Возникновение всякого названия можно рассматривать в двух аспектах: гносеологическом (язык - средство выражения) и коммуникативном (язык - средство общения). В первом из них наименования предстают как результат потребности в вербализации видового понятийного континуума, во втором - как результат необходимости в частом обозначении выделяемого вида в речи. Эта необходимость рождает воспроизводимую языковую форму выражения данного вида. Отсюда видно, что формирование плана содержания нового названия зависит в большей мере от гносеологических факторов, т.е. от характера членения видового континуума, а создание новой формы выражения - от коммуникативного фактора, так как появлению того, а не иного названия в языке предшествуют речевые способы обозначения, которые и подготавливают звуковую форму будущего названия.
1. Остановимся на междиалектных различиях в содержании. По всей вероятности, наиболее естественный путь выделения "нового" вида-это постепенное осознание его видовых отличительных черт в том классе, к которому он ранее принадлежал. Понятие, отражающее этот класс, можно назвать корневым по отношению к заключенным в нем видам. Основной особенностью корневого понятия является то, чю оно объединяет (в нем отражаются) различные, виды к подвиды, близкие в каком-либо отношении, но которые, однако, не мыслятся как виды (что имеет место в родовых понятиях), поскольку их различие не актуально для людей, как не актуально для нас, например, разнообразие видов мха, кочек или песчинок на речном берегу.
Название, выражающее корневое понятие, в равной мере относится ко всем видам, объединенным в нем. Такие названия легко обнаруживаются во многих диалектах при сравнении их между собой и особенно при сравнении с биологической классификацией. Весьма показательны в этом отношении факты неразличения каких-либо видов в одном диалекте при различении их в другом. Так, все многообразие хищных птиц, обитающих в Западной Сибири, объединено в нижнеобской и томской группе приобского диалекта названиями коршун и ястреб. Следовательно, понятия КОРШУН и ЯСТРЕБ являются здесь корневыми по отношению к видам, объединенным в нем. Характерно, что в среднеобской группе этого же диалекта из корневого понятия ЯСТРЕБ выделяется подвид ЯСТРЕБОК. Ср.: "Коршун в горе делает гнезда... Ястреб лесной поменьше коршуна. Ястребок ишшо меньше"2.
В казанских говорах отмечены названия для пяти повсеместно распространенных видов дроздов, а в говорах среднего Приобья и в харьковских говорах слово дрозд обозначает все эти виды в целом без различения. В поморских говорах не различаются виды ТРАВНИК, ФИФИ, МОРОДУНКА, ЩЕГОЛЬ, объединенные одним названием куведриха. В казанских говорах название травник относится к видам ТРАВНИК, УЛИТ, ЧЕРНЫШ (для ФИФИ отмечено название травничек). Наименование рябец в харьковских говорах обозначает все виды ястребов и луней.
Корневые понятия в диалектах далеко не всегда совпадают по объему и содержанию с научными родовыми понятиями, так как обыденное видовыделение опирается чаще всего на внешние признаки. В результате корневое понятие и его название могут объединить виды, объективно далекие друг от друга. Например, название лунь в сибирских говорах часто обозначает всех хищных птиц беловатого цвета, пересмешка (или завирушка) - некоторые виды певчих птиц, способных к подражанию чужим голосам, зуёк - небольших куликов, наименования петушок и курочка зо многих говорах объединяют некоторые сходные с данными домашними птицами виды из отряда куликов и куриных.
Таким образом, план содержания наименований биологических видов может быть по-разному представлен в диалектах, каждый диалект своеобразно членит и представляет многообразие флоры и фауны в своей лексической системе. Ответ на то, насколько значительны эти различия, может дать лишь широкое и детальное исследование диалектной лексики природы. Есть основания предполагать, что различая касаются в основном близких (сходных) видов, что иногда может быть связано с отражением территориальных особенностей животного и растительного мира.
2. Важные междиалектные различия ономасиологического характера в лексике природы обнаруживаются и в плане выражения, т.е. в самих наименованиях биологических видов.
Возникновению нового видового названия в языке в большинстве случаев предшествует обозначение этого вида с помощью различных описательных конструкций в речи. Так как эти конструкции являются свободными словосочетаниями, которые распадаются после их употребления и не сохраняются в языке, мы можем говорить лишь об одной разновидности подобных конструкций - составных названиях типа сибирский гусь, лебедь-шипун, весьма распространенных в лексике природы3. Построение всякого описания предполагает операции: а) отнесение выделенного вида к какому-либо уже известному и обозначенному классу (приведение к роду) и б) указание (описание) его отличительных черт в этом классе.
А. В силу того, что корневые понятия в диалектах далеко не всегда тождественны по объему, содержанию и языковой форме их выражения, а также в силу субъективности процесса приведения к роду, данный процесс является источником многочисленных междиалектных различий как в простых классифицирующих, так и в составных названиях со стороны их родового компонента.
Факты отнесения одного и того же вида к разным классам обнаруживаются легко при рассмотрении диалектных названий, расположенных по идеографическому принципу. Ср. названия некоторых видов птиц из разных диалектов.
НЕЯСЫТЬ СЕРАЯ: черноглазая сова, серая со в а, сова, неясыть серая, сыч.
НЕЯСЫТЬ ДЛИННОХВОСТАЯ: малый филин, большая серая сова.
СОВА ЯСТРЕБИНАЯ: горный сыч, березовая сова, мышелов.
СОВА БЕЛАЯ: белый филин, сова-белянка, лунь.
ДУБРОВНИК: дубровник, луговой воробей, луговой подорожник, луговая овсянка.
СТРЕПЕТ: степной тетерев, глухарь, степная кури-ц а.
СИВКА-РЖАНКА: полевая сивка, полевой рябок, полевой турухтанчик, озимые куры, полевой петушок, семенуха.
Вероятно, во многом именно из-за особенностей операции приведения к роду и различий, связанных с ней. в диалектной лексике природы существует такое любопытное явление, как отнесенность одного названия в разных говорах к различным видам. Этому, по-видимому, во многим способствуют заимствования говоров друг у друга, которые в силу несоответствий их при расчленении видового континуума или просто в результате ошибок "разводят" одно название по разным видам. Особенно "многозначными" оказываются названия: крапивник (относится в разных диалектах к видам ЗАВИРУШКА, КАМЫШЕВКА РЕЧНАЯ, КРАПИВНИК, СЛАВКА, ЗАРЯНКА), гагара (обозначает виды ГАГАРА, ПОГАНКА БОЛЬШАЯ, ОГАРЬ, ЛЫСУХА), жулан (в разных диалектах связывается с видами СОРОКОПУТ-ЖУЛАН, СНЕГИРЬ, ЧЕЧЕВИЦА), малиновка (в разных диалектах является названием КАМЫШЕВКИ БОЛОТНОЙ и САДОВОЙ, ЗАРЯНКИ, ПЕРЕСМЕШКИ).
Как правило, виды, обозначаемые в диалектах одним названием, близки или сходны друг с другом и каким-то образом ассоциируются в сознании диалектоносителей В этом плане представляет интерес выделение особых "номинативно-видовых полей", объединяющих такие виды, которые в диалектах часто имеют общие классифицирующие наименования или родовые компоненты составных названий. На основании такого "номинативного поля" объединяются, например, в одну группу виды СОВА, НЕЯСЫТЬ, СЫЧ, ФИЛИН, названия которых взаимно перекрещиваются. "Номинативное поле" образуют названия таких видов, как СОЙКА ОБЫКНОВЕННАЯ (ее диалектные названия: сойка, ронжа, дикая или лесная сорока), СОЙКА САКСАУЛЬНАЯ (сойка рыжеголовая, кукша, боровая сорочка, ронжа), КУКША (кукша, островная сойка, ронжа), КЕДРОВКА (боровая сорочка, ронжа).
"Номинативные поля" не обязательно совпадают с биологической классификацией по родам, семействам и отрядам. Скажем, птицы отряда воробьиных, в который биологи включают большое число многообразных видов от вороны до королька, вряд ли когда-либо реально объединяются в обыденном сознании, но, с другой стороны, оказываются ассоциированными относимые к разным отрядам такие виды, например, как ЛАСТОЧКА БЕРЕГОВАЯ (ее диалектные названия: береговой стриж, стрижок, щурок), ТИРКУШКА (стрижень, луговая ласточка, степной стриж), СТРИЖ ЧЕРНЫЙ (щур. стриж, земляная ласточка, ласочка), а также такие виды, как ДЯТЕЛ и ПОПОЛЗЕНЬ (синий дятел, дятелок), ЛУНЬ и БЕЛАЯ СОВА (лунь, улунь).
Б. Процесс выделения и выражения отличительных признаков в гораздо большей степени способствует образованию междиалектных различий, чем процесс приведения к роду. Это связано с тем, что последний ограничен определенным числом уже существующих корневых понятий и их наименований, которые к тому же, относясь в большинстве случаев к общенародной лексике, совпадают во многих диалектах.
Все многообразие отличительных признаков предмета (вида) представляется в его названии одним, иногда двумя, признаками. Выделение этого признака, называемого мотивировочным, составляет первый процесс мотивировки - аспектацию4. Второй этап заключается в выражении мотивировочного признака языковыми средствами. Как тот, так и другой этап дает определенную свободу называющему субъектно далеко не безграничную, так как название не появляется вдруг по прихоти одного индивидуума: оно подготавливается и "подсказывается" всем ходом формирования понятия и его многократного выражения речевыми средствами в данном языковом коллективе.
Различия в ходе мотивировки зависят во многом от того, каким образом происходит расчленение корневого понятия. Здесь возможно несколько случаев.
Если выделяемые из корневого понятия виды более или менее равноправны, то каждый из них получает самостоятельное название, слово же, выражавшее прежде корневое понятие, выступает по отношению к ним уже как родовое. Например:
березовая сова (яросл.) -'СОВА ЯСТРЕБИНАЯ' ореховая сова (яросл.) - 'СЫЧИК'
ястреб-тетеревятник (распр.) - ЯСТРЕБ БОЛЬШОЙ.
ястреб-перепелятник (распр.) - ЯСТРЕБ МАЛЫЙ
желтый слепух (оренб.) -'СИНИЦА БОЛЬШАЯ'
серый слепух (оренб.) -ГАИЧКА'
черный слепух (оренб.) -'МОСКОВКА'
белый слепух (оренб.) - 'КНЯЗЕК'
Все приведенные пары названий отличает абсолютная противопоставленность мотивировочных признаков, при которой они (признаки) характеризуют называемый вид в одном аспекте. При такой оппозиции очевидна зависимость внешней формы одного названия от другого. Последнее появляется как непосредственно противопоставленное первому.
Для лексики природы весьма характерно и относительное, разноаспектное противопоставление. Так, в оренбургских говорах рядом с наименованиями белый слепух, серый слепух, отмечено наименование длиннохвостый слепух - ОПОЛОВ-НИК. Еще несколько примеров:
ушастая сова (моск.) - 'СОВА УШАСТАЯ' сова-белянка (моек). - 'СОВА БЕЛАЯ'
сосновая сова (моск.) - 'НЕЯСЫТЬ СЕРАЯ' малая гагара (Туруханский край)-ГАГАРА
КРАСНОЗОБАЯ'
морская гагара (Туруханский край)-ГАГАРА ПОЛЯРНАЯ'
В том же случае, если из корневого понятия выделяется какой-либо редкий, в чем-то исключительный вид (или он открывается), то этот вид приобретает самостоятельное название, а оставшийся вид сохраняет свое прежнее наименование (в биологической номенклатуре это наименование приобретает, как правило, определение "обыкновенный"). Например, появление названий водяной воробей или розовый скворец не отражается на названиях обычного воробья и скворца. Подобные отношения названий можно определить как приватив-ные (один член не маркирован). Ср.:
поганка (астрах.)-'ПОГАНКА БОЛЬШАЯ'
и ПОГАНКА УШАСТАЯ'
красношея поганка (астрах.)-'ПОГАНКА СЕРОЩЕКАЯ'
ласточка (каз.) -'ЛАСТОЧКА ГОРОДСКАЯ ласточка-касаточка (каз.)-'ЛАСТОЧКА ДЕРЕВЕНСКАЯ
Понятно, что в разных диалектах реализуются различные типы членения корневых понятий, что зависит, по-видимому, в основном от характера выделяемого вида (редкий или обычный) и от взаимоотношений между видами в корневом понятии.
Еще более важные причины междиалектных различий плана выражения на первом этапе мотивировки связаны с возможностью выбора разных мотивировочных признаков для обозначения данного вида.
Чем обусловлен выбор того или иного мотивировочного признака? Думается, что ответ на этот трудный вопрос не может быть однозначным. Не вызывает сомнений зависимость выбора мотивировочного признака от самого называющего субъекта (от его рода занятий, от уровня его "биологических знаний" и т. п.), от объективных свойств называемого предмета-вида (имеются ли, например, яркие, бросающиеся в глаза признаки), от отношений между предметами (мотивировочный признак необходимо должен обладать способностью к отличению данного вида от видов, ему однородных) и, наконец, от отношений субъекта и предмета (какой стороной предмет чаще всего "поворачивается" человеку, в каком аспекте предмет наиболее часто представлен ему).
Вероятность выбора мотивировочного признака именно в этом аспекте, на наш взгляд, наибольшая. Приведем один характерный пример. Наименования, отражающие звуковые признаки птицы, довольно часто принадлежат видам, которые либо редки, либо труднодоступны зрительному восприятию, зато обладают характерным голосом, как, например, ПАСТУШОК, ПОГОНЫШ, ВЫПЬ, ВАРАКУШКА, СПЛЮШКА, ПИЩУХА5.
Так как конкретные условия номинации данного вида могут варьироваться (в известных пределах, конечно), неудивительно, что в разных диалектных названиях этого вида отражаются разные его признаки. Например: ГУСЬ СЕРЫЙ (дикий гусь, серый гусь, речной гусь, гусь-гуменник), КРОНШНЕП (большой кулик, кривоносый кулик, польский кулик, болотный зуй, степной кулик, горный кулик).
Характерно, что три последние названия кроншнепа в общем-то мало совместимы, и это, по-видимому, является отражением различных условий, в которых происходила номинация данного вида.
Меньше внимания в лексикологии уделялось второму этапу мотивировки - языковому выражению мотивировочного признака - который (этап) также является важным источником междиалектных различий, так как язык предоставляет говорящему возможность выбора средств выражения. Один и тот же признак может быть выражен разными способами. Например, свистящий голос птицы получает выражение в следующих названиях:
свистун (прямое выражение мотивировочного признака: из лексической системы языка в качестве производящего выбирается слово, с содержанием, тождественным содержанию мотивировочного признака);
свезь (звукоподражательное выражение: в качестве производящей единицы используется непосредственное звучание голоса птицы, "переведенное", однако, на звуки человеческой речи);
пастушок (метафорическое выражение: выбирается слово, в значении которого имеется признак, тождественный по содержанию мотивировочному);
погоныш (опосредованно-метафорическое выражение, элементы метафоричности заключены в производящем слове).
Выбор того или иного способа определяется, вероятно, конкретным лексическим составом речевых форм обозначения данного вида, предшествующих новообразованию. В идеале наиболее характерная единица этих речевых форм становится производящим словом для языкового названия. Приведем еще несколько примеров, иллюстрирующих различные способы выражения одного мотивировочного признака: шилохвость (метафорический способ) и острохвость (прямой способ), хуркук (звукоподражательный) и кряхтун (опосредованно-метафорический), малый дятел (прямой) и дятлик (морфологический), сорокапесенник (экспрессивный) и пересмешка (опосредованно-метафорический).
Не исключена возможность выражения мотивировочного признака и в пределах одного способа. В первую очередь эта связано с синонимией. Например, вертиголовка и крутиголовка, шилоноска и шилоклювка, лысушка и плешивка.
Важнейшим источником междиалектных различий в плане выражения является широко распространенное в диалектной лексике природы варьирование наименований. Причины и формы этого варьирования становились уже предметом многих исследований6. Укажем только на ономасиологические причины.
астрах.- астраханские говоры
оренб.- оренбургские говоры
распр.- распространенное название
каз.- казанские говоры
моек.- московские говоры
яросл.- ярославские говоры
Примечания
1. М., 1962, стр. 150-151.
2. Я. Тюриной "Лексика природы в русских старожильческих говорах Среднего Приобья". Томск, 1972, стр. 260. Все дальнейшие примеры взяты из различных орнитологических работ (среди них особо следует выделить двухтомный труд М. И. Мензбира "Птицы России". М., 1895). Понятия даются по тексту источников.
3. От фразеологизмов же они отличаются разложимостью.
4. Г. Гак. См., например: В. Г. Гак. К проблеме соотношения языка и действительности.- ВЯ, 1972, N 5.
5. -"Свист погоныша даже издали поражает своей силой... Но не надейтесь увидеть самого свистуна". О пищухе: "...не зная этого певца, его не так-то легко обнаружить". "Там, где есть камыши, голос пастушка можно слышать часто. Но мало есть людей, которые могут похвастаться тем, что видели пастушка". Из книг В. Н. Шнитникова: Из воспоминаний натуралиста. М., 1958. Звери и птицы нашей страны. М., 1957.
6. И. Блинова. Введение в современную региональную лексикологию. Томск, 1973.
Перечень работ по диалектологии | Домашняя страница Н. Д. Голелва