IN CHANCERY/В петле (часть вторая)

CHAPTER VIII THE CHALLENGE/VIII. ВЫЗОВ

English	Русский
The morning had been misty, verging on frost, but the sun came out while Val was jogging towards the Roehampton Gate, whence he would canter on to the usual tryst. His spirits were rising rapidly. There had been nothing so very terrible in the morning's proceedings beyond the general disgrace of violated privacy. 'If we were engaged!' he thought, 'what happens wouldn't matter.' He felt, indeed, like human society, which kicks and clamours at the results of matrimony, and hastens to get married. And he galloped over the winter-dried grass of Richmond Park, fearing to be late. But again he was alone at the trysting spot, and this second defection on the part of Holly upset him dreadfully. He could not go back without seeing her to-day! Emerging from the Park, he proceeded towards Robin Hill. He could not make up his mind for whom to ask. Suppose her father were back, or her sister or brother were in! He decided to gamble, and ask for them all first, so that if he were in luck and they were not there, it would be quite natural in the end to ask for Holly; while if any of them were in--an 'excuse for a ride' must be his saving grace.	Утро было туманное, и слегка морозило, но пока Вал легкой рысью пробирался к Роухэмптон-Гейт, откуда можно было уже галопом пуститься к условленному месту встречи, выглянуло солнышко. Настроение Вэла быстро подымалось. В событиях нынешнего утра не было ничего особенно ужасного, если не считать, конечно, этого оскорбительного вмешательства в их частную жизнь. "Если бы мы были обручены, - думал он, - тогда что бы ни случилось, мне было бы все равно". Чувства его не отличались от чувств большинства людей, которые клянут брак со всеми его последствиями, а сами торопятся жениться. И он мчался галопом по засохшей прошлогодней траве Ричмондпарка, боясь опоздать. Но он снова оказался один на условленном месте, и эта вторичная измена Холли ужасно расстроила его. Он не может уехать сегодня, не повидав ее! Выехав из парка, он направился к Робин-Хиллу. Он все колебался, кого ему спросить. А вдруг вернулся ее отец или окажутся дома сестра или брат? Он решил рискнуть и спросить сначала про всех домашних, тогда, если ему повезет и их не окажется дома, будет вполне естественно под конец справиться о Холли. Если же кто-нибудь из них дома, у него будет спасительный предлог, что он просто ехал верхом и решил заглянуть к ним.
"Only Miss Holly is in, sir."	- Дома только одна мисс Холли, сэр.
"Oh! thanks. Might I take my horse round to the stables? And would you say--her cousin, Mr. Val Dartie."	- О, благодарю вас. Разрешите, я поставлю лошадь на конюшню, и доложите, пожалуйста, мисс Холли: ее кузен, мистер Вэл Дарти.
When he returned she was in the hall, very flushed and shy. She led him to the far end, and they sat down on a wide window-seat.	Когда он вернулся, она была в гостиной, смущенная, с пылающими щеками. Она повела его в дальний конец комнаты, и они уселись на широком диване у окна.
"I've been awfully anxious," said Val in a low voice. "What's the matter?"	- Я так беспокоился, - вполголоса сказал Вал. - Что случилось?
"Jolly knows about our riding."	- Джолли знает о наших прогулках.
"Is he in?"	- Он дома?
"No; but I expect he will be soon."	- Нет, но я думаю, что он скоро вернется.
"Then!" cried Val, and diving forward, he seized her hand.	- Ну, тогда!.. - воскликнул Вал и с отчаянной решимостью схватил ее за руку.
She tried to withdraw it, failed, gave up the attempt, and looked at him wistfully.	Она попыталась отнять ее, ей не удалось; она перестала сопротивляться и робко посмотрела на него.
"First of all," he said, "I want to tell you something about my family. My Dad, you know, isn't altogether--I mean, he's left my mother and they're trying to divorce him; so they've ordered him to come back, you see. You'll see that in the paper to-morrow."	- Прежде всего, - сказал он, - мне нужно вам сказать одну вещь о моей семье. Мой отец, видите ли, не совсем... то есть я хочу сказать, что он бросил мою мать, и теперь они хотят добиться развода, и поэтому ему предписано вернуться домой, вы понимаете, завтра об этом будет в газетах.
