С лингвистической точки зрения анекдоты представляют игровое речевое произведение (текст) - особого рода рассказ, повествование о комических ситуациях, отражаемых в специфических фреймах (сценариях). В динамическом центре таких фреймов находится инвариантная игровая (прежде всего комическая) интенция, имеющая два аспектуальных проявления: 1) по отношению к адресату - рассмешить собеседника, 2) по отношению к объекту изображения она заключается в намерении высмеять серьезное (точнее - стремящееся выдать себя за серьезное), найти и актуализировать в нем несерьезное начало. Второе естественно рассматривать как способ достижения первого Варианты такого рода интенций-фреймов разнообразны: балагурство (игра языка; речь "ради красного словца"), игра ума, нарочитое снижение образа каких-то личностей (типов или групп личностей) или событий, высмеивание, сатирическое представление чего-либо и т.п.
Система средств и способов реализации комических интенций в анекдоте представляет собой достаточно условную коммуникативную подсистему русского языка/речи. Она некоторым образом замкнута, относительно независима от естественного рече-языкового субстрата, имеет свои внутренние особенности генезиса, устройства, функционирования и развития. У нее своеобразные отношения с внешним для нее миром (как языковым, так и внеязыковым), специфические функции в нем; соответственно - специфические парадигмы, в которые входит эта система и ее отдельные проявления. Соответственно и внутреннюю сущность всего текстового пространства анекдотов (макроуровень) и текста отдельного анекдота (микроуровень) составляют специфические структуры.
Как всякое сложное языковое явление русский анекдот может описываться (моделироваться) в разных аспектах, образующих разные его парадигмы: историко-диахронном, социолингвистическом, психолингвистическом, когнитолингвистическом, лингвоэстетическом, лингвосемиотическом, лингводидактическом (например, занимательные материалы для школы) и т.п. На начальном этапе мы ставим в центр рассмотрения собственно лингвистическую традиционную проблематику современного русского анекдота. В первую очередь нас интересует структурные и функционально-семантические особенности этого жанра игровых речевых произведений, позволяющие говорить о нем как об относительно имманентной подсистеме. Говоря об анекдоте как системном образовании, мы имеем в виду не только все пространство данного жанра - макросистему, но и пространство единичного текста анекдота - микросистему. Отдельные признаки микросистемы составляют типологические признаки на макроуровне, они позволяют на их основе "расчленять" текстовое макропространство анекдота, представляя его как совокупность парадигм. Заметим, что релевантность такого рода параметров и типологий ярко проявляется в специфическом для анекдотов функционировании -- рассказыванию по ассоциации: ассоциативные связи слушателя/рассказчика -- это проявление системных (формальных, смысловых) связей анекдотов, аккумулированных в его языковом сознании и реализуемых в речевом мышлении (см., например: [Шмелева, Шмелев, 1999]).
Таким образом, общая задача данной статьи находится в русле выявления системообразующих параметров языкового плана современных русских анекдотов и рассмотрения возможностей типологии анекдотов на этой основе.
Устройство языкового плана анекдотов мы связываем с противопоставлением их содержания и формы; при этом дифференцируем поверхностное содержание (например, тематическое), составляющее собственно семантику, и содержание глубинное (внутреннее, интенциональное) -- прагматику, а также внешнюю форму -- материальные средства выражения и форму внутреннюю (структурную), стремящуюся к изоморфизму со структурой содержания. Эти параметры располагаются на шкале "близость" к исходному замыслу анекдота (его "соли") или, напротив, отдаленности от него. При этом границы между "пунктами" на этой шкале подвижны, расположение анекдотов на ней неоднозначно, противоречиво. К примеру, в анекдотах "про разведчика Штирлица" элемент "Штирлиц" из тематической "пункта" (поверхностное содержание) и из внешнего средства - прецедентный текст (элемент фильма "Семнадцать мгновений весны") -- становится все более условным (все менее мотивированным связью с разведкой и кино), все более условным знаком определенного типа анекдотов, включенного во "внутрианекдотные" парадигмы, где он обретает значимость как элемент внутреннего содержания и внутренней формы [Голев, 1997, 1998а, 1998б].
