Краткая коллекция англтекстов
Чарльз Теккерей
Vanity Fair/Ярмарка тщеславия
CHAPTER XXV/ГЛАВА XXV, In Which All the Principal Personages Think Fit to Leave Brighton/в которой все главные действующие лица считают своевременным покинуть Брайтон
| English | Русский |
| Conducted to the ladies, at the Ship Inn, Dobbin assumed a jovial and rattling manner, which proved that this young officer was becoming a more consummate hypocrite every day of his life. He was trying to hide his own private feelings, first upon seeing Mrs. George Osborne in her new condition, and secondly to mask the apprehensions he entertained as to the effect which the dismal news brought down by him would certainly have upon her. | Когда Доббина привели к дамам в Корабельную гостиницу, он напустил на себя веселый и беспечный вид, который доказывал, что этот молодой офицер с каждым днем становится все более ловким лицемером. Он пытался скрыть свои личные чувства, вызванные, во-первых, видом миссис Джордж Осборн в ее новом положении, а во-вторых - страхом перед тем горем, какое ей, несомненно, доставит привезенная им печальная весть. |
| "It is my opinion, George," he said, "that the French Emperor will be upon us, horse and foot, before three weeks are over, and will give the Duke such a dance as shall make the Peninsula appear mere child's play. But you need not say that to Mrs. Osborne, you know. There mayn't be any fighting on our side after all, and our business in Belgium may turn out to be a mere military occupation. Many persons think so; and Brussels is full of fine people and ladies of fashion." So it was agreed to represent the duty of the British army in Belgium in this harmless light to Amelia. | - Мое мнение таково, Джордж, - говорил он приятелю, - что не пройдет и трех недель, как французский император нагрянет на нас со всей своей конницей и пехотой и заставит герцога так поплясать, что в сравнении с этим испанская война покажется детской забавой. Но не надо, по-моему, говорить об этом миссис Осборн. В конце концов нам, может быть, совсем не придется драться и наше пребывание в Бельгии сведется просто к военной оккупации. Многие так думают, Брюссель переполнен светской знатью и модницами. - И между приятелями было решено представить Эмилии задачи британской армии в Бельгии именно в таком безобидном свете. |
| This plot being arranged, the hypocritical Dobbin saluted Mrs. George Osborne quite gaily, tried to pay her one or two compliments relative to her new position as a bride (which compliments, it must be confessed, were exceedingly clumsy and hung fire woefully), and then fell to talking about Brighton, and the sea-air, and the gaieties of the place, and the beauties of the road and the merits of the Lightning coach and horses--all in a manner quite incomprehensible to Amelia, and very amusing to Rebecca, who was watching the Captain, as indeed she watched every one near whom she came. | Подготовив этот заговор, лицемер Доббин весьма весело приветствовал миссис Джордж Осборн, попытался отпустить ей два-три комплимента по поводу ее нового положения замужней дамы (впрочем, комплименты эти были чрезвычайно робки и неуклюжи), а затем стал распространяться насчет Брайтона, морского воздуха, местных развлечений, красот дороги и достоинств кареты "Молния" и лошадей - да так оживленно, что Эмилия ровно ничего не понимала, а Ребекка от души забавлялась, наблюдая за капитаном, как, впрочем, она наблюдала за всяким, с кем только сталкивалась. |
| Little Amelia, it must be owned, had rather a mean opinion of her husband's friend, Captain Dobbin. He lisped--he was very plain and homely-looking: and exceedingly awkward and ungainly. She liked him for his attachment to her husband (to be sure there was very little merit in that), and she thought George was most generous and kind in extending his friendship to his brother officer. George had mimicked Dobbin's lisp and queer manners many times to her, though to do him justice, he always spoke most highly of his friend's good qualities. In her little day of triumph, and not knowing him intimately as yet, she made light of honest William--and he knew her opinions of him quite well, and acquiesced in them very humbly. A time came when she knew him better, and changed her notions regarding him; but that was distant as yet. | Маленькая Эмилия, нужно в том признаться, была невысокого мнения о друге своего супруга, капитане Доббине. Он пришепетывал, был некрасив, неотесан, чрезвычайно неуклюж и неловок. Она любила его за привязанность к мужу (конечно, заслуга тут невелика!) и считала, что Джордж очень великодушен и мил, раз удостаивает дружбой своего собрата по полку. Джордж частенько передразнивал в ее присутствии шепелявую речь Доббина и его забавные манеры, хотя, нужно отдать ему справедливость, всегда отзывался с похвалой о замечательных качествах своего друга. В дни недолгого своего триумфа Эмилия, будучи едва знакома с честным Уильямом, мало ценила его, и он отлично знал, какого она о нем мнения, и покорно с этим мирился. Пришло время, когда она узнала его лучше и переменилась к нему, но до этого было еще далеко. |
| As for Rebecca, Captain Dobbin had not been two hours in the ladies' company before she understood his secret perfectly. She did not like him, and feared him privately; nor was he very much prepossessed in her favour. He was so honest, that her arts and cajoleries did not affect him, and he shrank from her with instinctive repulsion. And, as she was by no means so far superior to her sex as to be above jealousy, she disliked him the more for his adoration of Amelia. Nevertheless, she was very respectful and cordial in her manner towards him. A friend to the Osbornes! a friend to her dearest benefactors! She vowed she should always love him sincerely: she remembered him quite well on the Vauxhall night, as she told Amelia archly, and she made a little fun of him when the two ladies went to dress for dinner. Rawdon Crawley paid scarcely any attention to Dobbin, looking upon him as a good-natured nincompoop and under-bred City man. Jos patronised him with much dignity. | Что же касается Ребекки, то не успел капитан Доббин пробыть и двух часов в их обществе, как она разгадала его тайну. Доббин ей не нравился, и она втайне его побаивалась. Да и сам он тоже не очень был к ней расположен: он был так честен, что ее уловки и ужимки на него не действовали, и он с инстинктивным отвращением сторонился ее. А так как Ребекка, подобно всем представительницам прекрасного пола, не чужда была зависти, то она еще больше невзлюбила Доббина за его обожание Эмилии. Тем не менее она была с ним очень почтительна и приветлива. Друг Осборнов! Друг дорогих ее благодетелей! Она клялась, что всегда будет искренне его любить. Она отлично помнит его по тому вечеру в Воксхолле, сказала она лукаво Эмилии и немножко поиздевалась над ним, когда обе дамы удалились переодеваться к обеду. Родон Кроули не обратил на Доббина почти никакого внимания, считая его добродушным простофилей и неотесанным купеческим сынком. Джоз покровительствовал ему с большим достоинством. |
| When George and Dobbin were alone in the latter's room, to which George had followed him, Dobbin took from his desk the letter which he had been charged by Mr. Osborne to deliver to his son. | Когда Джордж и Доббин остались вдвоем в номере капитана, тот вынул из своей дорожной шкатулки письмо, которое мистер Осборн поручил ему передать сыну. |
| "It's not in my father's handwriting," said George, looking rather alarmed; nor was it: the letter was from Mr. Osborne's lawyer, and to the following effect: | - Это не отцовский почерк, - сказал Джордж с тревогой. Так оно и оказалось. Письмо было от поверенного мистера Осборна и гласило следующее: |
| "Bedford Row, May 7, 1815. | "Бедфорд-роу, мая 7, 1815 г. |
| "SIR, | Сэр, |
| "I am commissioned by Mr. Osborne to inform you, that he abides by the determination which he before expressed to you, and that in consequence of the marriage which you have been pleased to contract, he ceases to consider you henceforth as a member of his family. This determination is final and irrevocable. | я уполномочен мистером Осборном уведомить вас, что он остается при решении, высказанном ранее вам лично, и что вследствие брака, который вам угодно было заключить, он отныне перестает считать вас членом своего семейства. Это решение окончательно и отмене не подлежит. |
| "Although the monies expended upon you in your minority, and the bills which you have drawn upon him so unsparingly of late years, far exceed in amount the sum to which you are entitled in your own right (being the third part of the fortune of your mother, the late Mrs. Osborne and which reverted to you at her decease, and to Miss Jane Osborne and Miss Maria Frances Osborne); yet I am instructed by Mr. Osborne to say, that he waives all claim upon your estate, and that the sum of 2,000 pounds, 4 per cent. annuities, at the value of the day (being your one-third share of the sum of 6,000 pounds), shall be paid over to yourself or your agents upon your receipt for the same, by | Хотя денежные средства, истраченные на вас до наступления вашего совершеннолетия, равно как и векселя, которые вы за последние годы столь щедро выдавали на вашего батюшку, далеко превышают по общему итогу ту сумму, на каковую вы вправе притязать (она составляет третью часть состояния вашей матушки, покойной миссис Осборн, перешедшего после ее кончины к вам, к мисс Джейн Осборн и к мисс Марии Фрэнсис Осборн), однако я уполномочен мистером Осборном заявить вам, что он отказывается от всяких претензий на ваше имущество, и сумма в две тысячи фунтов, в четырехпроцентных бумагах, по курсу дня (то есть принадлежащая вам третья часть суммы в шесть тысяч фунтов) будет уплачена вам или вашим представителям под вашу расписку |
