IN CHANCERY/В петле (часть первая)

CHAPTER VII THE COLT AND THE FILLY/СТРИГУНОК НАХОДИТ ПОДРУЖКУ

English	Русский
When young Val left the presence of the last generation he was thinking: 'This is jolly dull! Uncle Soames does take the bun. I wonder what this filly's like?' He anticipated no pleasure from her society; and suddenly he saw her standing there looking at him. Why, she was pretty! What luck!	Юный Вэл, покинув старшее поколение Форсайтов, подумал: "Вот скучища! Уж дядя Сомс выдумает! Интересно, что собой представляет эта девчонка!" Он не предвкушал никакого удовольствия от ее общества, и вдруг он увидел, что она стоит тут и смотрит на него. Да какая хорошенькая! Вот повезло!
"I'm afraid you don't know me," he said. "My name's Val Dartie-- I'm once removed, second cousin, something like that, you know. My mother's name was Forsyte."	- Боюсь, что вы меня не знаете, - сказал он. - Меня зовут Вэл Дарти. Я ваш дальний родственник, троюродный брат или что-то в этом роде. Моя мать урожденная Форсайт.
Holly, whose slim brown hand remained in his because she was too shy to withdraw it, said:	Холли, от застенчивости не решаясь отнять у него свою смуглую тонкую ручку, сказала:
"I don't know any of my relations. Are there many?"	- Я не знаю никого из моих родственников. Их много?
"Tons. They're awful--most of them. At least, I don't know--some of them. One's relations always are, aren't they?"	- Куча. И по большей части ужасный народ. Конечно, я не... ну, во всяком случае те, кого я знаю. Родственники всегда ужасны, ведь правда?
"I expect they think one awful too," said Holly.	- Должно быть, они тоже находят нас ужасными, - сказала Холли.
"I don't know why they should. No one could think you awful, of course."	- Не знаю почему бы. Уж во всяком случае вас-то никто не найдет ужасной.
Holly looked at him--the wistful candour in those grey eyes gave young Val a sudden feeling that he must protect her.	Холли подняла на него глаза, и задумчивая чистота этих серых глаз внезапно внушила Вэлу чувство, что он должен быть ее защитником.
"I mean there are people and people," he added astutely. "Your dad looks awfully decent, for instance."	- Конечно, разные бывают люди, - глубокомысленно заметил он. - Ваш папа, например, выглядит очень порядочным человеком.
"Oh yes!" said Holly fervently; "he is."	- Еще бы, - сказала Холли с жаром, - он такой и есть.
A flush mounted in Val's cheeks--that scene in the Pandemonium promenade--the dark man with the pink carnation developing into his own father!	Краска бросилась в лицо Вэлу: зал в "Пандемониуме", смуглый господин с розовой гвоздикой в петлице, оказавшийся его собственным отцом!
"But you know what the Forsytes are," he said almost viciously. "Oh! I forgot; you don't."	- Но вы же знаете, что такое Форсайты, - почти злобно добавил он. Ах, простите, я забыл, вы не знаете.
"What are they?"	- А что же они такое?
"Oh! fearfully careful; not sportsmen a bit. Look at Uncle Soames!"	- Ужасные скопидомы, ничего спортсменского. Посмотрите, например, на дядю Сомса.
"I'd like to," said Holly.	- Что ж, с удовольствием, - сказала Холли.
Val resisted a desire to run his arm through hers.	Вэл подавил желание взять ее под руку.
"Oh! no," he said, "let's go out. You'll see him quite soon enough. What's your brother like?"	- Ах, нет, - сказал он, - пойдемте лучше погуляем. Вы еще успеете на него насмотреться. Расскажите мне, какой у вас брат.
Holly led the way on to the terrace and down to the lawn without answering. How describe Jolly, who, ever since she remembered anything, had been her lord, master, and ideal?	Холли повела его на террасу и оттуда на лужайку, не отвечая на его вопрос. Как описать Джолли, который, с тех пор как она себя помнит, всегда был ее господином, повелителем и идеалом?
