Тем не менее отмечаемый параллелизм имеет, по существу, статистический характер: по своей природе и функциях семантические и мотивировочный признаки во многом принципиально различаются. Отсюда вытекает возможность различного количественного распределения среди них определённых признаков, а также возможность прямых несовпадений этих типов. Такие различия и составляются предмет дальнейшего рассмотрения в настоящей работе.
Мотивировочный признак служит средством создания всего слова как единства определённого содержания и определённой формы выражения и как мотивировочный он выступает именно по отношению к последней. Семантические же признаки составляют непосредственное содержание слова, не зависят от его внешней формы и служат для идентификации предмета при его номинации в речи. В.П. Визгалов отмечает: "Грамматическое значение, наряду с так называемой внутренней формой, является принадлежностью слов, а не сем"2 (т.е. не семантики).
Будучи ориентированным прежде всего на создание обусловленной формы выражения для данного внеязыкового содержания, мотивировочный признак при функционировании слова уже как готовой языковой единицы играет, вероятно, лишь вспомогательную роль, способствуя закреплению связи внешней формы и значения слова. Внутренняя форма слова, понимаемая нами как выраженный мотивировочный признак, помогает, с одной стороны, говорящему извлекать нужную звуковую формы из "запасников памяти" (и одновременно вновь её создавать), а, с другой стороны, облегчает слушающему правильную семантизацию звуковой формы данного слова. Конечно, по мере роста частотности употребления слова и, как следствие этого, по мере опосредующей роли внутренней формы исчезает, и мотивировочный признак теряет свою актуальность. В ходе этого процесса, а также в результате развития лексического значения, которое, в отличии от этимологического, не является застывшим, могут возникать различного рода несоответствия между значением внутренней формы и лексическим значением. Но эти несоответствия редко перерастают в противоречия (ср. ГРОМООТВОД, СТРЕЛЯТЬ, ЧЕШКИ "вид обуви", ЧЕРТОПОЛОХ, ЗВЕРОБОЙ и мн. др.) в силу разницы функций и в силу способности мотивировочного признака утрачивать свою актуальность. Мотивировочный признак, "исключительно важный с точки зрения формы языка, оказывается несущественным с точки зрения идентификации денотатов в процессе общения"3.
Семантические признаки, входящие в состав лексического значения, являются по своей природе понятийными. НА их основе строятся парадигматические отношения слов. В актах же номинации и мотивировки, как указывает Л.С.Выготский4, мы всегда имеем дело с переносами наименований по различного рода ассоциациям, которые осуществляются по законам комплексного, а нее логического (понятийного) мышления. На основе мотивировочных признаков строятся, как известно, мотивационные (по Д.Н. Шмелёву -- эпидигматические) отношения слов. Они учитывают не только семантическую, как в парадигматике, но и формальную зависимость слов друг от друга. Специфика таких отношений, особенно в области полисемии, заключается в то, что признаки, на которых они базируются, "не являются ни дифференциальными семантическими признаками слов:, ни вообще конструктивными элементами значений: Это не элементы собственно значения слова, а устойчивые ассоциации, связанные с представлением о явлении, которое обозначает слово"5.
В связи с этим следует отметить некоторую условность часто встречающегося утверждения о том, что процесс мотивировки заключается в выборе одного из признаков выражаемого понятия и отыскании подобного признака в имеющихся лексических значениях. Мотивировочные признаки нередко лишь самым косвенным образом характеризуют качественную определённость предмета и по этой причине не могут быть использованы для идентификации предмета и семантизации его наименования. Таков, например, признак места обитания, отражённый в названии широко распространённого вида синиц МОСКОВКА ("небольшая птичка рода синиц"), признак питания в названии ОВСЯНКА ("маленькая светло-рыжеватая птица из семейства вьюрковых"), признак образа жизни в названии ЗЯБЛИК ("небольшая лесная певчая птица с красноватыми боками"), признак время рождения в названии ЗИМОРОДОК ("большеголовая птица, живущая у воды и питающаяся рыбой") и т.п. Как видно, перечисленные признаки не нашли отражения в словарных определениях, так как они, нужно полагать, не являются особенно актуальными для соответствующих птиц. Также не всегда мотивировочные признаки могут быть отысканы в значениях других слов. Так, скажем, признак "свистящий голос", положенный в основу названий ПОГОНЫШ и ПАСТУШОК, не является "конструктивным элементом" значений мотивирующих слов ПОГОНЯТЬ ("понукать в беге, ходьбе") и ПАСТУХ ("работник, который пасёт скот"). Мотивировочный признак "белое пятно на голове" в названии СТАРИК (род морских чаек) не входит в значение мотивирующего слова СТАРИК ("старый человек").
Образование у слова тех или иных семантических признаков -- результат более или менее длительного опыта использования познания или просто наблюдения за предметом, обозначаемым данным словом. "Можно предполагать, - пишет Б.А. Серебренников, - что при многократных встречах человека с каким-либо предметом опознавательные функции : редуцируются. В сознании остаются только основные носители информации, которые и образуют минимум дифференциальных признаков, вполне достаточный для узнавания предмета и отличения его от всех других предметов"6.