| "Your obedient Servt., | вашим покорным слугой |
| "S. HIGGS. | С. Хигсом. |
| "P.S.--Mr. Osborne desires me to say, once for all, that he declines to receive any messages, letters, or communications from you on this or any other subject. | P. S. Мистер Осборн просит меня заявить вам раз навсегда, что он заранее отказывается получать какие бы то ни было сообщения, письма или извещения от вас по сему предмету или но любому иному". |
| "A pretty way you have managed the affair," said George, looking savagely at William Dobbin. "Look there, Dobbin," and he flung over to the latter his parent's letter. "A beggar, by Jove, and all in consequence of my d--d sentimentality. Why couldn't we have waited? A ball might have done for me in the course of the war, and may still, and how will Emmy be bettered by being left a beggar's widow? It was all your doing. You were never easy until you had got me married and ruined. What the deuce am I to do with two thousand pounds? Such a sum won't last two years. I've lost a hundred and forty to Crawley at cards and billiards since I've been down here. A pretty manager of a man's matters YOU are, forsooth." | - Хорошо же ты уладил это дело! - сказал Джордж, свирепо глядя на Уильяма Доббина. - Вот, посмотри-ка! - И он бросил ему отцовское письмо. - Нищий, черт побери, а все из-за моей распроклятой чувствительности! Почему нельзя было подождать? Вполне возможно, что я погибну на войне, и что будет хорошего для Эмми, если она останется вдовой нищего? Все это ты наделал! Не мог успокоиться, пока не заставил меня жениться и не разорил! На какого дьявола мне две тысячи фунтов? Их не хватит и на два года! Я уже за то время, что мы здесь, продул Кроули сто сорок фунтов в карты и на бильярде. Нечего сказать, умеешь ты устраивать чужие дела! |
| "There's no denying that the position is a hard one," Dobbin replied, after reading over the letter with a blank countenance; "and as you say, it is partly of my making. There are some men who wouldn't mind changing with you," he added, with a bitter smile. "How many captains in the regiment have two thousand pounds to the fore, think you? You must live on your pay till your father relents, and if you die, you leave your wife a hundred a year." | - Нельзя отрицать, что положение трудное, - спокойно отвечал Доббин, прочтя письмо. - И, как ты говоришь, я отчасти тому причиной. Но есть люди, которые были бы не прочь поменяться с тобой, - добавил он с горькой усмешкой. - Сам подумай, много ли у нас в полку капитанов, имеющих две тысячи фунтов про черный день? Ты должен жить на жалованье, пока твой отец не смягчится, а если ты умрешь, то оставишь жене сто фунтов годового дохода. |
| "Do you suppose a man of my habits call live on his pay and a hundred a year?" George cried out in great anger. "You must be a fool to talk so, Dobbin. How the deuce am I to keep up my position in the world upon such a pitiful pittance? I can't change my habits. I must have my comforts. I wasn't brought up on porridge, like MacWhirter, or on potatoes, like old O'Dowd. Do you expect my wife to take in soldiers' washing, or ride after the regiment in a baggage waggon?" | - Неужели ты воображаешь, что человек с моими привычками в состоянии жить на жалованье и на какую-то сотню фунтов в год? - воскликнул Джордж в сердцах. - Надо быть дураком, чтобы так говорить, Доббин! Как мне, черт подери, поддерживать свое положение в свете на такие жалкие гроши? Я не могу изменить своих привычек! Я должен жить с удобствами! Я вскормлен не на овсянке, как Мак-Виртер, и не на картошке, как старый О'Дауд. Может, ты хочешь, чтобы моя жена занялась стиркой на солдат или ездила за полком в обозном фургоне? |
| "Well, well," said Dobbin, still good-naturedly, "we'll get her a better conveyance. But try and remember that you are only a dethroned prince now, George, my boy; and be quiet whilst the tempest lasts. It won't be for long. Let your name be mentioned in the Gazette, and I'll engage the old father relents towards you:" | - Ну, ладно, ладно, - сказал Доббин, по-прежнему добродушно. - Мы раздобудем для нее экипаж и получше! Но не забывай, милый мой Джордж, что ты сейчас всего лишь свергнутый с трона принц, и наберись спокойствия на то время, пока бушует буря. Она скоро пронесется. Пусть только твое имя будет упомянуто в "Газете", и я ручаюсь, что отец смилостивится к тебе. |
| "Mentioned in the Gazette!" George answered. "And in what part of it? Among the killed and wounded returns, and at the top of the list, very likely." | - Упомянуто в "Газете"? - повторил Джордж. - А в каком отделе? В списке убитых и раненых, да еще, чего доброго, в самом начале его? |
| "Psha! It will be time enough to cry out when we are hurt," Dobbin said. "And if anything happens, you know, George, I have got a little, and I am not a marrying man, and I shall not forget my godson in my will," he added, with a smile. | - Брось! Не оплакивай себя раньше времени, - заметил Доббин. - А если что-нибудь и случится, то ты знаешь, Джордж, что у меня кое-что есть, я жениться не собираюсь и не забуду своего крестника в духовном завещании, - прибавил он с улыбкой. |
| Whereupon the dispute ended--as many scores of such conversations between Osborne and his friend had concluded previously--by the former declaring there was no possibility of being angry with Dobbin long, and forgiving him very generously after abusing him without cause. | Спор их, как и десятки подобных разговоров между Осборном и его другом, закончился тем, что Джордж объявил, что на Доббина нельзя долго сердиться, и великодушно простил ему обиды, которые сам же нанес без всякого к тому основания. |
| "I say, Becky," cried Rawdon Crawley out of his dressing-room, to his lady, who was attiring herself for dinner in her own chamber. | - Послушай-ка, Бекки, - закричал Родон Кроули из своей туалетной комнаты жене, наряжавшейся к ободу у себя в спальне. |
| "What?" said Becky's shrill voice. She was looking over her shoulder in the glass. She had put on the neatest and freshest white frock imaginable, and with bare shoulders and a little necklace, and a light blue sash, she looked the image of youthful innocence and girlish happiness. | - Что? - раздался в ответ звонкий голос Бекки. Она гляделась через плечо в зеркало. С обнаженными плечами, в прелестном белом платье с небольшим ожерельем и голубым поясом, она являла собою образ юной невинности и девического счастья. |
| "I say, what'll Mrs. O. do, when O. goes out with the regiment?" Crawley said coming into the room, performing a duet on his head with two huge hair-brushes, and looking out from under his hair with admiration on his pretty little wife. | - Как по-твоему, что будет делать миссис Осборн, когда Осборн уйдет с полком? - спросил Кроули, входя в комнату; он исполнял на своей макушке дуэт двумя огромными головными щетками и с восхищением поглядывал из-под свисающих волос на свою хорошенькую жену. |
| "I suppose she'll cry her eyes out," Becky answered. "She has been whimpering half a dozen times, at the very notion of it, already to me." | - Наверно, выплачет себе глаза, - отвечала Бекки. - Она уже раз пять принималась хныкать при одном упоминании об этом, когда мы были вдвоем. |
| "YOU don't care, I suppose?" Rawdon said, half angry at his wife's want of feeling. | - А тебе, видно, решительно все равно, - сказал Родон, задетый за живое бесчувственностью своей жены. |
| "You wretch! don't you know that I intend to go with you," Becky replied. "Besides, you're different. You go as General Tufto's aide-de-camp. We don't belong to the line," Mrs. Crawley said, throwing up her head with an air that so enchanted her husband that he stooped down and kissed it. | - Ах ты, гадкий! Да разве ты не знаешь, что я намерена ехать с тобой? - воскликнула Беккн. - Кроме того, ты совсем другое дело! Ты идешь адъютантом. генерала Тафто. Мы не состоим в строевых войсках! - сказала миссис Кроули, вздергивая головку с таким видом, что супруг пришел в восторг и, нагнувшись, поцеловал ее. |
| "Rawdon dear--don't you think--you'd better get that--money from Cupid, before he goes?" Becky continued, fixing on a killing bow. She called George Osborne, Cupid. She had flattered him about his good looks a score of times already. She watched over him kindly at ecarte of a night when he would drop in to Rawdon's quarters for a half-hour before bed-time. | - Родон, голубчик... как ты думаешь... не лучше ли будет получить эти деньги с Купидона до его отъезда? - продолжала Бекки, прикалывая сногсшибательный бантик. Она прозвала Джорджа Осборна Купидоном. Она десятки раз говорила ему о его красивой наружности. Она ласково поглядывала на него за экарте по вечерам, когда он забегал к Родону на полчасика перед сном. |