"Does he sit on you?" said Val shrewdly. "I shall be knowing him at Oxford. Have you got any horses?"	- Он, верно, командует вами? - коварно спросил Вал. - Я с ним познакомлюсь в Оксфорде. Скажите, у вас есть лошади?
Holly nodded.	Холли кивнула.
"Would you like to see the stables?"	- Хотите посмотреть конюшни?
"Rather!"	- Очень!
They passed under the oak tree, through a thin shrubbery, into the stable-yard. There under a clock-tower lay a fluffy brown-and- white dog, so old that he did not get up, but faintly waved the tail curled over his back.	Они прошли мимо дуба и сквозь редкий кустарник вышли во двор. Во дворе под башней с часами лежала мохнатая коричнево-белая собака, такая старая, что она даже не поднялась, увидя их, а только слегка помахала закрученным кверху хвостом.
"That's Balthasar," said Holly; "he's so old--awfully old, nearly as old as I am. Poor old boy! He's devoted to Dad."	- Это Балтазар, - сказала Холли. - Он такой старый, ужасно старый, почти такой же, как я. Бедненький! и так любит папу!
"Balthasar! That's a rum name. He isn't purebred you know."	- Балтазар! Странное имя! Но он, знаете, не породистый.
"No! but he's a darling," and she bent down to stroke the dog.	- Нет! Но он милочка. - И она нагнулась погладить собаку.
Gentle and supple, with dark covered head and slim browned neck and hands, she seemed to Val strange and sweet, like a thing slipped between him and all previous knowledge.	Мягкая, гибкая, с темной непокрытой головой, с тонкими загорелыми руками и шеей, она казалась Вэлу странной и пленительной, словно что-то, скользнувшее между ним и всем тем, что он знал прежде.
"When grandfather died," she said, "he wouldn't eat for two days. He saw him die, you know."	- Когда умер дедушка, - сказала она, - он два дня ничего не ел. Вы знаете, он видел, как дедушка умирал.
"Was that old Uncle Jolyon? Mother always says he was a topper."	- Это старый Джолион? Мама всегда говорит, что это был замечательный человек.
"He was," said Holly simply, and opened the stable door.	- Это правда, - просто ответила Холли и открыла дверь в конюшню.
In a loose-box stood a silver roan of about fifteen hands, with a long black tail and mane.	В широком стойле стояла серебристо-каурая лошадка ростом около пяти футов, с длинным темным хвостом и такой же гривой.
"This is mine--Fairy."	- Это моя Красотка.
"Ah!" said Val, "she's a jolly palfrey. But you ought to bang her tail. She'd look much smarter." Then catching her wondering look, he thought suddenly: 'I don't know--anything she likes!' And he took a long sniff of the stable air. "Horses are ripping, aren't they? My Dad..." he stopped.	- Ах, - сказал Вэл, - чудная кобылка. Только хорошо бы ей подрезать хвост. Она будет куда шикарнее, - но, встретив удивленный взгляд Холли, он внезапно подумал: "А в общем не знаю, пусть будет, как ей нравится!" Он потянул носом воздух конюшни. - Лошади хорошая штука, правда? Мой отец... - он запнулся.
"Yes?" said Holly.	- Да? - сказала Холли.
An impulse to unbosom himself almost overcame him--but not quite.	Неудержимое желание открыться ей чуть не завладело им, но нет, не совсем.
"Oh! I don't know he's often gone a mucker over them. I'm jolly keen on them too--riding and hunting. I like racing awfully, as well; I should like to be a gentleman rider." And oblivious of the fact that he had but one more day in town, with two engagements, he plumped out:	- Да нет, просто он массу денег тратил на них. Я тоже, знаете, страшно увлекаюсь и верховой ездой и охотой. Ужасно люблю скачки. Я бы хотел сам участвовать в скачках. - И, забыв, что ему осталось пробыть в городе только один день и что у него уже два приглашения, он с воодушевлением предложил:
"I say, if I hire a gee to-morrow, will you come a ride in Richmond Park?"	- А что, если я завтра возьму напрокат лошадку, вы поедете со мной в Ричмонд-парк?
Holly clasped her hands.	Холли захлопала в ладоши.