Her eyes deepened in colour and fearful interest; her hand squeezed his. But the gambler in Val was roused now, and he hurried on:	Глаза ее потемнели, расширившись от испуга и любопытства; ее рука стиснула его руку. Но Вэл уже вошел в азарт и стремительно продолжал:
"Of course there's nothing very much at present, but there will be, I expect, before it's over; divorce suits are beastly, you know. I wanted to tell you, because--because--you ought to know--if--" and he began to stammer, gazing at her troubled eyes, "if--if you're going to be a darling and love me, Holly. I love you--ever so; and I want to be engaged." He had done it in a manner so inadequate that he could have punched his own head; and dropping on his knees, he tried to get nearer to that soft, troubled face. "You do love me--don't you? If you don't I...."	- Конечно, сейчас во всем этом пока нет ничего такого, но, наверно, еще будет до того, как все кончится: бракоразводные процессы, вы знаете, ужасная гадость. И я хотел вам сказать, потому что, потому... чтобы вы знали... если, - и он начал заикаться, глядя в ее испуганные глаза, если... если вы будете душечкой, Холли, и полюбите меня. Я вас так люблю, и я хочу, чтобы мы обручились. - У него все это вышло так нескладно, что он готов был поколотить себя; упав на колени, он старался приблизиться к этому нежному, взволнованному личику. - Вы любите меня, да? Если не любите, я...
There was a moment of silence and suspense, so awful that he could hear the sound of a mowing- machine far out on the lawn pretending there was grass to cut. Then she swayed forward; her free hand touched his hair, and he gasped:	Наступила минута молчания и ожидания, такого напряженного, что ему казалось, он слышит где-то далеко на лужайке звук косилки, словно там еще была трава, которую можно было косить. Потом она качнулась вперед, ее свободная рука коснулась его волос, и он вздохнул:
"Oh, Holly!"	- О Холли!
Her answer was very soft: "Oh, Val!"	В ответ прозвучало очень нежно: - О Вэл!
He had dreamed of this moment, but always in an imperative mood, as the masterful young lover, and now he felt humble, touched, trembly. He was afraid to stir off his knees lest he should break the spell; lest, if he did, she should shrink and deny her own surrender--so tremulous was she in his grasp, with her eyelids closed and his lips nearing them. Her eyes opened, seemed to swim a little; he pressed his lips to hers. Suddenly he sprang up; there had been footsteps, a sort of startled grunt. He looked round. No one! But the long curtains which barred off the outer hall were quivering.	Он представлял себе эту минуту в мечтах, но в мечтах все это происходило всегда в повелительном наклонении, он видел себя властным юным возлюбленным, а теперь он чувствовал себя робким, растроганным, дрожащим. Он боялся подняться с колен, чтобы не нарушить очарования; боялся пошевельнуться, как бы она не отшатнулась, не отреклась от своей уступчивости - вся трепещущая в его объятиях, с опущенными веками, к которым тянулись его губы. Глаза ее открылись и словно увлажнились чуть-чуть; он прижался губами к ее губам. Вдруг он вскочил: он слышал шаги и какой-то сдавленный возглас. Он оглянулся. Никого! Но длинные портьеры, закрывавшие выход в холл, еще дрожали.
"My God! Who was that?"	- Боже! Кто бы это мог быть?
Holly too was on her feet.	Холли тоже вскочила.
"Jolly, I expect," she whispered.	- Джолли, наверно, - прошептала она.
Val clenched fists and resolution.	Вэл сжал кулаки и собрал всю свою решимость.
"All right!" he said, "I don't care a bit now we're engaged,"	- Отлично! - сказал он. - Мне теперь все равно, раз мы помолвлены.
and striding towards the curtains, he drew them aside. There at the fireplace in the hall stood Jolly, with his back elaborately turned. Val went forward. Jolly faced round on him.	И он большими шагами подошел к портьерам и раздвинул их. В холле у камина стоял Джолли, с явной нарочитостью повернувшись к ним спиной. Вэл сделал к нему несколько шагов. Джолли обернулся.
"I beg your pardon for hearing," he said.	- Прошу прощения за то, что я нечаянно слышал, - сказал он.
With the best intentions in the world, Val could not help admiring him at that moment; his face was clear, his voice quiet, he looked somehow distinguished, as if acting up to principle.	Вэл, сколько бы ни старался, не мог преодолеть своего невольного восхищения им в эту минуту: лицо Джолли было ясно, голос спокоен, он держался с необыкновенным достоинством, словно повинуясь какому-то принципу.
"Well!" Val said abruptly, "it's nothing to you."	- Что ж! - сказал Вэл отрывисто. - Вас это не касается.
"Oh!" said Jolly; "you come this way," and he crossed the hall.	- О! - сказал Джолли. - Идемте-ка сюда, - и он пошел через холл.
Val followed. At the study door he felt a touch on his arm;	Вэл последовал за ним. У дверей кабинета он почувствовал, как кто-то тронул его за руку;
Holly's voice said:	голос Холли сказал:
"I'm coming too."	- Я тоже иду.
"No," said Jolly.	- Нет, - сказал Джолли.
"Yes," said Holly.	- Да, - сказала Холли.
Jolly opened the door, and they all three went in. Once in the little room, they stood in a sort of triangle on three corners of the worn Turkey carpet; awkwardly upright, not looking at each other, quite incapable of seeing any humour in the situation.	Джолли отворил дверь, и они все трое вошли в комнату. Войдя, они стали треугольником на трех углах потертого турецкого ковра, держась неестественно прямо, не глядя друг на друга и абсолютно неспособные усмотреть хоть что-либо комичное в этом положении.
Val broke the silence.	Вэл первый прервал молчание:
"Holly and I are engaged.",	- Мы с Холли обручились.
Jolly stepped back and leaned against the lintel of the window.	Джолли отступив на шаг и прислонился к притолоке стеклянной двери.
"This is our house," he said; "I'm not going to insult you in it. But my father's away. I'm in charge of my sister. You've taken advantage of me.	- Это наш дом, - сказал он, - и я не собираюсь оскорблять вас здесь Но отца сейчас нет. И сестра оставлена на мое попечение. Вы воспользовались этим.
"I didn't mean to," said Val hotly.	- Я вовсе не имел этого в виду, - заносчиво сказал Вэл.
"I think you did," said Jolly. "If you hadn't meant to, you'd have spoken to me, or waited for my father to come back."	- А я думаю, что имели, - сказал Джолли. - Если бы вы этого не имели в виду, вы бы поговорили со мной или подождали бы, пока вернется мой отец.
"There were reasons," said Val.	- Тут были причины, - сказал Вэл.
"What reasons?"	- Какие причины?
"About my family--I've just told her. I wanted her to know before things happen."	- Касающиеся моей семьи Я только что рассказал ей, Я хотел, чтобы она знала все прежде, чем это произойдет.
Jolly suddenly became less distinguished.	Джолли вдруг как-то сразу несколько утратил свое великолепное достоинство.
"You're kids," he said, "and you know you are.	- Вы дети, - сказал он, - и вы это сами знаете.
"I am not a kid," said Val.	- Я не ребенок, - сказал Вэл.
"You are--you're not twenty."	- Вы именно ребенок - вам еще нет двадцати.
"Well, what are you?"	- Вот как, а вам сколько?
"I am twenty," said Jolly.	- Мне двадцать, - сказал Джолли.
"Only just; anyway, I'm as good a man as you."	- Только что исполнилось; во всяком случае, я такой же мужчина, как вы.
Jolly's face crimsoned, then clouded. Some struggle was evidently taking place in him; and Val and Holly stared at him, so clearly was that struggle marked; they could even hear him breathing. Then his face cleared up and became oddly resolute.	Лицо Джолли вспыхнуло, потом омрачилось. В нем, очевидно, происходила какая-то борьба; Вэл и Холли смотрели на него с изумлением - так заметна была эта борьба; они даже слышали, как он тяжело дышит. Потом лицо его прояснилось и приобрело выражение какой-то странной решимости.
"We'll see that," he said. "I dare you to do what I'm going to do."	- Мы это сейчас увидим, - сказал он. - Я вызываю вас сделать то же, что собираюсь сделать я.
"Dare me?"	- Вы меня вызываете?
Jolly smiled.	Джолли улыбнулся.
"Yes," he said, "dare you; and I know very well you won't."	- Да, - сказал он, - и я отлично знаю, что вы этого не сделаете.
A stab of misgiving shot through Val; this was riding very blind.	Вэла вдруг кольнуло какое-то дурное предчувствие; это была игра вслепую.
"I haven't forgotten that you're a fire-eater," said Jolly slowly, "and I think that's about all you are; or that you called me a pro-Boer."	- Я не забыл ни того, что вы любитель затевать драки, - медленно сказал Джолли, - и, по-моему, вы только на это и способны, - ни того, что вы назвали меня бурофилом.
Val heard a gasp above the sound of his own hard breathing, and saw Holly's face poked a little forward, very pale, with big eyes.	Сквозь свое собственное прерывистое, дыхание Вэл услышал какой-то сдавленный вздох, увидел чуть выдвинувшееся вперед лицо Холли, бледное, с огромными глазами.
"Yes," went on Jolly with a sort of smile, "we shall soon see. I'm going to join the Imperial Yeomanry, and I dare you to do the same, Mr. Val Dartie."	- Да, - продолжал Джолли с какой-то странной улыбкой, - мы это сейчас увидим. Я иду добровольцем в имперскую кавалерию и вызываю вас сделать то же самое, мистер Вэл Дарти.
Val's head jerked on its stem. It was like a blow between the eyes, so utterly unthought of, so extreme and ugly in the midst of his dreaming; and he looked at Holly with eyes grown suddenly, touchingly haggard.	Голова Вэла непроизвольно метнулась назад. Словно его кто-то ударил по лбу - так неожиданно, невероятно, так чудовищно обрушивалось это на его мечты, и он поднял на Холли глаза, которые вдруг стали как-то трогательно растерянными.
"Sit down!" said Jolly. "Take your time! Think it over well."	- Сядьте! - сказал Джолли. - Не торопитесь. Подумайте хорошенько.
And he himself sat down on the arm of his grandfather's chair.	И сам он сел на ручку дедушкиного кресла.
Val did not sit down; he stood with hands thrust deep into his breeches' pockets-hands clenched and quivering. The full awfulness of this decision one way or the other knocked at his mind with double knocks as of an angry postman. If he did not take that 'dare' he was disgraced in Holly's eyes, and in the eyes of that young enemy, her brute of a brother. Yet if he took it, ah! then all would vanish--her face, her eyes, her hair, her kisses just begun!	Вэл не двинулся с места. Он стоял, глубоко засунув руки в карманы брюк - дрожащие, стиснутые в кулаки руки. Сознание неотвратимого ужаса предстоявшего ему решения, как бы он ни поступил, стучало в его мозгу дробным стуком, как рассерженный почтальон. Если он не примет этого вызова, он будет опозорен в глазах Холли и в глазах своего врага - этого грубияна, ее брата. Если же он примет его - ах! тогда прощай все: ее лицо, ее глаза, ее волосы, ее поцелуи, которые только что начались!
"Take your time," said Jolly again; "I don't want to be unfair."	- Не торопитесь, - снова сказал Джолди. - Я не хочу быть несправедливым.
And they both looked at Holly. She had recoiled against the bookshelves reaching to the ceiling; her dark head leaned against Gibbon's Roman Empire, her eyes in a sort of soft grey agony were fixed on Val. And he, who had not much gift of insight, had suddenly a gleam of vision. She would be proud of her brother-- that enemy! She would be ashamed of him! His hands came out of his pockets as if lifted by a spring.	И они оба посмотрели на Холли. Она стояла, прислонившись к книжным полкам, которые доходили до потолка; ее темная головка прижалась к Гиббоновой "Римской империи", ее глаза сострадательно, в мучительном ожидании, были устремлены на Вэла. И его, хоть он и не отличался большой проницательностью, вдруг словно осенило. Она будет гордиться своим братом его врагом! А за него ей будет стыдно! Руки его, точно на пружинах, выскочили из карманов.
"All right!" he said. "Done!"	- Хорошо, - сказал он. - Идет.
Holly's face--oh! it was queer! He saw her flush, start forward. He had done the right thing--her face was shining with wistful admiration. Jolly stood up and made a little bow as who should say: 'You've passed.'	Лицо Холли - о, это было удивительно! Он видел, как она вспыхнула, шагнула вперед. Он поступил правильно: ее лицо светилось грустным восхищением. Джолли встал и отвесил легкий поклон, словно желая сказать: "Вы выдержали испытание".
"To-morrow, then," he said, "we'll go together."	- Итак, завтра, - сказал он, - мы отправимся вместе.
Recovering from the impetus which had carried him to that decision, Val looked at him maliciously from under his lashes. 'All right,' he thought, 'one to you. I shall have to join--but I'll get back on you somehow.' And he said with dignity:	Опомнившись от этой головокружительной борьбы чувств, завершившейся столь неожиданным решением, Вал злорадно смотрел на Джолли из-под густых ресниц. "Хорошо, - подумал он, - на этот раз твоя взяла. Придется мне идти в армию, но подожди, я еще отыграюсь". И он с достоинством сказал:
"I shall be ready."	- Я к вашим услугам.
"We'll meet at the main Recruiting Office, then," said Jolly, "at twelve o'clock."	- Мы встретимся в главном вербовочном пункте, - сказал Джолли, - в двенадцать часов.
And, opening the window, he went out on to the terrace, conforming to the creed which had made him retire when he surprised them in the hall.	И, открыв стеклянную дверь, он вышел на террасу, следуя тому же принципу, который заставил его удалиться, когда он застал их в гостиной.
The confusion in the mind of Val thus left alone with her for whom he had paid this sudden price was extreme. The mood of 'showing- off' was still, however, uppermost. One must do the wretched thing with an air.	Смятение в голове Вэла, оставшегося теперь с глазу на глаз с той, которая досталась ему так неожиданно дорого, было совершенно невообразимо. Но желание блеснуть оказалось сильнее всего. Попался в эту проклятую историю, теперь уж нужно выдержать тон до конца.
"We shall get plenty of riding and shooting, anyway," he said; "that's one comfort."	- Во всяком случае, ездить верхом и стрелять можно будет вволю, сказал он, - это все-таки утешение.
And it gave him a sort of grim pleasure to hear the sigh which seemed to come from the bottom of her heart.	И он испытал чувство какого-то жестокого удовольствия, услышав ее вздох, который, казалось, вырвался из самой глубины ее сердца.
"Oh! the war'll soon be over," he said; "perhaps we shan't even have to go out. I don't care, except for you."	- О, война скоро кончится, - сказал он, - может быть, нам даже и не придется попасть на фронт. Мне, конечно, было бы все равно, если бы не вы.
He would be out of the way of that beastly divorce. It was an ill-wind! He felt her warm hand slip into his. Jolly thought he had stopped their loving each other, did he? He held her tightly round the waist, looking at her softly through his lashes, smiling to cheer her up, promising to come down and see her soon, feeling somehow six inches taller and much more in command of her than he had ever dared feel before. Many times he kissed her before he mounted and rode back to town. So, swiftly, on the least provocation, does the possessive instinct flourish and grow.	И он теперь избавится от этой неприятности, от этого проклятого развода. Нет, как говорится, худа без добра. Он почувствовал, как ее горячая ручка скользнула в его руку. Джолли думает, что он помешает им любить друг друга? Как бы не так! Он крепко держал ее за талию, нежно глядел на нее сквозь ресницы, улыбался, стараясь ободрить ее, обещая ей скоро вернуться, чувствуя себя по крайней мере на шесть дюймов выше и таким властелином с ней, каким он никогда не осмеливался себя чувствовать. И он множество раз поцеловал ее, прежде чем сел на лошадь и поехал домой, в город. Вот так от маленького толчка стремительно расцветает и растет инстинкт собственности

К началу страницы

Титульный лист | Предыдущая | Следующая

Граммтаблицы | Тексты