| She had often called him a horrid dissipated wretch, and threatened to tell Emmy of his wicked ways and naughty extravagant habits. She brought his cigar and lighted it for him; she knew the effect of that manoeuvre, having practised it in former days upon Rawdon Crawley. He thought her gay, brisk, arch, distinguee, delightful. In their little drives and dinners, Becky, of course, quite outshone poor Emmy, who remained very mute and timid while Mrs. Crawley and her husband rattled away together, and Captain Crawley (and Jos after he joined the young married people) gobbled in silence. | Она часто называла Джорджа ужасным ветреником и грозилась рассказать Эмми о его времяпрепровождении и дурных сумасбродных привычках. Она подавала ему сигары и подносила огонь: ей был хорошо известен эффект этого маневра, так как в былые дни она испробовала его на Родоне Кроули. Джордж считал ее веселой, остроумной, лукавой, distmguee, восхитительной. Во время прогулок и обедов Векки. разумеется, совершенно затмевала бедную Эмми, которая робко сидела, не произнося ни слова, пока ее супруг и миссис Кроули оживленно болтали, а капитан Кроули и Джоз (вскоре присоединившийся к новобрачным) в молчании поглощали еду. |
| Emmy's mind somehow misgave her about her friend. Rebecca's wit, spirits, and accomplishments troubled her with a rueful disquiet. They were only a week married, and here was George already suffering ennui, and eager for others' society! She trembled for the future. How shall I be a companion for him, she thought--so clever and so brilliant, and I such a humble foolish creature? How noble it was of him to marry me--to give up everything and stoop down to me! I ought to have refused him, only I had not the heart. I ought to have stopped at home and taken care of poor Papa. And her neglect of her parents (and indeed there was some foundation for this charge which the poor child's uneasy conscience brought against her) was now remembered for the first time, and caused her to blush with humiliation. Oh! thought she, I have been very wicked and selfish-- selfish in forgetting them in their sorrows--selfish in forcing George to marry me. I know I'm not worthy of him--I know he would have been happy without me--and yet--I tried, I tried to give him up. | В душе у Эмми шевелилось предчувствие чего-то недоброго со стороны подруги. Остроумие Ребекки, ее веселый нрав и таланты смущали ее и вызывали тягостную тревогу. Они женаты всего лишь неделю, а Джордж уже скучает с ней и жаждет другого общества! Она трепетала за будущее. "Какой я буду ему спутницей, - думала она, - ему, такому умному и блестящему, когда сама я такая незаметная и глупенькая! Как было благородно с его стороны жениться на мне - отречься от всего и снизойти до меня. Мне следовало бы отказать ему. но у меня не хватило духу. Мне следовало бы остаться дома и ухаживать за бедным папой!" Она впервые вспомнила о своем небрежении к родителям (у бедняжки были, конечно, некоторые основания обвинять себя в этом) и покраснела от стыда. "О, я поступила очень гадко, - думала она, - я показала себя эгоисткой, когда забыла о них в их горе... когда заставила Джорджа жениться на мне. Я знаю, что недостойна его... Знаю, что он был бы счастлив и без меня... и все же... но ведь я старалась, старалась от него отказаться". |
| It is hard when, before seven days of marriage are over, such thoughts and confessions as these force themselves on a little bride's mind. But so it was, and the night before Dobbin came to join these young people--on a fine brilliant moonlight night of May- -so warm and balmy that the windows were flung open to the balcony, from which George and Mrs. Crawley were gazing upon the calm ocean spread shining before them, while Rawdon and Jos were engaged at backgammon within--Amelia couched in a great chair quite neglected, and watching both these parties, felt a despair and remorse such as were bitter companions for that tender lonely soul. Scarce a week was past, and it was come to this! The future, had she regarded it, offered a dismal prospect; but Emmy was too shy, so to speak, to look to that, and embark alone on that wide sea, and unfit to navigate it without a guide and protector. I know Miss Smith has a mean opinion of her. But how many, my dear Madam, are endowed with your prodigious strength of mind? | Тяжело, когда такие мысли и признания тревожат молодую жену в первую же неделю после свадьбы. Но так оно было, и накануне приезда Доббина, в чудный, залитый лунным светом майский вечер, такой теплый и благоуханный, что все окна были открыты на балкон, с которого Джордж и миссис Кроули любовались спокойной ширью океана, пока Родон и Джоз были заняты в комнате игрою в триктрак, - Эмилия сидела в большом кресле, всеми забытая, и, глядя на обе эти группы, чувствовала отчаяние и угрызения совести, которые тяжким гнетом ложились на эту нежную одинокую душу. Всего неделя, а вот до чего дошло! Будущее, если бы она заглянула в него, представилось бы ей поистине мрачным. Но Эмми была слишком робка, если можно так выразиться, чтобы заглядывать туда и пускаться в плавание по этому безбрежному морю одной, без указчика и защитника. Я знаю, что мисс Смит невысокого о ней мнения. Но, дорогая моя мисс Смит, много ли найдется женщин, одаренных вашей изумительной твердостью духа? |
| "Gad, what a fine night, and how bright the moon is!" George said, with a puff of his cigar, which went soaring up skywards. | - Что за чудесная ночь, как ярко светит месяц! - сказал Джордж, попыхивая сигарой и пуская дым к небесам. |
| "How delicious they smell in the open air! I adore them. Who'd think the moon was two hundred and thirty-six thousand eight hundred and forty-seven miles off?" Becky added, gazing at that orb with a smile. "Isn't it clever of me to remember that? Pooh! we learned it all at Miss Pinkerton's! How calm the sea is, and how clear everything. I declare I can almost see the coast of France!" and her bright green eyes streamed out, and shot into the night as if they could see through it. | - Как восхитительно пахнут сигары на открытом воздухе! Я обожаю их аромат! Кто бы мог подумать, что луна отстоит от земли на двести тридцать шесть тысяч восемьсот сорок семь миль, - прибавила Бекки, с улыбкой поглядывая на ночное светило. - Разве я не умница, что еще помню это? Да, да, мы все это учили в пансионе мисс Пинкертон. Как спокойно море, и воздух совсем прозрачный. Право же, я, кажется, могу разглядеть французский берег! - И взор ее блестящих зеленых глаз устремился вдаль, пронзая ночной мрак, словно она действительно что-то видела вдали. |
| "Do you know what I intend to do one morning?" she said; "I find I can swim beautifully, and some day, when my Aunt Crawley's companion--old Briggs, you know--you remember her--that hook-nosed woman, with the long wisps of hair--when Briggs goes out to bathe, I intend to dive under her awning, and insist on a reconciliation in the water. Isn't that a stratagem?" | - Знаете, что я собираюсь сделать в одно прекрасное утро? - продолжала она. - Я убедилась, что плаваю великолепно, и вот как-нибудь, когда компаньонка моей тетки Кроули... знаете, эта старушка Бригс, - вы ведь помните ее?., такая особа с крючковатым носом, с длинными космами! - когда Бригс отправится купаться, я нырну к ней под кабинку и буду добиваться примирения в воде. Что, разве плохо придумано? |
| George burst out laughing at the idea of this aquatic meeting. | Джордж расхохотался при мысли о таком подводном свидании. |
| "What's the row there, you two?" Rawdon shouted out, rattling the box. Amelia was making a fool of herself in an absurd hysterical manner, and retired to her own room to whimper in private. | - Что у вас там? - крикнул им Родон, встряхивая стаканчик с костями. Эмилия же ни с того ни с сего расплакалась и быстро ушла к себе в комнату, где могла проливать слезы без помехи. |