"Oh yes! I simply love riding. But there's Jolly's horse; why don't you ride him? Here he is. We could go after tea."	- О, конечно! Я просто обожаю ездить верхом. Но вот же лошадь Джолли. Вы можете поехать на ней. И мы могли бы поехать после чая.
Val looked doubtfully at his trousered legs.	Вэл с сомнением посмотрел на свои ноги в брюках.
He had imagined them immaculate before her eyes in high brown boots and Bedford cords.	Он мысленно видел себя перед ней безукоризненным, в высоких коричневых сапогах и в бедсфордовских бриджах.
"I don't much like riding his horse," he said. "He mightn't like it. Besides, Uncle Soames wants to get back, I expect. Not that I believe in buckling under to him, you know. You haven't got an uncle, have you? This is rather a good beast," he added, scrutinising Jolly's horse, a dark brown, which was showing the whites of its eyes. "You haven't got any hunting here, I suppose?"	- Мне не хочется брать его лошадь, - сказал он. - Может быть, ему это будет неприятно. Кроме того, дядя Сомс, наверно, скоро поедет домой. Конечно, я у него не на привязи, вы не думайте. А у вас есть дядя? Лошадка недурная, - заключил он, окидывая критическим взглядом лошадь Джолли темно-гнедой масти, сверкающую белками глаз. - У вас здесь, наверно, нет охоты?
"No; I don't know that I want to hunt. It must be awfully exciting, of course; but it's cruel, isn't it? June says so."	- Нет; мне, пожалуй, и не хотелось бы охотиться. Это, конечно, ужасно интересно, но это жестоко, ведь правда? И Джун тоже так говорит.
"Cruel?" ejaculated Val. "Oh! that's all rot. Who's June?"	- Жестоко? - воскликнул Вэл. - Какая чепуха! А кто это такая Джун?
"My sister--my half-sister, you know--much older than me."	- Моя сестра, знаете, сводная сестра, она гораздо старше меня.
She had put her hands up to both cheeks of Jolly's horse, and was rubbing her nose against its nose with a gentle snuffling noise which seemed to have an hypnotic effect on the animal. Val contemplated her cheek resting against the horse's nose, and her eyes gleaming round at him. 'She's really a duck,' he thought.	Она обхватила обеими руками морду лошади Джолли и потерлась носом об ее нос, тихонько посапывая, что, казалось, производило на животное гипнотизирующее действие. Вэл смотрел на ее щеку, прижимавшуюся к носу лошади, и на ее сияющие глаза, устремленные на него. "Она просто душечка", - подумал он.
They returned to the house less talkative, followed this time by the dog Balthasar, walking more slowly than anything on earth, and clearly expecting them not to exceed his speed limit.	Они пошли обратно к дому, настроенные уже не так разговорчиво; за ними поплелся теперь пес Балтазар, медлительность которого нельзя было сравнить ни с чем на свете, причем он явно выражал желание, чтобы они не превышали его скорости.
"This is a ripping place," said Val from under the oak tree, where they had paused to allow the dog Balthasar to come up.	- Чудесное здесь место, - сказал Вал, когда они остановились под дубом, поджидая отставшего Балтазара.
"Yes," said Holly, and sighed. "Of course I want to go everywhere. I wish I were a gipsy."	- Да, - сказала Холли и вздохнула. - Но, конечно, мне бы хотелось побывать всюду. Мне бы хотелось быть цыганкой.
"Yes, gipsies are jolly," replied Val, with a conviction which had just come to him; "you're rather like one, you know."	- Да, цыганки - это чудно, - подхватил Вэл с убеждением, которое, по-видимому, только что снизошло на него. - А вы знаете, вы похожи на цыганку.
Holly's face shone suddenly and deeply, like dark leaves gilded by the sun.	Лицо Холли внезапно озарилось, засияло, точно темные листья, позолоченные солнцем.
"To go mad-rabbiting everywhere and see everything, and live in the open--oh! wouldn't it be fun?"	- Бродить по всему свету, все видеть, жить под открытым небом - разве это не чудесно?
"Let's do it!" said Val.	- А правда, давайте! - сказал Вэл.
"Oh yes, let's!"	- Да, да. Давайте!