В статье в рамках очерченной целевой установки рассматриваются такие параметры (основания типологии), как 1) внешняя форма (уровневый статус средств выражения) 2) внутренняя форма (соотнесение метаязыкового содержания анекдота с игровым замыслом, воплощенном в нем), 3) внутренняя форма: изоморфизм плана выражения и содержания2
Сам факт актуализации противоположных членов любой антиномии в одном речевом акте является нарушением норм.3 Комический эффект возникает в результате функционального снятия противоречия: необычное оказывается реальным, но более глубоким, чем обычное, которое выглядит на этом фоне как внешнее, поверхностное4. Отсюда позитивные эмоции от проникновения в суть комического -- оно приносит удовлетворение слушающему, обнаруживающему в себе способность заглядывать за пределы поверхностного и ожидаемого, "вычислять" пресуппозиции персонажей, понимать суть по (тонкому) намеку.5
В синтагматическом (композиционном) аспекте двуплановость текста анекдота предстает как последовательная смена двух частей: препозиции (зачина), в которой реципиенту внушается идея обыденности, обычности происходящего, и кульминация-развязка, в которой порядок обычного, правильного, нормативного разрушается появлением нового смысла, устанавливающего свой порядок (интерпретируемый участниками как порядок более высокого уровня) и ставящего предыдущее в комический контекст. Мужик рассказывает в кругу друзей про вчерашнюю ссору с женой, настаивающей на покупке шубы. - И за кем было последнее слово? - Понятное дело, за мной... Я сказал: (следует кульминация-развязка) "Хорошо, покупай!".
В психологическом плане адресату данного анекдота навязывается своеобразная игра себя с самим собой - отрицание и осмеяние собственного интеллектуального состояния: реципиенту как бы предлагается довериться первой - "серьезно-правильной" - части. "Как бы" здесь - ключевое слово, так как уже в зачине анекдота устанавливаются правила игры, содержится так или иначе намек на условность жанра, наличие предстоящего "разоблачения". По этой причине зачины многих анекдотов содержат в себе явные или неявные моменты пародийности. Лингвистически это осуществляется с помощью тематических маркеров (один мужик, Вовочка, поручик Ржевский), стилистических формул (приходит мужик домой...), интонации "лукавости" и т.п.
Рассмотрим некоторые варианты двуплановости текста анекдотов.
Языковая сторона в текстах анекдотов представлена в двух ипостасях: собственно лингвистической (язык - средство осуществления коммуникативных интенций анекдота) и металингвистической (язык - объект интенций, предмет обыгрывания). В нашей типологии -- это "форма" и "внешнее значение" (о чем говорится) "На практике" признаки "средство" и "предмет", "форма и внешнее значение" далеко не всегда легко дифференцируются. В данном случае их крайние проявления по сути являются полюсами одной шкалы - "степень актуальности лингвистической стороны анекдота".
При этом мы исходим из того, что та или иная степень актуализации языка (по отношению к функции анекдота, игровой интенции) наличествует в тексте любого анекдота, поскольку так или иначе он представляет собой речевое произведение7.
Она (степень) может быть высокой. К примеру, в анекдоте: - Как отличить зайца от зайчихи? - Возьмите зверя за уши и опустите на землю. Если побежал - заяц, если побежала - зайчиха ярко представлен язык в своем метаязыковом проявлении (номинативный компонент содержания родовых форм) прежде всего в роли объекта обыгрывания. Другой полюс актуализации языка: Бригада получила премию. Встал вопрос о ее распределении. -- Значит, так, мужики! Кидаем монету. Выпадет "орел" - пропьем, выпадет "решка" - пропьем с бабами. Встанет ребром - отдадим женам. Зависнет в воздухе - отдадим в Фонд мира. На первый взгляд, здесь нет актуализации языкового компонента, однако это не так: налицо актуализации смысловой парадигмы8 с наведением на ее члены семы "мужские ценности" (с ослаблением силы этой семы в каждом последующем члене парадигмы, вплоть до эффекта парадокса); таким образом, языковые средства здесь активно участвуют в создании комического. В анекдоте - Вы живете около железной дороги. Сказывается ли это на вашем здоровье? - Да-да, да-да, да-да! языковой компонент, являющийся одновременно и объектом и средством комического, актуализирован достаточно сильно (абсолютная мотивированность языкового знака, изобразительные возможности его "тела"). Очевидно, что чем более форма подчинена содержанию, семантика - прагматике, языковое содержание - внеязыковому, системно-языковое - речевому, тем слабее актуализация лингвистического компонента в аспекте "средство" и возможности выхода метаязыкового компонента (объекта).
В связи с данной парадигмой встает вопрос о ядерном и периферийном (для сути анекдота) использования языка. Периферийная актуализация языка не является обязательной для воспроизведения текста анекдота, не составляет его "соль", в то же время она усиливает его суггестивный эффект. Таково, например, воспроизведение национальных или других особенностей речи персонажей.
Очевидна большая способность приближения к внутреннему (интенциональному) содержанию актуализированных смыслов единиц более высоких уровней и планов: текстовых, синтаксических, стилистических; актуализация единиц более низких уровней и планов чаще связана с активностью метаязыкового содержания. Но это соотношение связано более с регулярностью (частотностью) названных типов актуализации, но вряд ли является жестко детерминированным.
В свете всего сказанного, рассмотрим в данном аспекте некоторые возможности актуализации в текстах анекдотов явлений одного - морфемно-словообразовательного -- уровня, находящегося в некотором отдалении от "интенционального ядра", но часто приближающемуся к нему в аспекте "предмет" (актуализация метаязыкового содержания, как основного содержание комизма в анекдоте).
Двуплановость, образуемая одновременной актуализацией обыденного (лексического) и "менее обыденного" (словообразовательного, морфемного мотивационного) значения, приводящей к эффекту каламбура - У вас найдется что-нибудь перекусить? - Кусок медной проволоки вас устроит? "Обыгрывается многозначность словообразовательного типа ("ПЕРЕ + глагол"), на фоне которого осуществляется "делексикализация" глагола ПЕРЕКУСИТЬ. Студент-медик сдает экзамен по анатомии. Профессор останавливает его: "Вы даже не знаете, что в медицине говорят не печенка, а печень. Давайте лучше о селезенке. Студент начинает: "Селезень - это....". Актуализируется словообразовательная аналогия, в которую включены стилистически лексикализованное (печенка) и полностью демотивированное (селезенка) производные слова.
Оппозиция "правильных" (узуально-нормативных) и "неправильных" (нарушающих лексические нормы) В реке утонул пьяный. Милиционер оформляет акт. Записывает: "Акт об утопии...". Зачеркивает: "Акт об утоплении...". Зачеркивает: "Акт об утопе...". Зачеркивает: "Акт о вхождении тела в воду и невыходе его из воды". Дополнительно: актуализируются морфонологические трудности отглагольно-субстантивной модели на фоне словообразовательной синонимии Релевантны здесь, по-видимому, и рефлексы лексической омонимии (УТОПИЯ как член другого "гнезда"), создающими эффект каламбура.
Двуплановость внеязыковой действительности и действительности языковой (словообразовательной). Женился вдовец на вдове. В доме шум. Муж спрашивает: "Что там такое?". Жена : "Твои дети и мои детки наших деточек бьют!" . Уже упоминаемая выше градуальная парадигма, реализуемая здесь на словообразовательном уровне. Муж раздраженно говорит жене: "Ну и идиотка же ты!" . Жена отвечает: "Конечно, идиотка: был бы ты генералом, я была бы генеральшей". Действительное здесь -- глупости "генеральши", актуализируемая нарушением ею такой нормы языковой действительности, как направление словообразовательной мотивации.
Двуплановость, создаваемая значением обычной словообразовательной модели и новыми (окказиональными) связями, имитирующими ее. -- Как зовут эту мисс? - Это не мисс, сэр: она замужем. -- Ну, хорошо, как зовут миссис? -- Это не миссис, сэр: она похоронила трех мужей :В конце концов, как зовут эту.. миссисипи?! Снова градуальная парадигма, но в другом варианте языковой модели комического, приводящем к каламбуру.
Двуплановость двух кодов: естественного и искуственного. Записка от соседки по камере: "Дорогой N233415, мы знакомы уже 7 лет, позвольте называть вас по-дружески, кратко: N233. Имитация естественной модели стилистической модификации в новом цифровом варианте.
2. Разумеется, данный набор параметров не исчерпывает всего их разнообразия. Часть его уже представлена в литературе. Особенно значимым (в силу высоких объяснительных возможностей) представляются разработки прагматического [Карасик, 1997; Санников, 1999; Семенов, 1994; Уваров, 1986; Щурина, 1999]) и психолингвистического [Седов, 1998] параметров анекдота как игрового речевого произведения.
3. Эффект каламбура объясняется именно этим - одновременной актуализаций двух значений. Чаще всего одно из них предстает как актуальное значение слова (обычное, ожидаемое), другое - как значение его внутренней формы слова, актуализируемое редко, в особых условиях, при особых интенциях.
4. Многие анекдоты строятся по принципу "загадка, тайна - разгадка", причем компонент "загадка" чаще всего скрывается за маской "обыкновенного, обыденного, внешнего, ожидаемого", тогда как "разгадка" всегда неожиданна. Поэтому тексты загадок носят игровой характер.
5. Нередко такое возвышение сопровождается чувством превосходства над персонажем - носителем обыденной (низкой) правильности, подвергающимся осмеянию, как в известном, многократно обыгрываемом в разных вариантах анекдоте: Жена полковника, только что ставшего генералом, лежа с ним в постели, удовлетворенно говорит: "Думал ли ты, Ваня, тридцать лет назад, что с генеральшей спать будешь". Логическая правильность рассуждений "генеральши", высмеивается (снижается) в анекдоте. На языковом уровне такая "правильная логика" разоблачается нарушением норм мотивации: слово ГЕНЕРАЛЬША вторично по отношению к слову ГЕНЕРАЛ, а не наоборот. Осознание этого приводит к актуализации игрового (комического) содержания данного текста.
6. В сущности, эти (и подобные им оппозиции) могут стать самостоятельным инвариантным параметром при описании содержания анекдота как игрового речевого произведения.
7. Этот тезис значительно увеличивает объяснительную силу, если языковой компонент рассматривается с позиций "радикального семантицизма", с его стремлением "максимально обогатить семантическое описание, включая в него все знания о мире" [Булыгина, Шмелев, 1997, с.8] и с позиций "радикально прагматического подхода", имеющего тенденцию объяснять прагматические явления "на основе общих законов речевого общения и шире - человеческого взаимодействия" [там же] (ср. примечание 3).
8. Заметим, что смысл во многих анекдотах актуализируется как некая частица языкового существования, которое вмещает в себя "неопределенно большое, принципиально неперечислимое - количество разнородных "кусков" предыдущего языкового опыта, имеющих самую разную форму и объем" [Гаспаров, 1996, с. 13]. К примеру в анекдоте: Жена просит мужа не говорить ночью среди сна, когда пес у кровати зарычит, - "хорошо, милая" - актуализируются не только собственно комические смыслы (намек на жену, речь которой ассоциируется у мужа с рычанием собаки), но и периферийные ассоциации: полусонный добродушный муж, рефлекторный привычный ответ-отговорка, ретроспективный план ситуации (моделируется сложившийся тип отношений между "неконфликтным" мужем и женой, нужно полагать, не слишком умной), проспективный план ситуации (реконструкция реакций жены на рефлекторные ответа мужа) и многое другое.
Перечень работ по теме "Игра омофоны" | Домашняя страница Н. Д. Голелва