| Our history is destined in this chapter to go backwards and forwards in a very irresolute manner seemingly, and having conducted our story to to-morrow presently, we shall immediately again have occasion to step back to yesterday, so that the whole of the tale may get a hearing. As you behold at her Majesty's drawing-room, the ambassadors' and high dignitaries' carriages whisk off from a private door, while Captain Jones's ladies are waiting for their fly: as you see in the Secretary of the Treasury's antechamber, a half-dozen of petitioners waiting patiently for their audience, and called out one by one, when suddenly an Irish member or some eminent personage enters the apartment, and instantly walks into Mr. Under- Secretary over the heads of all the people present: so in the conduct of a tale, the romancer is obliged to exercise this most partial sort of justice. Although all the little incidents must be heard, yet they must be put off when the great events make their appearance; and surely such a circumstance as that which brought Dobbin to Brighton, viz., the ordering out of the Guards and the line to Belgium, and the mustering of the allied armies in that country under the command of his Grace the Duke of Wellington--such a dignified circumstance as that, I say, was entitled to the pas over all minor occurrences whereof this history is composed mainly, and hence a little trifling disarrangement and disorder was excusable and becoming. We have only now advanced in time so far beyond Chapter XXII as to have got our various characters up into their dressing-rooms before the dinner, which took place as usual on the day of Dobbin's arrival. | Нашей истории суждено в этой главе то возвращаться вспять, то забегать вперед самым беспорядочным образом; доведя рассказ до завтрашнего дня, мы будем вынуждены немедленно обратиться ко вчерашнему, чтобы читатель ничего не упустил из нашего повествования. Подобно тому как на приемах у ее величества кареты послов и высших сановников без промедления отъезжают от подъезда, между тем как дамам капитана Джонса приходится долго ждать свой наемный экипаж; подобно тому как в приемной министра финансов человек десять просителей терпеливо ждут своей очереди и их вызывают на аудиенцию одного за другим, по вдруг в комнату входит депутат парламента от Ирландии или еще какая-нибудь важная особа и направляется прямо в кабинет товарища министра буквально но головам присутствующих: точно так же и романисту приходится в развитии повествования быть не только справедливым, но и пристрастным. Он обязан рассказать обо всем, вплоть до мелочей, но важным событиям мелочи должны уступать дорогу. И, разумеется, обстоятельство, которое привело Доббина в Брайтон, - то есть получение гвардией и линейной пехотой приказа о выступлении в Бельгию и сосредоточение всех союзных армии в этой стране под командованием его светлости герцога Веллингтона, - такое замечательное обстоятельство, говорю я, имело все права и преимущества перед остальными, меньшими по своему значению происшествиями, из коих главным образом и слагается наша повесть. Отсюда и произошли некоторый беспорядок и путаница, впрочем, вполне извинительные и допустимые. И сейчас мы продвинулись во времени за пределы XXII главы лишь настолько, чтобы развести наших действующих лиц по их комнатам переодеваться к обеду, который состоялся в день приезда Доббина в обычный час. |
| George was too humane or too much occupied with the tie of his neckcloth to convey at once all the news to Amelia which his comrade had brought with him from London. He came into her room, however, holding the attorney's letter in his hand, and with so solemn and important an air that his wife, always ingeniously on the watch for calamity, thought the worst was about to befall, and running up to her husband, besought her dearest George to tell her everything--he was ordered abroad; there would be a battle next week--she knew there would. | Джордж или был слишком мягкосердечен, или же чересчур увлекся завязыванием шейного платка, чтобы сразу сообщить Эмилии известие, привезенное ему из Лондона товарищем. Когда же он вошел к ней в комнату с письмом поверенного в руке, вид у него был такой торжественный и важный, что жена его, всегда готовая ждать беды, решила, что произошло нечто ужасное, и, подбежав к супругу, стала умолять своего миленького Джорджа рассказать ей все решительно. Получен приказ выступать за границу? На будущей неделе ждут сражения? Сердце ее чуяло, что так и будет! |
| Dearest George parried the question about foreign service, and with a melancholy shake of the head said, | Миленький Джордж уклонился от вопроса о заграничном походе и, покачав меланхолически головой, сказал: |
| "No, Emmy; it isn't that: it's not myself I care about: it's you. I have had bad news from my father. He refuses any communication with me; he has flung us off; and leaves us to poverty. I can rough it well enough; but you, my dear, how will you bear it? read here." | - Нет, Эмми, дело не в этом. Не о себе я забочусь, а о тебе! Я получил дурные известия. Отец отказывается от всяких сношений со мной, он порвал с нами и обрек нас на бедность. Я-то легко могу с этим примириться, но ты, моя дорогая, как ты это перенесешь? Читай! |
| And he handed her over the letter. | И он дал ей письмо. |
| Amelia, with a look of tender alarm in her eyes, listened to her noble hero as he uttered the above generous sentiments, and sitting down on the bed, read the letter which George gave her with such a pompous martyr-like air. Her face cleared up as she read the document, however. The idea of sharing poverty and privation in company with the beloved object is, as we have before said, far from being disagreeable to a warm-hearted woman. The notion was actually pleasant to little Amelia. Then, as usual, she was ashamed of herself for feeling happy at such an indecorous moment, and checked her pleasure, saying demurely, | Эмилия с нежной тревогой во взоре выслушала своего благородного героя, выражавшего ей столь великодушные чувства, и, присев на кровать, стала читать письмо, которое Джордж подал ей с торжественным трагическим видом. Но по мере того как она читала, лицо ее прояснялось. Как мы уже имели случай упоминать, мысль разделить бедность и лишения с любимым человеком отнюдь не пугает женщину, наделенную горячим сердцем. Маленькой Эмилии такая перспектива даже была приятна. Но потом она, как всегда, устыдилась, что почувствовала себя счастливой в такой неподходящий момент, и, подавив свою радость, сдержанно проговорила: |
| "O, George, how your poor heart must bleed at the idea of being separated from your papa!" | - Ах, Джордж, у тебя, должно быть, сердце обливается кровью при мысли о разлуке с отцом! |
| "It does," said George, with an agonised countenance. | - Ну конечно! - ответил Джордж с выражением муки на лице. |
| "But he can't be angry with you long," she continued. "Nobody could, I'm sure. He must forgive you, my dearest, kindest husband. O, I shall never forgive myself if he does not." | - Но он не будет долго сердиться на тебя, - продолжала она. - Разве на тебя можно сердиться! Он должен будет простить тебя, мой дорогой, мой милый муж! Иначе я никогда себе этого не прощу. |
| "What vexes me, my poor Emmy, is not my misfortune, but yours," George said. "I don't care for a little poverty; and I think, without vanity, I've talents enough to make my own way." | - Меня беспокоит не мое несчастье, бедняжка моя Эмми, а твое, - сказал Джордж. - Что мне бедность! И к тому же, хоть я и не хочу хвастаться, но думаю, что у меня достаточно талантов, чтобы пробить себе дорогу в жизни. |
| "That you have," interposed his wife, who thought that war should cease, and her husband should be made a general instantly. | - Разумеется! - перебила его жена и подумала, что война скоро кончится и Джорджа сейчас же произведут в генералы. |
| "Yes, I shall make my way as well as another," Osborne went on; "but you, my dear girl, how can I bear your being deprived of the comforts and station in society which my wife had a right to expect? My dearest girl in barracks; the wife of a soldier in a marching regiment; subject to all sorts of annoyance and privation! It makes me miserable." | - Да, я пробью себе дорогу не хуже всякого другого, - продолжал Осборн. - Но ты, дорогая моя девочка? Как я перенесу, что ты лишена удобств и положения в обществе, на которые вправе рассчитывать моя жена? Моя девочка - в казармах; жена солдата, да еще в походе, где она подвергается всевозможным неприятностям и лишениям. Вот что разрывает мне сердце! |
| Emmy, quite at ease, as this was her husband's only cause of disquiet, took his hand, and with a radiant face and smile began to warble that stanza from the favourite song of "Wapping Old Stairs," in which the heroine, after rebuking her Tom for inattention, promises "his trousers to mend, and his grog too to make," if he will be constant and kind, and not forsake her. | Эмми, совершенно успокоенная мыслью, что только это и тревожит ее мужа, взяла его за руку и с сияющим лицом стала напевать куплет из популярной песенки "Старая лестница в Уоппинге", в которой героиня, упрекнув своего Тома в холодности, обещает "и штаны ему штопать, и грог подавать", если он останется ей верен, будет с ней ласков и не бросит ее. |
| "Besides," she said, after a pause, during which she looked as pretty and happy as any young woman need, "isn't two thousand pounds an immense deal of money, George?" | - Кроме того, - промолвила она, помолчав, с таким прелестным и счастливым видом, какого можно пожелать всякой молодой женщине, - две тысячи фунтов - это же целая куча денег! Разве нет, Джордж? |
| George laughed at her naivete; and finally they went down to dinner, Amelia clinging to George's arm, still warbling the tune of "Wapping Old Stairs," and more pleased and light of mind than she had been for some days past. | Джордж посмеялся ее наивности. Вскоре они сошли вниз к обеду, причем Эмилия, держа мужа под руку, продолжала напевать "Старую лестницу в Уоппинге", и на душе у нее было легче, чем все эти последние дни. |