"It'd be grand sport, just you and I."	- Вот будет здорово, и только вы да я, мы вдвоем.
Then Holly perceived the quaintness and gushed.	Холли вдруг заметила, что это получается как-то не совсем удобно, и вспыхнула.
"Well, we've got to do it," said Val obstinately, but reddening too.	- Нет, мы непременно должны устроить это, - настойчиво повторил Вэл, но тоже покраснел.
"I believe in doing things you want to do. What's down there?"	- Я считаю, что нужно уметь делать то, что хочешь. Что у вас там за домом?
"The kitchen-garden, and the pond and the coppice, and the farm."	- Огород, потом пруд, потом роща и ферма.
"Let's go down!"	- Идемте туда.
Holly glanced back at the house.	Холли взглянула в сторону дома.
"It's tea-time, I expect; there's Dad beckoning."	- Кажется, пора идти чай пить, вон папа нам машет.
Val, uttering a growly sound, followed her towards the house.	Вэл, проворчав что-то, направился за ней к дому.
When they re-entered the hall gallery the sight of two middle-aged Forsytes drinking tea together had its magical effect, and they became quite silent. It was, indeed, an impressive spectacle. The two were seated side by side on an arrangement in marqueterie which looked like three silvery pink chairs made one, with a low tea-table in front of them. They seemed to have taken up that position, as far apart as the seat would permit, so that they need not look at each other too much; and they were eating and drinking rather than talking--Soames with his air of despising the tea-cake as it disappeared, Jolyon of finding himself slightly amusing. To the casual eye neither would have seemed greedy, but both were getting through a good deal of sustenance. The two young ones having been supplied with food, the process went on silent and absorbative, till, with the advent of cigarettes, Jolyon said to Soames:	Когда они вошли в гостиную, вид двух пожилых Форсайтов, пьющих чай, оказал на них магическое действие, и они моментально притихли. Это было поистине внушительное зрелище. Оба кузена сидели на диванчике маркетри, имевшем вид трех соединенных стульев, обтянутых серебристо-розовой материей, перед ними стоял низенький чайный столик. Они сидели, отодвинувшись друг от друга, насколько позволял диван, словно заняли эту позицию, чтобы избежать необходимости смотреть друг на друга, и оба больше пили и ели, чем разговаривали, - Сомс с видом полного пренебрежения к кексу, который тем не менее быстро исчезал, Джолион - словно слегка подсмеиваясь над самим собой. Постороннему наблюдателю, конечно, не пришло бы в голову назвать их невоздержанными, но тот и другой уничтожали изрядное количество пищи. После того как младших оделили едой, прерванная церемония продолжалась своим чередом, молчаливо и сосредоточенно, до тех пор пока Джолион, затянувшись папиросой, не спросил Сомса:
"And how's Uncle James?"	- А как поживает дядя Джемс?
"Thanks, very shaky."	- Благодарю вас, очень слаб.
"We're a wonderful family, aren't we? The other day I was calculating the average age of the ten old Forsytes from my father's family Bible. I make it eighty-four already, and five still living. They ought to beat the record;" and looking whimsically at Soames, he added:	- Удивительная у нас семья, не правда ли? Я как-то на днях вычислял по фамильной библии моего отца среднее долголетие десяти старших Форсайтов. Вышло восемьдесят четыре года, а ведь пятеро из них еще живы. Они, по-видимому, побьют рекорд, - и, лукаво взглянув на Сомса, он прибавил:
"We aren't the men they were, you know."	- Мы с вами уже не то, что они были.
Soames smiled. 'Do you really think I shall admit that I'm not their equal'; he seemed to be saying, 'or that I've got to give up anything, especially life?'	Сомс улыбнулся. "Неужели вы и в самом деле думаете, будто я могу согласиться, что я не такой, как они, - казалось, говорил он, - или что я склонен уступить что-нибудь добровольно, особенно жизнь?"
