРАНСЛЯЦИОННЫЙ и под./.
Идиоматичность данного М-2 предполагает, что его значение не исчерпывается суммой значений мотивирующей базы и форманта, т.е. значением реализованного в М-2 словообразовательного типа/РАНИМЫЙ - не просто подвергающийся этому действию РАНИТЬ, но, во-первых, легко подвергающийся этому действию и, во-вторых, в области психики/.
Мутация и идиоматизация в принципе не зависят друг от друга, так как определяются значениями разных уровней: соответственно морфодеривационного и лексического. С одной стороны, мутационный тип может естественным образом дать неидиоматическое образование/ХРАБРЕЦ, ОМИЧ, ПРЕДГОРЬЕ/.С другой стороны , идиоматизации может легко подвергнуться М-2 любого типа, в том числе немутационного/ГЛАВК, МОЛОТОК, ЛАЗ, ЗАБЛАГОРАССУДИТСЯ, ЧАЕВЫЕ/. При этом идиоматичность может присутствовать в слове изначально/ВЕЩИЗМ, ЛУНОХОД/. Нет, однако, сомнений в их взаимодействии, например, в предрасположенности некоторых типов к определенному типу идиоматизации, в тенденции большинства типов к семантической расщепленности, создающей идиоматичность количественного плана/см. далее/, в типизируемости многих идиоматических приращений, могущих дать новые типы/варианты типов/.
Объединение мутационности и идиоматичности как факторов, определяющих семантическое расстояние между М-1 и М-2, дает возможность выделения рядя степеней этого расстояния. Рассмотрим их в порядке возрастания.
а) образование формального варианта исходной единицыс возможным изменением сферы её функционирования /ГА, будь СПОК, ООН/,
б преодоление ?раздельнозначимости? мотивирующей единицы, приобретающей большую целостность/ВЕЧНОЗЕЛЕНЫЙ, СИНЕЗЕЛЕНЫЙ,МЕСТОЖИТЕЛЬСТВО, ДИВАН-КРОВАТЬ/.
2.Прибавление к лексическому понятию М-1 морфо-семантического компонента/форманта/, не меняющего его качественной определенности/НЕСПЕЦИАЛИСТ, РАНОВАТО, НАПИСАТЬ, ДЫШАТЬСЯ,ГДЕ-ЛИБО, ПЯТЕРО/.
3 Мена категориальных признаков лексических значений М-1 и М-2 при неизменности лексического понятия/ГЛУПОСТЬ, СПОРТИВНЫЙ, СПОРТИВНО, ПЯТЫЙ, ВЧЕРАШНИЙ, ТРАНСКРИБИРОВАТЬ, ТРАНСКРИБИРОВАНИЕ/
а) наличие в значении М-2 некоторых типичных/отраженных в частных значениях типа/и предсказуемых дополнительных признаков
/БЕГУН, РАДИРОВАТЬ, ВЕЩИЗМ, ПРОХОД в стене, ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ/,
б) наличие нетиповых и труднопредсказуемых признаков/МАСТЕРИТЬ, ЧАЕВЫЕ, ПОДСВЕЧНИК, СЛОВАРЬ, СОЛДАТКА, МАЧЕХА/,
в) наличие непредсказуемых признаков/СНЕГИРЬ, СОСУЛЬКА, СИНЯК/.
Рассмматривая соотношение аббревиатур с мотивирующими их словосочетаниями, Д.И.Алексеев приходит к выводу, что нельзя видеть в них просто формальные варианты, ?нельзя пренебрегать теми семантическими?чуть-чуть? , которые аббревиатуру делают словом. К их числу автор относит большую семантическую интегрированность аббревиатур, наличие специальных абброморфем типа ХОЗ, БИО, ФАК, "обязательное обобщение":Вызывает, однако, сомнение отнесение данных признаков к собственно семантическим, так как характеризуют они в основном функциональный план М-1 и М-2. В "Русской грамматике" в ряду признаков, семантически осложняющих аббревиатуры и другие типы сложений, в том числе и сращения, называется соединительное значение, которое, на наш взгляд, реализовано уже в мотивирующем словосочетании, так же, как и тип связи между компонентами сложений. Разница поэтому заключается лишь в цельнооформленном или раздельнооформленном выражении соединительности, которые нельзя отнести в область семантики. Не случайно, в других разделах "Русской грамматики" признается формально-вариативный характар отношений М-1 и М-2 такого типа/ВПЕРЕДИ ИДУЩИЙ и ВПЕРЕДИИДУЩИЙ/. Более близки к собственно семантике стилистические признаки аббревиатур и сращений, отличающие их от мотивирующих словосочетаний: меньшая официальнлсть аббревиатур и общеупотребительность или терминологичность сращений. Но здесь важно то, что эти сложения не создаются именно для выражения стилистических модификаций-это для них вторичный и побочный момент. Сказанное особенно заметно на фоне усечений типа ВАЛЯ, МАГ, будь СПОК, которые специализированы в языке для перевода слов из одной функциональной сферы в другую и вполне могут быть соотнесены с обычными стилистическими модификатами/ср. ПРЕП и УЧИТЕЛКА, ЛАБЫ и ЛАБОРАТОРКИ, КИЛО и КИЛОГРАММЧИК, БОРЯ и БОРИСКА/, и случаев обратного словообразования, которые явно семантичны: у них та же семантика, что и у обычных формантов, но со знаком минус/СНЕЖИНА-"большая снежинка"; " здесь нет состояния невесомости:,здесь есть состояние ВЕСОМОСТИ"/.Ядерным же способом стилистического маркирования слова является аффиксальный/КНИЖЕНЦИЯ, ПАРНИША, СЛАВНЕНЬКИЙ,РЯДЫШКОМ/. Для него характерна дифференцированность некоторых модификаций.
Усиление семантичности и вместе с ней степени мутационности может быть связана с увеличением удельного веса оценочного компонента/ЛОШАДЕНКА, ТОЛСТЮЩИЙ/, но собственно семантика начинается, вероятно, там, где в содержании форманта преобладают объективно-отражательные компоненты: качественные, количественные, обстоятельственные, модальные и др. Дальнейшее продвижение модификатов по шкале мутационности связано с несколькими линиями.
Первая линия определяется актуализацией признака подобия, почти всегда косвенно присутствующего в модификаторах. Эта актуализация может быть непосредственно маркирована аффиксом/СУФФИКСОИД, ПОДТИП, ЧЕРНОВОЙ/ или опосредованно -- унификсом/МАЧЕХА, СТУЛЬЧАК, ОРЛАН/, но гораздо чаще бывает невыраженной и проявляется лишь на уровне семантических сопоставлений М-1 и М-2, в которых обнаруживается переход от модификации М-1 в пределах его тождества к образованию видовых различий: М-1 и М-2 обозначают близкие, соседствующие в идеографическом словаре лексические понятия/СЫР и СЫРОК плавленый, ЛОЖКА и ЛОЖЕЧКА чайная/. Они обладают общностью, но не всегда тождеством родовых признаков и пересекаются в видовой части значения: ПЫЛЬ и ПЫЛЬЦА-однородные вещества, подобные друг другу по внешним признакам, но различные по функциональным и генетическим.Чем меньше у них общности в родовых признаках/чем отдаленнее они друг от друга в идеографическом словаре/, чем меньше глубина пересечения видовых частей значения М-1 и М-2, тем выше степень мутационности, максимальная степень которой обнаруживается в метафорах/СОВА-СОВУШКА/ модификат/-СОВКА-"птица из семейства сов"/видообразующий модификат/-СОВКА-"насекомое"/метафора/; ГОРА-ГОРКА/модификат/-ПРИГОРОК/видообразующий модификат/- ГОРКА посуды/метафора/; СНЕГ-СНЕЖОК-СНЕЖУРА-"СНЕЖОК"; МОЛОКО-МОЛОЧКО/ у пчел/-МОЛОКО/часть мишени/.
Главной движущей силой такого семантического расхождения между М-1 и М-2 является качественная идиоматичность, отражающая специфику означаемого М-2 и особенно характерная для слов с конкретным значением, например, СНЕЖИНКА- "один кристаллик снега в виде звездочки", КОФЕИНКА-"зернышко кофе", ЛЬДИНКА-"маленький кусочек льда", ДОЖДИНКА-"капля дождя", ЧАИНКА-" отдельный лепесток завариваемого чая". Качественная идиоматичность может присутствовать во многих семантических модификатах, в том числе уже изначально в окказиональных/АНТИВЕЩЕСТВО, ПРЕДМОТИВАЦИЯ/. Особенно тесно она спаяна с признаком подобия, которое не может быть абсолютным, ибо оно противопоставлено тождеству, но аспект подобия практически непредсказуем: невыводимы как родовые признаки М-2, так и видовые, среди которых значение М-1 выполняет статус мотивационного , что является свойством мутационного словообразования. Таким образом, идиоматичность для М-2 со значением подобия является нормой/ср. СЛОВОИД, СОЗВЕЗДИЕ, ПРАЯЗЫК/,поэтому отнесение их к модификатам является спорным.
Вторая линия -- конкретизация значения форманта, накопление им свойств вещественности, приближение к лексическому уровню, ср.: НЕФИЛОЛОГ и ЭКС-ФИЛОЛОГ или ЛЖЕ-ФИЛОЛОГ, СОБРАТ и ПРОАМЕРИКАНЕЦ, СВЕРХЧЕЛОВЕК и ПАН-ЕВРОПА, ПРЕДРОМАНТИЗМ и ПРАЯЗЫК, ЗАЙЧИК и ЗАЙЧОНОК, и, наконец, переход на лексический уровень, ср.: лошаденка и горе-лошадь, архипушка и царь-пушка, гусак, гусыня и лебедь-он и лебедь-она, стул-стулик-стульчак-электростул, кожа-кожица-кожура-спецкожа и т.п. Достижение мутационности здесь также связано в основном с идиоматичностью качественного типа.
Главным отличием модификации от мутации является, как уже было сказано, тождество и различие родовых признаков М-1 и М-2. Например, значение женскости в принципе является модификационным/УЧИТЕЛЬНИЦА-такая профессиональная принадлежности лица, как и у УЧИТЕЛЬ, но значение "жена" уже мутационное, поскольку наименование профессии переводится в другую тематическую группу/родственные отношения/; ТОПОРИЩЕ-"большой топор"/модификация/, ТОПОРИЩЕ-"ручка топора"/мутация, так как слово обозначает ужу не орудие, а его часть/. На этом основании вызывает возражение отнесение к модификационным значения собирательности: СТУДЕНТ/лицо/-СТУДЕНЧЕСТВО/группа лиц/и значения единичности: КРОВЬ/вещество/-КРОВИНКА/частица вещества/-в этих случаях значение М-1 входит в видовую часть значения М-2 по принципу метонимического переноса.
В сфере собственно мутационных образований усиление мутационности так же определяется очерченными выше линиями: конкретизацией значения форманта/ср.: ЛЬДИНА и НАЛЕДЬ, ПУШКИНОВЕД и ПУШКИНИАНА, ДИНАМОВЕЦ и ДИНАМИАДА, ЛЕКТОР и ЛЕКТОРИЙ, ХОРИСТ и ХОРМЕЙСТЕР,ГОРОЖАНИН и ГОРОДНИЧИЙ, МАЛИННИК и МАЛИНОВКА/вино/,ГЕНЕРАЛЬША и ГЕНЕРАЛИТЕТ/ и усилением идиоматичности М-2.
Больщим диапозоном на шкале мутационности характеризуется внутриглагольное словообразование: от зон, пограничных с формообразованием/ТРЕБОВАТЬ-ПОТРЕБОВАТЬ, ПРОИЗВЕСТИ-ПРОИЗВОДИТЬ/, до полного разрыва М-1 и М-2/ВЕСТИ-ИЗВЕСТИ, ПРОЖИТЬ-ПРОЖИВАТЬ/. Выделение общерезультативного и имперфектного значений из числа прочих глагольных модификаций как обладающих наименьшей степенью семантического расстояния от исходного глагола имеет целый ряд оснований и доводов. Это и сближенность супплетивных форм/ГОВОРИТЬ-СКАЗАТЬ, ЛОВИТЬ-ПОЙМАТЬ/,отсутствие у общерезультативных глаголов имперфектного коррелята типа СДЕЛЫВАТЬ, НАПИСЫВАТЬ, свидетельствующее об известной дублетности этого коррелята с исходными глаголами, параллелизм двух форм преодоления двувидовости и известная произвольность их выбора/ср.РЕАГИРОВАТЬ-СРЕАГИРОВАТЬ, но РЕАЛИЗОВАТЬ-РЕАЛИЗОВЫВАТЬ/. Большой удельный вес имеют прочие простые модификации по признакам кратности, фазовости, локальности, длительности и др./ДЕРНУТЬ, ЗААХАТЬ, ПРИБЕЖАТЬ/ и еще больший -- осложненные, совмещающие несколько признаков/СКАЗАНУТЬ, ВСКРИЧАТЬ, РАЗВСПОМИНАТЬСЯ, ПЕРЕГОВАРИВАТЬСЯ и т.п./. Переход к мутационным соотношениям М-1 и М-2 связан здесь только с идиоматизацией/ШИТЬ-ВЫШИТЬ, ГОВОРИТЬ-УГОВОРИТЬ/ или метафоризацией/МАХАТЬ-ОТМАХАТЬ километр/.
Своеобразны отношения в плане мотивации и невозвратных глаголов. Сложность, неоднозначная фиксируемость границ, многочисленность значений у возвратных глаголов усугубляется разнонаправленностью лексической и словообразовательной мотиваций в их сфере: направление типа ЗЛИТЬСЯ-ЗЛИТЬ/"каузировать ЗЛИТЬСЯ"/на уровне лексической семантики, подтверждаемой частотностью, является вполне естественным и легко обнаруживается на фоне аналогий/ПИТЬ-ПОИТЬ, ЕСТЬ-КОРМИТЬ, СИДЕТЬ-САДИТЬ/, говорящих о выходе этих глаголов за пределы чистой модификации, поскольку их означаемые обладают известной спецификой по сравнению друг с другом, скажем, КРУТИТЬ и КРУТИТЬСЯ обозначают действия с разной качественной определенностью/у них разные способы протекания, разное отношение к объекту/. В той или иной мере качественной идиоматичностью обладают многие возвратные глаголы/средне-, обще-, собственно-, взаимно-возвратного типов/; особенна сильна она у глаголов типа СМОТРЕТЬСЯ, СВЕТИТЬСЯ, а также у СТРЕЛЯТЬСЯ, БРОСАТЬСЯ со вторичной/сформировавшейся диахронически/идиоматичностью. Специфичность отношений возвратных и невозвратных глаголов усиливается наличием в этих отношениях момента транспозиции. Он ясно проявляется на фоне аналогичных по семантике соотношений переходных и непереходных глаголов/ср. КУДА Я ПОПАЛ, КУДА МЕНЯ ПОПАЛИ/, которые мы различаем так же, как и омонимичные части речи, т.е. по синтаксической позиции, например, пришла ПОРА-существительное, ПОРА идти- слово категории состояния. Здесь транспозиция касается лексико-грамматических разрядов глаголов: переход из безобъектных глаголов в объектные или из релятивных в моторные/ОТПРАВИТЬ-ОТПРАВИТЬСЯ/,или из активных в статальные/РАДОВАТЬ-РАДОВАТЬСЯ/, из глаголов внешнего действия в глаголы внутреннего действия/ПУГАТЬ-ПУГАТЬСЯ/. Транспозиция имеет место и в возвратных глаголах со страдательным, безличным, активно-безобъектным, различными пассивными значениями/как ГОВОРИТСЯ, не СПИТСЯ, стена МАРАЕТСЯ, БЕЛЕТЬСЯ, ПРИПОМНИТЬСЯ/, которые включены в сферу модификации, на минимальном уровне переходящей в формообразование/страдательное значение/. Что касается присоединения постфикса к непереходным глаголам СТУЧАТЬСЯ, ХВАСТАТЬСЯ, ПОПАДАТЬСЯ, БЕЛЕТЬСЯ, ГРОЗИТЬСЯ/, то это, на наш взгляд, не является мотивацией или словообразованием, а, скорее,- "вариантообразованием", потому что постфикс в них фактически десемантизирован, ср.: Я МЧУ или МЧУСЬ, грибы ПОПАДАЮТ или ПОПАДАЮТСЯ и ЛИСА или ЛИСИЦА, РЕПЕЙ или РЕПЕЙНИК и под.
Несколько замечаний о словообразовании числительных. Ближе всех к модификатам стоят собирательные числительные, хотя тенденция к их десемантизации позволяет и здесь говорить о вариантообразовании/ср. ПЯТЬ студентов и ПЯТЕРО студентов/. Производные и сложные числительные/ДВЕНАДЦАТЬ, ДВАДЦАТЬ, ПЯТЬДЕСЯТ, ДВЕСТИ/ обозначают качественно другие понятия/другие количества/и поэтому по схеме мотивации напоминают видообразующие модификаты, с той, однако, разницей, что они не подвержены идиоматизации.
Нет чистых модификационных отношений и в сфере местоимений, так как мотивирующее значение не всегда тождественно реализуется в М-2: значение местоимений КТО, СКОЛЬКО, КОГДА и др. трансформируется при переходе в производные местоимения НЕКТО, КТО-НИБУДЬ, НИСКОЛЬКО, НЕКОГДА, ГДЕ-ТО/особенно "неправильна" пара КОТОРЫЙ-НЕКОТОРЫЙ/. Несколько иначе реализуется в местоимениях и значение отрицания, скажем, НИКАКОЙ- это отрицание КАКОЙ . Однако указанные отклонения не являются идиоматическими, так как они регулярны и однозначны в местоимениях. Более стандартна и аналитична мотивация неопределенно-указательных местоимений: ТАМ-ТО, СТОЛЬКО-ТО, ТО-ТО и под.
Таким образом, в сфере модификации мы имеем широкий диапозон семантических расстояний между М-1 и М-2, разных по количеству, качеству и причинам.