| Thus the repast, which at length came off, instead of being dismal, was an exceedingly brisk and merry one. The excitement of the campaign counteracted in George's mind the depression occasioned by the disinheriting letter. Dobbin still kept up his character of rattle. He amused the company with accounts of the army in Belgium; where nothing but fetes and gaiety and fashion were going on. Then, having a particular end in view, this dexterous captain proceeded to describe Mrs. Major O'Dowd packing her own and her Major's wardrobe, and how his best epaulets had been stowed into a tea canister, whilst her own famous yellow turban, with the bird of paradise wrapped in brown paper, was locked up in the Major's tin cocked-hat case, and wondered what effect it would have at the French king's court at Ghent, or the great military balls at Brussels. | Таким образом, состоявшийся наконец обед против ожидания прошел весело и оживленно. Предвкушение похода отвлекало Джорджа от мрачных мыслей о суровом отцовском приговоре. Доббин по-прежнему балагурил без умолку. Он забавлял общество рассказами о жизни армии в Бельгии, где только и делают, что задают fetes {Празднества (франц.).}, веселятся и модничают. Затем, преследуя какие-то свои особые цели, наш ловкий капитан принялся описывать, как супруга майора, миссис О'Дауд, укладывала свой собственный гардероб и гардероб мужа и как его лучшие эполеты были засунуты в чайницу, а ее знаменитый желтый тюрбан с райской птицей, завернутый в бумагу, был заперт в жестяной футляр из-под майоровой треуголки. Можно себе представить, какой эффект произведет этот тюрбан при дворе французского короля в Генте или же на парадных офицерских балах в Брюсселе! |
| "Ghent! Brussels!" cried out Amelia with a sudden shock and start. "Is the regiment ordered away, George--is it ordered away?" | - В Генте? В Брюсселе? - воскликнула Эмилия, внезапно вздрогнув. - Разве получен приказ выступать, Джордж? Разве полк уже выступает? |
| A look of terror came over the sweet smiling face, and she clung to George as by an instinct. | Выражение ужаса пробежало по ее нежному улыбающемуся личику, и она невольно прижалась к Джорджу. |
| "Don't be afraid, dear," he said good-naturedly; "it is but a twelve hours' passage. It won't hurt you. You shall go, too, Emmy." | - Не бойся, дорогая! - промолвил он снисходительно. - Переезд займет всего двенадцать часов. Это совсем не страшно. Ты тоже поедешь, Эмми! |
| "I intend to go," said Becky. "I'm on the staff. General Tufto is a great flirt of mine. Isn't he, Rawdon?" | - Я-то непременно поеду, - заявила Бекки. - Ведь я сама почти офицер штаба. Генерал Тафто большой мой поклонник, не правда ли, Родон? |
| Rawdon laughed out with his usual roar. William Dobbin flushed up quite red. | Родон расхохотался своим громоподобным смехом. Уильям Доббин покраснел до корней волос. |
| "She can't go," he said; "think of the--of the danger," he was going to add; but had not all his conversation during dinner-time tended to prove there was none? He became very confused and silent. | - Она не может ехать, - сказал он. "Подумайте об опасности", - хотел он добавить. Но разве не старался он доказать всеми своими речами, что никакой опасности нет? Он окончательно смешался и замолчал. |
| "I must and will go," Amelia cried with the greatest spirit; and George, applauding her resolution, patted her under the chin, and asked all the persons present if they ever saw such a termagant of a wife, and agreed that the lady should bear him company. | - Я должна ехать, и поеду! - с жаром воскликнула Эмми. И Джордж, одобрив ее решительность, потрепал ее по щеке, спросил всех присутствующих за столом, видели ли они когда-нибудь такую задорную женушку, и согласился на то, чтобы она его сопровождала. |
| "We'll have Mrs. O'Dowd to chaperon you," he said. | - Мы попросим миссис О'Дауд опекать тебя! - обещал он. |
| What cared she so long as her husband was near her? Thus somehow the bitterness of a parting was juggled away. Though war and danger were in store, war and danger might not befall for months to come. There was a respite at any rate, which made the timid little Amelia almost as happy as a full reprieve would have done, and which even Dobbin owned in his heart was very welcome. For, to be permitted to see her was now the greatest privilege and hope of his life, and he thought with himself secretly how he would watch and protect her. I wouldn't have let her go if I had been married to her, he thought. But George was the master, and his friend did not think fit to remonstrate. | Какое ей было дело до всего остального, раз ее муж будет с нею? Казалось, им удалось отодвинуть разлуку. Да, впереди их ждала война и опасность, но могли пройти месяцы, прежде чем война и опасность надвинутся вплотную. Во всяком случае, это была отсрочка, и робкая маленькая Эмилия чувствовала себя почти такой же счастливой, как если бы война вовсе не предстояла. Даже у Доббина отлегло от сердца. Ведь для него возможность видеть Эмилню составляла величайшую радость и надежду его жизни, и он уже думал про себя, как он будет охранять ее и беречь. "Будь она моей женой, я не позволил бы ей ехать", - подумал он. Но ее владыкой был Джордж, и Доббин не считал себя вправе отговаривать товарища. |
| Putting her arm round her friend's waist, Rebecca at length carried Amelia off from the dinner-table where so much business of importance had been discussed, and left the gentlemen in a highly exhilarated state, drinking and talking very gaily. | Обняв подругу за талию, Ребекка наконец увела ее от обеденного стола, за которым было обсуждено столько важных дел, а мужчины, оставшись одни в весьма приподнятом настроении, стали распивать вино и вести веселые разговоры. |
| In the course of the evening Rawdon got a little family-note from his wife, which, although he crumpled it up and burnt it instantly in the candle, we had the good luck to read over Rebecca's shoulder. "Great news," she wrote. "Mrs. Bute is gone. Get the money from Cupid tonight, as he'll be off to-morrow most likely. Mind this.-- R." | Еще за обедом Родон получил от жены интимную записочку, и хотя он сейчас же скомкал ее и сжег на свечке, нам удалось прочесть ее, стоя позади Ребекки. "Великая новость! - писала она. - Миссис Бьют уехала. Получи у Купидона деньги сегодня же, так как завтра он, по всей вероятности, уедет. Не забудь об этом. Р.". |
| So when the little company was about adjourning to coffee in the women's apartment, Rawdon touched Osborne on the elbow, and said gracefully, | И вот, когда мужчины собрались перейти к дамам пить кофе, Родон тронул Осборна за локоть и сказал ему ласково: |
| "I say, Osborne, my boy, if quite convenient, I'll trouble you for that 'ere small trifle." | - Осборн, голубчик! Если вас не затруднит, я побеспокою вас насчет той безделицы! |
| It was not quite convenient, but nevertheless George gave him a considerable present instalment in bank-notes from his pocket-book, and a bill on his agents at a week's date, for the remaining sum. | Джорджа это очень даже затрудняло, но тем не менее он вручил Родону в счет долга порядочный куш банковыми билетами, которые достал из бумажника, а на остающуюся сумму выдал вексель на своих агентов сроком через неделю. |
| This matter arranged, George, and Jos, and Dobbin, held a council of war over their cigars, and agreed that a general move should be made for London in Jos's open carriage the next day. Jos, I think, would have preferred staying until Rawdon Crawley quitted Brighton, but Dobbin and George overruled him, and he agreed to carry the party to town, and ordered four horses, as became his dignity. With these they set off in state, after breakfast, the next day. Amelia had risen very early in the morning, and packed her little trunks with the greatest alacrity, while Osborne lay in bed deploring that she had not a maid to help her. She was only too glad, however, to perform this office for herself. A dim uneasy sentiment about Rebecca filled her mind already; and although they kissed each other most tenderly at parting, yet we know what jealousy is; and Mrs. Amelia possessed that among other virtues of her sex. | Когда этот вопрос был улажен, Джордж, Джоз и Доббин, закурив сигары, стали держать военный совет и договорились, что на следующий день всем нужно ехать в Лондон в открытой коляске Джоза. Джоз, вероятно, предпочел бы остаться в Брайтоне до отъезда Родона Кроули, но Доббин и Джордж уломали его, и он согласился отвезти всех в Лондон и велел запрячь четверку, как подобало его достоинству. На этой четверке они и отправились в путь на следующий день, после раннего завтрака. Эмилия поднялась спозаранку и очень живо и ловко уложила свои маленькие чемоданы, между тем как Джордж лежал в постели, скорбя о том, что у его жены нет горничной, которая могла бы ей помочь. Эмилия же только радовалась, что может сама справиться с этим делом. Смутная неприязнь по отношению к Ребекке переполняла ее; и хотя они расцеловались на прощанье самым нежнейшим образом, однако нам известно, что такое ревность, а миссис Эмилия обладала и этой добродетелью в числе других, свойственных ее полу. |
| Besides these characters who are coming and going away, we must remember that there were some other old friends of ours at Brighton; Miss Crawley, namely, and the suite in attendance upon her. Now, although Rebecca and her husband were but at a few stones' throw of the lodgings which the invalid Miss Crawley occupied, the old lady's door remained as pitilessly closed to them as it had been heretofore in London. As long as she remained by the side of her sister-in- law, Mrs. Bute Crawley took care that her beloved Matilda should not be agitated by a meeting with her nephew. When the spinster took her drive, the faithful Mrs. Bute sate beside her in the carriage. When Miss Crawley took the air in a chair, Mrs. Bute marched on one side of the vehicle, whilst honest Briggs occupied the other wing. And if they met Rawdon and his wife by chance--although the former constantly and obsequiously took off his hat, the Miss-Crawley party passed him by with such a frigid and killing indifference, that Rawdon began to despair. | Нам следует вспомнить, что, кроме этих лиц, посетивших Брайтон и теперь уехавших, там находился и еще кое-кто из наших старых знакомых, а именно мисс Кроули и ее свита. Хотя Родон с супругой проживали всего в нескольких шагах от квартиры, которую занимала немощная мисс Кроули, однако двери ее оставались закрытыми для них так же неумолимо, как в свое время в Лондоне. Пока миссис Бьют Кроули была подле своей невестки, она принимала все меры к тому, чтобы ее возлюбленная Матильда не подвергалась волнениям, вызываемым встречами с племянником. Когда старая дева отправлялась кататься, верная миссис Быот сопровождала ее в коляске. Когда мисс Кроули выносили в портшезе подышать чистым воздухом, миссис Бьют шла рядом с одной стороны, а честная Бригс охраняла другой фланг. И если им случалось встретить Родона и его жену, то, несмотря на то, что он всякий раз угодливо снимал шляпу, компания мисс Кроули проходила мимо него с таким холодным и убийственным безразличием, что Родон начал впадать в отчаяние. |
| "We might as well be in London as here," Captain Rawdon often said, with a downcast air. | - Мы могли бы с таким же успехом остаться в Лондоне, - говаривал капитан Кроули с удрученным видом. |
| "A comfortable inn in Brighton is better than a spunging-house in Chancery Lane," his wife answered, who was of a more cheerful temperament. "Think of those two aides-de-camp of Mr. Moses, the sheriff's-officer, who watched our lodging for a week. Our friends here are very stupid, but Mr. Jos and Captain Cupid are better companions than Mr. Moses's men, Rawdon, my love." | - Удобная гостиница в Брайтоне лучше долгового отделения на Чансери-лейн, - отвечала его жена, обладавшая более жизнерадостным характером. - Вспомни двух адъютантов мистера Мозеса, помощника шерифа, которые целую неделю дежурили около нашей квартиры. Наши здешние друзья не блещут умом, мой милый Родон, но мистер Джоз и капитан Купидон все же лучше, чем агенты мистера Мозеса! |
| "I wonder the writs haven't followed me down here," Rawdon continued, still desponding. | - Удивляюсь, как это исполнительные листы не прислали сюда вслед за мною, - продолжал Родон все так же уныло. |
| "When they do, we'll find means to give them the slip," said dauntless little Becky, and further pointed out to her husband the great comfort and advantage of meeting Jos and Osborne, whose acquaintance had brought to Rawdon Crawley a most timely little supply of ready money. | - Когда их пришлют, мы сумеем ускользнуть от них, - ответила отважная маленькая Бекки и затем указала своему супругу на великое удобство и выгоду встречи с Джо-зом и Осборном, в результате которой Родон весьма своевременно получил небольшую толику наличных денег. |
| "It will hardly be enough to pay the inn bill," grumbled the Guardsman. | - Их едва хватит для уплаты по счету гостиницы! - проворчал гвардеец. |
| "Why need we pay it?" said the lady, who had an answer for everything. | - А зачем нам платить? - возразила супруга, у которой на все был готов ответ. |
| Through Rawdon's valet, who still kept up a trifling acquaintance with the male inhabitants of Miss Crawley's servants' hall, and was instructed to treat the coachman to drink whenever they met, old Miss Crawley's movements were pretty well known by our young couple; and Rebecca luckily bethought herself of being unwell, and of calling in the same apothecary who was in attendance upon the spinster, so that their information was on the whole tolerably complete. Nor was Miss Briggs, although forced to adopt a hostile attitude, secretly inimical to Rawdon and his wife. She was naturally of a kindly and forgiving disposition. Now that the cause of jealousy was removed, her dislike for Rebecca disappeared also, and she remembered the latter's invariable good words and good humour. And, indeed, she and Mrs. Firkin, the lady's-maid, and the whole of Miss Crawley's household, groaned under the tyranny of the triumphant Mrs. Bute. | Через лакея Родона, который по-прежнему поддерживал знакомство с мужской половиной прислуги мисс Кроули и был уполномочен при всяком удобном случае ставить ее кучеру выпивку, каждый шаг старой мисс Кроули был отлично известен нашей молодой чете. Ребекке пришла в голову счастливая мысль заболеть, и она пригласила того же аптекаря, который пользовал старую деву, так что, в общем, супруги были осведомлены неплохо. К тому же Бригс, хоть и вынужденная занять враждебную позицию, не питала злобы R Родону и его жене. По доброте сердечной она не умела долго таить обиду, и теперь, когда причина ревности отпала, ее неприязнь к Ребекке тоже исчезла, и она помнила только ее неизменно ласковые слова и веселый нрав. Не говоря уж о том, что и она сама, и горничная миссис Феркин, и все домочадцы мисс Кроули втайне стонали под игом торжествующего тирана - миссис Бьют. |
| As often will be the case, that good but imperious woman pushed her advantages too far, and her successes quite unmercifully. She had in the course of a few weeks brought the invalid to such a state of helpless docility, that the poor soul yielded herself entirely to her sister's orders, and did not even dare to complain of her slavery to Briggs or Firkin. Mrs. Bute measured out the glasses of wine which Miss Crawley was daily allowed to take, with irresistible accuracy, greatly to the annoyance of Firkin and the butler, who found themselves deprived of control over even the sherry-bottle. She apportioned the sweetbreads, jellies, chickens; their quantity and order. Night and noon and morning she brought the abominable drinks ordained by the Doctor, and made her patient swallow them with so affecting an obedience that Firkin said "my poor Missus du take her physic like a lamb." She prescribed the drive in the carriage or the ride in the chair, and, in a word, ground down the old lady in her convalescence in such a way as only belongs to your proper-managing, motherly moral woman. If ever the patient faintly resisted, and pleaded for a little bit more dinner or a little drop less medicine, the nurse threatened her with instantaneous death, when Miss Crawley instantly gave in. "She's no spirit left in her," Firkin remarked to Briggs; "she ain't ave called me a fool these three weeks." Finally, Mrs. Bute had made up her mind to dismiss the aforesaid honest lady's-maid, Mr. Bowls the large confidential man, and Briggs herself, and to send for her daughters from the Rectory, previous to removing the dear invalid bodily to Queen's Crawley, when an odious accident happened which called her away from duties so pleasing. The Reverend Bute Crawley, her husband, riding home one night, fell with his horse and broke his collar-bone. Fever and inflammatory symptoms set in, and Mrs. Bute was forced to leave Sussex for Hampshire. As soon as ever Bute was restored, she promised to return to her dearest friend, and departed, leaving the strongest injunctions with the household regarding their behaviour to their mistress; and as soon as she got into the Southampton coach, there was such a jubilee and sense of relief in all Miss Crawley's house, as the company of persons assembled there had not experienced for many a week before. That very day Miss Crawley left off her afternoon dose of medicine: that afternoon Bowls opened an independent bottle of sherry for himself and Mrs. Firkin: that night Miss Crawley and Miss Briggs indulged in a game of piquet instead of one of Porteus's sermons. It was as in the old nursery- story, when the stick forgot to beat the dog, and the whole course of events underwent a peaceful and happy revolution. | Как нередко бывает, эта хорошая, но не в меру властная женщина хватила через край и немилосердно злоупотребляла своими преимуществами. За несколько недель она довела больную до такого безропотного послушания, что несчастная всецело подчинилась распоряжениям невестки и даже не смела жаловаться на свою рабскую зависимость ни Бригс, ни Феркин. Миссис Бьют с неукоснительной аккуратностью отмеряла стаканы вина, которые мисс Кроули ежедневно дозволялось выпивать, к великому неудовольствию Феркин и дворецкого, лишенных теперь возможности распорядиться даже бутылкой хереса. Она решала, в каком количестве и в каком порядке давать мисс Кроули печенку, цыплят и сладкое. Ночью ли, днем ли, утром ли - она подавала больной отвратительные лекарства, прописанные доктором, и та глотала их так безропотно и смиренно, что Феркин говорила: "Бедная моя хозяйка принимает лекарство покорно, что твой ягненок!" Она предписывала катанье в коляске или же прогулки в портшезе - одним словом, скрутила выздоравливающую старую леди так, как и подобает распорядительной, заботливой, высоконравственной женщине. Если ее пациентка делала слабые попытки сопротивляться и просила дать ей лишний кусочек за обедом или немножко меньше лекарства, сиделка грозила ей немедленной смертью, и мисс Кроули тотчас же сдавалась. "Совсем загрустила, бедняжка, - жаловалась Феркин компаньонке, - за три недели ни разу не назвала меня дурой!" В конце концов миссис Бьют решила уволить честную горничную, а также толстого дворецкого мистера Боулса и самое Бригс и выписать своих дочерей из пасторского дома, с тем чтобы потом перевезти дорогую страдалицу в Королевское Кроули, - как вдруг произошел прискорбный случай, вынудивший миссис Бьют отказаться от ее приятных обязанностей. Преподобный Бьют Кроули, ее супруг, возвращаясь как-то вечером домой, упал с лошади и сломал себе ключицу. У него началась лихорадка, появились признаки воспаления, и миссис Бьют пришлось оставить Сассекс и отбыть в Хэмпшир. Она пообещала вернуться к своему дражайшему другу, как только поправится Бьют, и уехала, оставив строгие наказы всему дому насчет ухода за хозяйкой. Но едва она заняла свое место в саутгемптонской карете, в доме мисс Кроули все вздохнули свободно и ощутили такую радость, какой не знали уже в течение многих недель. В тот же день мисс Кроули пропустила дневной прием лекарства; в тот же день, позже, Боулс откупорил особую бутылку хереса для себя и миссис Феркин; и в тот же вечер мисс Кроули и мисс Бригс разрешили себе партию в пикет вместо чтения одной из проповедей Портиаса. Произошло то же, что в старинной детской сказочке: палка позабыла бить собаку, и все мирно и счастливо вернулись к прерванным делам. |
| At a very early hour in the morning, twice or thrice a week, Miss Briggs used to betake herself to a bathing-machine, and disport in the water in a flannel gown and an oilskin cap. Rebecca, as we have seen, was aware of this circumstance, and though she did not attempt to storm Briggs as she had threatened, and actually dive into that lady's presence and surprise her under the sacredness of the awning, Mrs. Rawdon determined to attack Briggs as she came away from her bath, refreshed and invigorated by her dip, and likely to be in good humour. | Два-три раза в неделю, в очень ранний утренний час, мисс Бригс имела обыкновение уходить к морю, занимать кабинку и плескаться в воде в фланелевом купальном костюме и клеенчатом чепце. Ребекке, как мы знаем, было известно это обстоятельство, и хотя она не выполнила своей угрозы нырнуть под кабинку и застигнуть Бригс врасплох, под священной сенью тента, однако решила атаковать компаньонку, когда та выйдет на берег, освеженная купаньем, набравшись новых сил и, вероятно, в хорошем расположении духа. |
| So getting up very early the next morning, Becky brought the telescope in their sitting-room, which faced the sea, to bear upon the bathing-machines on the beach; saw Briggs arrive, enter her box; and put out to sea; and was on the shore just as the nymph of whom she came in quest stepped out of the little caravan on to the shingles. It was a pretty picture: the beach; the bathing-women's faces; the long line of rocks and building were blushing and bright in the sunshine. Rebecca wore a kind, tender smile on her face, and was holding out her pretty white hand as Briggs emerged from the box. What could Briggs do but accept the salutation? | Поэтому, поднявшись наутро очень рано, Бекки принесла в гостиную, выходившую на море, подзорную трубу и навела ее на ряд кабинок. Она увидела, как Бригс показалась, вошла в купальню и погрузилась в морские волны. Бекки очутилась на берегу как раз в ту минуту, когда нимфа, на поиски которой она явилась, ступила на прибрежную гальку. Это была премилая картина: берег, лица купальщиц, длинный ряд утесов и зданий - все алело и сверкало в сиянии солнца. Выйдя из кабинки, Бригс увидела Ребекку, которая ласково, нежно улыбалась и протягивала ей свою хорошенькую белую ручку. Что оставалось Бригс, как не принять это приветствие? |
| "Miss Sh--Mrs. Crawley," she said. | - Мисс Ш... Миссис Кроули! - сказала она. |
| Mrs. Crawley seized her hand, pressed it to her heart, and with a sudden impulse, flinging her arms round Briggs, kissed her affectionately. | Миссис Кроули схватила ее руку, прижала к своему сердцу и, поддавшись внезапному порыву, обняла мисс Бригс и страстно ее поцеловала. |
| "Dear, dear friend!" she said, with a touch of such natural feeling, that Miss Briggs of course at once began to melt, and even the bathing-woman was mollified. | - Дорогой, дорогой друг! - произнесла она с таким неподдельным чувством, что мисс Бригс, разумеется, сейчас же растаяла, и даже служанка при купальне размякла. |
| Rebecca found no difficulty in engaging Briggs in a long, intimate, and delightful conversation. Everything that had passed since the morning of Becky's sudden departure from Miss Crawley's house in Park Lane up to the present day, and Mrs. Bute's happy retreat, was discussed and described by Briggs. All Miss Crawley's symptoms, and the particulars of her illness and medical treatment, were narrated by the confidante with that fulness and accuracy which women delight in. About their complaints and their doctors do ladies ever tire of talking to each other? Briggs did not on this occasion; nor did Rebecca weary of listening. She was thankful, truly thankful, that the dear kind Briggs, that the faithful, the invaluable Firkin, had been permitted to remain with their benefactress through her illness. Heaven bless her! though she, Rebecca, had seemed to act undutifully towards Miss Crawley; yet was not her fault a natural and excusable one? Could she help giving her hand to the man who had won her heart? Briggs, the sentimental, could only turn up her eyes to heaven at this appeal, and heave a sympathetic sigh, and think that she, too, had given away her affections long years ago, and own that Rebecca was no very great criminal. | Ребекка без труда завязала с Бригс долгий восхити тельный интимный разговор. Все, что произошло, начиная с того утра, когда Бекки внезапно покинула дом мисс Кроули на Парк-лейн. и кончая долгожданным отъездом миссис Бьют, - все это мисс Бригс изложила обстоятельно и с чувством. Все признаки болезни мисс Кроули и мельчайшие подробности относительно ее состояния и лечения были описаны с той полнотой и точностью, которыми упиваются женщины. Разве дамам надоедает когда-нибудь болтать друг с другом о своих недомоганиях и докторах? Бригс это никогда не надоедало, а Ребекка слушала ее без устали. Какое счастье, что милой, доброй Бригс, что верной, бесценной Феркин было позволено оставаться с их благодетельницей во все время ее болезни! Да благословит ее небо! Правда, она, Ребекка, как будто бы нарушила свой долг по отношению к мисс Кроули, но разве не была ее вина естественной и извинительной? Разве могла она отказать человеку, завладевшему ее сердцем? В ответ на такой вопрос сентиментальная Бригс могла лишь возвести очи к небу, испустить сочувственный вздох, вспомнить, что она тоже много лет тому назад подарила кому-то свою привязанность, и согласиться, что Ребекка вовсе уж не такая преступница. |
| "Can I ever forget her who so befriended the friendless orphan? No, though she has cast me off," the latter said, "I shall never cease to love her, and I would devote my life to her service. As my own benefactress, as my beloved Rawdon's adored relative, I love and admire Miss Crawley, dear Miss Briggs, beyond any woman in the world, and next to her I love all those who are faithful to her. I would never have treated Miss Crawley's faithful friends as that odious designing Mrs. Bute has done. Rawdon, who was all heart," Rebecca continued, "although his outward manners might seem rough and careless, had said a hundred times, with tears in his eyes, that he blessed Heaven for sending his dearest Aunty two such admirable nurses as her attached Firkin and her admirable Miss Briggs. Should the machinations of the horrible Mrs. Bute end, as she too much feared they would, in banishing everybody that Miss Crawley loved from her side, and leaving that poor lady a victim to those harpies at the Rectory, Rebecca besought her (Miss Briggs) to remember that her own home, humble as it was, was always open to receive Briggs. | - Могу ли я когда-нибудь позабыть ту, которая так пригрела одинокую сиротку? Нет, - говорила Ребекка, - хоть она и оттолкнула меня, я никогда не перестану ее любить, я посвящу служению ей всю свою жизнь! Милая моя мисс Бригс, я люблю и обожаю мисс Кроули больше всех женщин в мире, как свою благодетельницу и как обожаемую родственницу моего Родона. А после нее я люблю всех тех, кто предан ей! Я никогда не стала бы обращаться с верными друзьями мисс Кроули так, как поступала эта противная интриганка миссис Бьют. Родон, - продолжала Ребекка, - у которого такое нежное сердце, хотя по своим манерам и виду он и может показаться грубым и равнодушным, - Родон сотни раз говорил со слезами на глазах, что он благословляет небо за то, что у его дражайшей тетушки есть две такие изумительные сиделки, как преданная Феркин и несравненная мисс Бригс. Если же, как он весьма опасается, махинации этой ужасной миссис Бьют приведут к тому, что от одра мисс Кроули будут изгнаны все, кого она любит, и бедная леди останется во власти этих гарпий из пасторского дома, то Ребекка просит ее (мисс Бригс) помнить, что собственный дом Ребекки, при всей его скромности, будет всегда для нее открыт. |