"We may live to their age, perhaps," pursued Jolyon, "but self- consciousness is a handicap, you know, and that's the difference between us. We've lost conviction. How and when self-consciousness was born I never can make out. My father had a little, but I don't believe any other of the old Forsytes ever had a scrap. Never to see yourself as others see you, it's a wonderful preservative. The whole history of the last century is in the difference between us. And between us and you," he added, gazing through a ring of smoke at Val and Holly, uncomfortable under his quizzical regard, "there'll be--another difference. I wonder what."	- Мы, может быть, и доживем до их возраста, - продолжал Джолион, - но самосознание, знаете ли, большая помеха, а в этом-то и заключается разница между ними и нами. Нам не хватает уверенности. Когда как родилось его самосознание, мне не удалось установить. У отца оно уже было в небольшой дозе, но я не думаю, чтобы у когонибудь еще из старых Форсайтов его было хоть на йоту. Никогда не видеть себя таким, каким видят тебя другие, - прекрасное средство самозащиты. Вся история последнего века сводится к этому различию между нами. А между нами и вами, - прибавил он, глядя сквозь кольцо дыма на Вэла и Холли, чувствовавших себя неловко под его внимательным и слегка насмешливым взглядом, - разница будет в чем-то другом. Любопытно, в чем именно.
Soames took out his watch.	Сомс вынул часы.
"We must go," he said, "if we're to catch our train."	- Нам пора отправляться, - сказал он, - чтобы не опоздать к поезду.
"Uncle Soames never misses a train," muttered Val, with his mouth full.	- Дядя Сомс никогда не опаздывает на поезд, - с полным ртом пробормотал Вэл.
"Why should I?" Soames answered simply.	- А зачем мне опаздывать? - просто спросил Сомс.
"Oh! I don't know," grumbled Val, "other people do."	- Ну, я не знаю, - протянул Вэл, - другие же опаздывают.
At the front door he gave Holly's slim brown hand a long and surreptitious squeeze.	В дверях, у выхода, прощаясь с Холли, он незаметно задержал ее тонкую смуглую руку.
"Look out for me to-morrow," he whispered; "three o'clock. I'll wait for you in the road; it'll save time. We'll have a ripping ride."	- Ждите меня завтра, - шепнул он, - в три часа я буду встречать вас на дороге, чтобы сэкономить время. Мы чудно покатаемся.
He gazed back at her from the lodge gate, and, but for the principles of a man about town, would have waved his hand. He felt in no mood to tolerate his uncle's conversation. But he was not in danger. Soames preserved a perfect muteness, busy with far-away thoughts.	У ворот он оглянулся на нее, и если бы не его принципы благовоспитанного молодого человека, он, конечно, помахал бы ей рукой. Он был совсем не в настроении поддерживать беседу с дядей. Но с этой стороны ему не грозило опасности. Сомс, погруженный в какие-то далекие мысли, хранил полное молчание.
The yellow leaves came down about those two walking the mile and a half which Soames had traversed so often in those long-ago days when he came down to watch with secret pride the building of the house--that house which was to have been the home of him and her from whom he was now going to seek release. He looked back once, up that endless vista of autumn lane between the yellowing hedges. What an age ago! "I don't want to see her," he had said to Jolyon. Was that true? 'I may have to,' he thought; and he shivered, seized by one of those queer shudderings that they say mean footsteps on one's grave. A chilly world! A queer world! And glancing sidelong at his nephew, he thought: 'Wish I were his age! I wonder what she's like now!'	Желтые листья, падая, кружились над двумя пешеходами, пока они шли эти полторы мили по просеке, которой так часто хаживал Сомс в те давно минувшие дни, когда он с тайной гордостью приходил посмотреть на постройку этого дома, дома, где он должен был жить с той, от которой теперь стремился освободиться. Он оглянулся и посмотрел на теряющуюся вдали бесконечную осеннюю просеку между желтеющими изгородями. Как давно это было! "Я не желаю ее видеть", - сказал он Джолиону. Правда ли это? "А может быть, и придется", - подумал он и вздрогнул, охваченный той внезапной дрожью, про которую говорят, что это бывает, когда ступишь на свою могилу. Унылая жизнь! Странная жизнь! И, искоса взглянув на своего племянника, он подумал: "Хотел бы я быть в его возрасте! Интересно, какова-то она теперь!"

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты