Специфика названного подхода определяется особенностями деривационного функционирования слов, противопоставленного их выбору (актуализации) как готовых единиц языка, то есть предполагающего их создание по деривационному принципу. Говоря о последнем, мы имеем в виду речевое (а вслед за ним и системно-языковое) развитие исходных элементов, бесконечно трансформирующихся в производные элементы.
В этом "вслед", заключенном в скобки, содержится весьма существенный лингво-детерминистский момент. Традиционная динамическая лексикология ставит системно-эмические проявления слова "впереди" речевых, обратное же направление детерминации она обычно рассматривает как генетический процесс в диахронном смысле этого термина. Этот момент максимально "жестко" иллюстрирует известный тезис о нефункциональной внутренней форме слова, которая сравнивается с лесами, нужными лишь для периода постройки здания, после же его постройки леса убираются за ненадобностью; в рамках этого сравнения внутренняя форма не только не нужна для повседневного употребления слова, но даже мешает его "нормальному" речевому функционированию. Деривационная динамическая лексикология задает понятиям "генезис", "генетическое" синхронный смысл, полагая, что всякое речевое употребление "готового" слова есть одновременно и его производство, и воспроизводство (в том или ином их соотношении). При этом основной акцент деривационная лексикология делает на производстве, подчеркивая, что оно всегда предполагает момент взаимодействия речевого исходного (предшествующего) и речевого производного (последующего). В самом широком (и одновременно самом глубинном) детерминационном смысле "исходное" предстает как коммуникативное содержание, стремящееся к воплощению в языковых формах, ему соответствующих. Тем самым деривационная модель словоупотребления противостоит представлению о нем, как простому (автоматическому) соединению означаемого и знака как ярлыка.
Образ синхронной лексической динамики соотносится с представлением В. Гумбольдта об активном характере словарного запаса языка. Ср.: "Никоим образом нельзя рассматривать словарный запас языка как готовую застывшую массу. Не говоря уже о постоянном процессе образования новых слов и словоформ, словарный запас, пока язык живет в речи народа, представляет собой развивающийся и вновь воспроизводящийся продукт словообразовательной потенции, прежде всего в той его основе, которой язык обязан своей формой, затем при выучивании языка в детстве и, наконец, при повседневном речеупотреблении. Безошибочное использование в речи необходимого в каждый данный момент слова, несомненно, нельзя объяснить одной памятью. Никакая человеческая память не смогла бы этого обеспечить, если бы душа одновременно не содержала бы в себе некий инстинкт, предоставляющий ей ключ к образовании слов <...> Словарный запас представляет собой единое целое, поскольку его породила единая сила, и процесс этого порождения непрерывно продолжается" [ 1, с.112].
В приведенных высказываниях мы находим теоретическое обоснование идеи непрерывного деривационно-мотивационного процесса в лексике. В этом процессе каждое слово предстает как носитель потенциала функционирования как деривационно исходного слова, так и деривационно производного слова. Таким образом, словообразовательный механизм, по В. Гумбольдту, находится в постоянной готовности к действию, и его включение зависит не только от спорадически возникающей потребности в лексических неологизмах (речевых окказионализмах), но и регулярном повседневном речеупотреблении. В этом последнем случае оппозиция первичного производства лексической единицы или вторичных его созданий-употреблений до известных пределов деактуализируется.
Включенность лексики в непрерывный деривационно-мотивационный процесс означает, что ее деривационное функционирование зависит от непосредственного участия слов в деривации единиц более высокого уровня -- предложений, высказываний, текстов. Обнаружение в структуре производного слова компонентов, которые могут квалифицироваться как тема и рема или данное и новое (см. об этом, например: [2]), есть не только генетико-диахронный факт, но и генетико-синхронный факт, предполагающий вхождение процессов лексической деривации в процессы текстопорождения. Необходимость опоры на предшествующее (данное, исходное) при выборе-создании лексических единиц необходимо возникает в процессе порождения речи, точно так же, как при создании текста говорящий опирается на его предшествующие текстовые фрагменты для создания новых фрагментов [3]. Наиболее регулярно и последовательно данная функция действует в сфере семантической деривации (новые означаемые во многом складываются из суппозиционных элементов семантики), но в этот поток достаточно регулярно вовлекаются выраженные семы и наборы сем (это объясняет, в частности, включенность в речевую деятельность механизма морфемного анализа и синтеза. Если понимать означаемое разворачивающегося текста широко, как некое динамическое "макроозначаемое" - смысловой континуум, поток, расщепляющийся на части и объединяющий эти части в соответствии с требованиями развития темы (реализации коммуникативного замысла, ищущего материальное воплощение), мы должны и "макроозначающее" представлять как движущийся, видоизменяющийся сгусток материи, объективирующий данный процесс в деривационных формах.
Таким образом, основное предназначение мотивационной составляющей непрерывного деривационного функционирования лексики - суппозиционное обеспечение регулярных процессов деривации лексических единиц (новообразуемых или готовых). Данная функция вытекает из необходимости опоры при образовании нового (в широком смысле этого термина) на предшествующие (данные, старые, известные) единицы, выступающие по отношению к первым как суппозиции. Суппозиционная функция в изначальных звеньях детерминационной цепи носит непосредственно коммуникативный характер, так как вытекает из потребности говорящего быть понятым адресатом, в силу чего. он (говорящий) "предпочитает" опираться на то, что уже известно его адресатам. Мотивационные элементы в производном воплощают выводимость слова из исходной коммуникативной базы и деривационное функционирование и развитие последней: ты печешься о многом -- оттого-то у тебя все перепекается или недопечено (М. Горький). Подробнее об участии лексико-деривационных механизмов в процессах порождения текста см. [4-9].
Деривационную составляющую данного процесса представляют элементы новизны единицы, отличающие ее от исходной единицы. Элементы (единицы, правила, нормы) лексической деривации-мотивации, в течение длительного времени формируемые необходимостью осуществления речевой деривации слов, представляют собой в настоящее время относительно самостоятельное, целостное системно-функциональное образование в языке. Они тесно взаимодействуют с единицами и правилами других уровней, впитывая их функции и свойства, одновременно составляя достаточно самостоятельное и потому условное по отношению к ним образование.
Примером такого взаимодействия в структурном плане является способность слов и словоформ при осуществлении суппозиционной функции трансформироваться в мотивирующие базы (по сути дела, это уже морфемы) производных слов. Хохмит и хохмит, надоел со своими хохмами - тоже мне, хохмач нашелся: основа хохм- в хохм-а -- в определенном смысле то же слово хохмить и/или хохма, но в другом структурно- функциональном статусе.
Примером функционально-нормативного плана лексической деривации-мотивации может служить прагматическая неэквивалентность синонимических замен в лексико-деривационных рядах, например, каков автомобилист, такова и машина; кесарю кесарево, а холопу -- рабье; он был храбр, но эта его смелость не вызывала уважения; почему это он нахлебник: вы что его картошкой кормили? В данных контекстах слова машина, рабье, смелость, картошкой вместо дериватов автомобиль, холопье, храбрость, хлебом если и семантически возможны, то вряд ли они сохраняют прагматику и исходный коммуникативных замысел приведенных высказываний.
Без сомнения, такая нормативность неоднозначна. Она реализуется во взаимодействию с нормативностью лексического типа. Соединение морфем предполагает момент некоторой условности морфемных комбинаций, которая вытекает из специфического сгущения содержания, как правило, имеющего в виду нечто большее, чем механическая сумма сем. Преодоление условности (если она актуализируется в речи) сопровождается специфическими коннотациями, свидетельствующими о сформированности лексико-семантических норм. Актуализация данного типа содержит момент инноваций, нарушения норм; снятие условности воспринимается как акт семантической деривации. Ср. примеры двоякого функционирования мотивирующей базы: "Незаметно для себя привык жить покойно, ценить этот покой, бояться за него" (М. Горький). В примере наблюдаются отождествление мотивирующей базы с мотивирующим словом, незамечание условности их корреляции, идиоматичности могивата. "В конце концов... заявили, что муж был связан с секретными работами, Но ни к каким "секретам" он отношения на имеет" (Лиг. газ.): кавычки свидетельствуют об актуализации идиоматического приращения в "словарном" мотивате секретный, ощущении говорящим момента нарушения нормы (= нетождественности морфа секрет- и "свободного" мотиватора секрет).
Функционально-динамическая сторона внутренней формы слова определяется ее включенностью в непрерывный деривационно-мотивационный процесс, который является стержнем всей лексико-деривационной динамики. В основу ее описания может быть положено противопоставление планов создания и функционирования деривата, их борьба является одной из наиболее важных движущих сил данного процесса. Противоречие названных планов заключается в том, что слово, будучи в определенной ситуации однажды созданным, далее далеко не всегда требует для своего функционирования обязательного включения деривационно-мотивационного механизма, но сам этот механизм продолжает постоянно действовать, обслуживая аналогичные и тождественные ситуации. Ситуация, в которой слово возникло (или могло возникнуть), естественным образом повторяется, что допускает многократные повторные акты его создания. К примеру, в предложении "демократический прогноз это подсказывал, но подсказкой не воспользовались" (Лит. газ.). Дериват подсказка находится здесь в фокусе производимосги. Не менее значимы регулярные редеривационные процессы, стоящие в непрерывном деривационно-мотивационном процессе в одном ряду с прямой деривацией, ср.: "Сейчас я свободная женщина. А зачем мне она, эта свобода? От чего освободилась? От забот о любимом?" (Правда). Свобода ("редериват" глагола и прямой дериват) в равной мере обслуживают развитие темы. Появление новообразования - частный результат функционирования слова в обычных условиях его деривационного распространения, поэтому планы создания и функционирования слова взаимно детерминируют друг друга. Природа детерминации в разных ее направлениях неодинакова: в одном случае она генетическая (от создания к функционированию), в другом - синхронно-функциональная (от функционирования к созданию). Первая линия опредмечивает деривационно-мотивационные процессы, вторая сохраняет динамический потенциал в активном состоянии. Опредмечивание нередко является предпосылкой регрессионных изменений мотивата. В прогрессивном направлении различаются перспективная (от структурного мотиватора к структурному мотивату) и ретроспективная (от структурного мотивата к структурному мотиватору) линии мотивационной динамики. Их противопоставленность в речи нередко нейтрализуется, поскольку прогрессивное движение речемысли от известного к новому, универсальное для текстопорождения, как бы '"перспективирует" все текстовые деривационные связи, например: "Суждения его всегда резки и бранчливы, но... как-то так выходит, что резкость и брань не режут уха и к ним скоро привыкаешь" (А.Чехов): тот факт, что один из текстовых мотиватов структурно сложнее мотиватора, а другой - проще, малосущественно для деривационного развития темы в данном контексте.
Перечень работ по дериватологии | Домашняя страница Н. Д. Голелва