Выделение одного из признаков предмета в качестве мотивировочного -- недлительный процесс, а акт, причём акт, до известных пределов допускающий воздействие субъективно-личностных и ситуативных факторов. Каждое наименование в принципе имеет своего конкретного автора, создающего его в определённое время и в определённых условиях. Поэтому мотивировочный признак может быть случайным, не отвечающим сущности называемого предмета.
Тезис о несущественности, случайности признака внутренней формы слова получил широкое распространение в языкознании; с его помощью объясняют различия в наименовании одного предмета в разных языках. Однако тезис этот заметно односторонен. Нельзя не видеть в номинации факторов, придающих ей вполне закономерный, естественных характер, оставляющих мало места произволу называющего субъекта и взаимодействую на него ситуативных моментов.
Призвание мотивировочного признака случайным зиждется, на наш взгляд, на признании номинации сугубо гносеологическим актом. Без сомнения, всякому акту называния предшествует этап исследования предмета и образования хотя бы приблизительного понятия. Но вряд ли можно безоговорочно согласиться с таким, например, утверждение "Первый импульс к возникновению нового имени даёт не язык, а сам предмет, для описания признака которого человек отыскивает языковые средства"7. Более точной представляется иная расстановка акцентов: первый импульс говорящему даёт не сам предмет, а потребность его обозначения в речи, и только затем эта потребность обращает говорящего к предмету, создаёт необходимость выражения мотивировочного признака, выражения его с помощью языковых средств. Иными словами, основная причина создания новых имён лежит в плоскости коммуникативных, а не гносеологических факторов. Собственно говоря, исследование предмета, предшествующее называнию, не преследует цели познания предмета, а выполняет, так сказать, прикладную роль, обслуживая потребности называния. Предмет, по выражению И.М. Торопцева., подвергается первоначальному, но достаточному для называния изучению. Естественно, что такое изучение во многих случаях оказывается поверхностным, и это в свою очередь увеличивает возможность выделения случайных мотивировочных признаков.
Наиболее ярко закономерный, ограничивающий случайности характер номинации проявляется в процессе узуализации окказиональных названий. Понятно, что не всякое индивидуальное новообразование становится языковым фактом. Из всего многообразия потенциально возможных и реально существовавших на окказиональном уровне наименования данного предмета в языке закрепляется, как правило, лишь одно. Происходит естественная конкуренция номинативных вариантов, и не у всех из них имеются одинаковые шансы стать узуальными. Механизм узуализации связан, вероятно, с непроизвольной оценкой говорящими "правильности" тех или иных окказиональных названий. "Правильность" наименования -- это во многом и соответствие нового названия тем принципам номинации, которые сложились в данной тематической группе лексики. "Правильность" названия -- это также отражение в его внутренней форму более или менее существенных и общезначимых признаков. Не случайно поэтому, что названия, базирующиеся на нетипичных и необщезначимых признаках, в каждой тематической группе названий находятся на периферии. Ср. Названия птиц: ИВАН ИВАНОВИЧ -- аист белый, ВАНЬКА ГОРОДСКОЙ -- каменка, КУПЕЦ -- кукша, ЧУГУНОК -- зяблик, МАРТЫН -- чайка и т.п. Следовательно, ситуативность и произвольность актов окказиональной номинации в значительной мере корректируются в процессе узуализации.
Таким образом, семантические и мотивировочные признаки противопоставляются по многим параметрам: по отношению к звуковой форме слова, по отношениям к формам мышления (чувственным или логическим), по характеры создания и развития (одноактность и эволютивность), по характеру обусловленности внешними факторами и т.п. В различных исследованиях проблемы "Мотивированность и значение слова", которая, без сомнения, является традиционной для семасиологии, сопоставляемые явления в большинстве случаев ставятся в один ряд, что, может быть, не совсем оправдано: данные явление и по своей природе, и по функциям, и по характеру развития являются в значительной мере разноплановыми.
1. М.М.Гинатулин. К исследованию мотивации лексических единиц (на материале наименований птиц). АКД. Алма-Ата, 1973; А.А. Медведев. Методы построения словарных определений для слов конкретной лексики на материале русского языка) АКД. Киев, 1972.
2. В.П. Визгалов. Некоторые вопросы диалектики соотношения языка и мышления. Казань, 1962, с.18
3. В.Г. Гак. Высказывание и ситуация. - Проблемы структурной лингвистики. М., 1973, с. 372.
4. Л.С. Выготский. Мышление и речь. - Избранные психологические произведения. М., 1956, с. 372.
5. Д.Н. Шмелёв. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973, стр. 193.
6. М.М. Гинатулин. Указ. Раб., с. 10-11
Перечень работ по диалектологии | Домашняя страница Н. Д. Голелва