| Dear friend," she exclaimed, in a transport of enthusiasm, "some hearts can never forget benefits; all women are not Bute Crawleys! Though why should I complain of her," Rebecca added; "though I have been her tool and the victim to her arts, do I not owe my dearest Rawdon to her?" | - Дорогой друг, - воскликнула она страстно, - иные сердца не забывают благодеяний; не все женщины похожи на миссис Бьют Кроули! Впрочем, мне ли на нее жаловаться, - прибавила Ребекка, - хоть я и была орудием и жертвой ее козней, но разве не ей я обязана моим дорогим Родоном? |
| And Rebecca unfolded to Briggs all Mrs. Bute's conduct at Queen's Crawley, which, though unintelligible to her then, was clearly enough explained by the events now--now that the attachment had sprung up which Mrs. Bute had encouraged by a thousand artifices--now that two innocent people had fallen into the snares which she had laid for them, and loved and married and been ruined through her schemes. | И Ребекка разоблачила перед мисс Бригс все поведение миссис Бьют в Королевском Кроули, которое вначале было для нее загадкой, но достаточно объяснилось впоследствии, когда вспыхнула взаимная любовь, которую миссис Бьют поощряла всеми правдами и неправдами, когда двое невинных молодых людей угодили в сети, расставленные им супругой пастора, полюбили друг друга, поженились и оказались обездоленными благодаря ее хитрым проискам. |
| It was all very true. Briggs saw the stratagems as clearly as possible. Mrs. Bute had made the match between Rawdon and Rebecca. Yet, though the latter was a perfectly innocent victim, Miss Briggs could not disguise from her friend her fear that Miss Crawley's affections were hopelessly estranged from Rebecca, and that the old lady would never forgive her nephew for making so imprudent a marriage. | Все это было совершенно верно, и Бригс с полной ясностью поняла, что миссис Бьют сама подстроила брак Родона и Ребекки. Но хотя последняя и оказалась невинной жертвой, однако мисс Бригс не могла скрыть от нее своего опасения, что привязанность мисс Кроули безнадежно Ребеккой утрачена и старая леди никогда не простит племяннику столь неблагоразумного брака. |
| On this point Rebecca had her own opinion, and still kept up a good heart. If Miss Crawley did not forgive them at present, she might at least relent on a future day. Even now, there was only that puling, sickly Pitt Crawley between Rawdon and a baronetcy; and should anything happen to the former, all would be well. At all events, to have Mrs. Bute's designs exposed, and herself well abused, was a satisfaction, and might be advantageous to Rawdon's interest; and Rebecca, after an hour's chat with her recovered friend, left her with the most tender demonstrations of regard, and quite assured that the conversation they had had together would be reported to Miss Crawley before many hours were over. | На этот счет у Ребекки имелось свое собственное мнение, и она по-прежнему не теряла мужества. Если мисс Кроули не простит их сейчас, то, возможно, смилостивится в будущем. Даже и сейчас между Родоном и титулом баронета стоит только хилый, болезненный Питт Кроули. Случись с ним что-нибудь, и все будет хорошо! Так или иначе, но для нее уже было удовлетворением раскрыть все козни миссис Бьют и как следует о ней позлословить. Это могло оказаться полезным и для Родона. И Ребекка, проболтав добрый час со своим вновь обретенным другом, покинула мисс Бригс, нежно заверив ее в своем уважении и любви и не сомневаясь, что происшедший между ними разговор будет в самом скором времени передан мисс Кроули. |
| This interview ended, it became full time for Rebecca to return to her inn, where all the party of the previous day were assembled at a farewell breakfast. Rebecca took such a tender leave of Amelia as became two women who loved each other as sisters; and having used her handkerchief plentifully, and hung on her friend's neck as if they were parting for ever, and waved the handkerchief (which was quite dry, by the way) out of window, as the carriage drove off, she came back to the breakfast table, and ate some prawns with a good deal of appetite, considering her emotion; and while she was munching these delicacies, explained to Rawdon what had occurred in her morning walk between herself and Briggs. Her hopes were very high: she made her husband share them. She generally succeeded in making her husband share all her opinions, whether melancholy or cheerful. | Между тем Ребекке пора было возвращаться в гостиницу, где все вчерашнее общество собралось за прощальным завтраком. Ребекка и Эмилия распрощались очень нежно, как подобает двум женщинам, преданным друг другу, словно сестры; и Ребекка, неоднократно прибегнув к помощи носового платка, расцеловав подругу так, точно они расставались навеки, и намахавшись из окна платочком (кстати сказать, совершенно сухим) вслед отъезжавшей карете, вернулась к столу. Уплетая креветки с большим аппетитом, если принять во внимание ее волнение, она рассказала Родону, что произошло во время ее утренней прогулки между нею и Бригс. Исполненная самых радужных надежд, она и в нем пробудила надежду. Ей почти всегда удавалось передать мужу все свои мысли, как грустные, так и радостные. |
| "You will now, if you please, my dear, sit down at the writing-table and pen me a pretty little letter to Miss Crawley, in which you'll say that you are a good boy, and that sort of thing." | - Теперь, мой милый, будьте любезны присесть к тому столу и написать письмецо мисс Кроули, в котором сообщите ей, что вы хороший мальчик, и все такое. |
| So Rawdon sate down, and wrote off, | И Родон сел за стол и сразу написал: |
| "Brighton, Thursday," and | "Брайтон, четверг. |
| "My dear Aunt," | Дорогая тетушка!.." |
| with great rapidity: but there the gallant officer's imagination failed him. He mumbled the end of his pen, and looked up in his wife's face. She could not help laughing at his rueful countenance, and marching up and down the room with her hands behind her, the little woman began to dictate a letter, which he took down. | Но на этом воображение доблестного офицера иссякло. Он только грыз кончик пера, заглядывая в лицо жене. Та невольно рассмеялась при виде его жалобной физиономии и, заложив руки за спину, стала расхаживать по комнате, диктуя письмо, которое Родон записал с ее слов. |
| "Before quitting the country and commencing a campaign, which very possibly may be fatal." | - "Перед тем как покинуть отчизну и выступить в поход, который, может быть, окажется роковым..." |
| "What?" said Rawdon, rather surprised, but took the humour of the phrase, and presently wrote it down with a grin. | - Что? - удивился Родон, но, уловив все же юмор этой фразы, тотчас же записал ее, ухмыляясь. |
| "Which very possibly may be fatal, I have come hither--" | - "...который, очень может быть, окажется роковым, я прибыл сюда..." |
| "Why not say come here, Becky? Come here's grammar," the dragoon interposed. | - Почему бы не сказать: "приехал сюда", Бекки? "Приехал сюда" - тоже будет правильно, - прервал ее драгун. |
| "I have come hither," Rebecca insisted, with a stamp of her foot, "to say farewell to my dearest and earliest friend. I beseech you before I go, not perhaps to return, once more to let me press the hand from which I have received nothing but kindnesses all my life." | - "...я прибыл сюда, - твердо повторила Бекки, топнув ножкой, - чтобы сказать прости своему самому дорогому и давнишнему другу. Умоляю вас разрешить мне, до того, как я уеду, быть может, навсегда, еще раз пожать ту руку, которая в течение всей моей жизни расточала мне одни только благодеяния". |
| "Kindnesses all my life," echoed Rawdon, scratching down the words, and quite amazed at his own facility of composition. | - Благодеяния, - отозвался эхом Родон, выводя это слово, в полном изумлении от своего умения сочинять письма. |
| "I ask nothing from you but that we should part not in anger. I have the pride of my family on some points, though not on all. I married a painter's daughter, and am not ashamed of the union." | - "Я прошу вас об одном: простимся друзьями. Я разделяю гордость, присущую моему семейству, хотя и не во всем. Я женился на дочери художника и не стыжусь этого союза..." |
| "No, run me through the body if I am!" Rawdon ejaculated. | - Ни капельки, вот уж нисколько, разрази меня гром! - воскликнул Родон. |
| "You old booby," Rebecca said, pinching his ear and looking over to see that he made no mistakes in spelling--"beseech is not spelt with an a, and earliest is." | - Ах ты, старый глупыш, - сказала Ребекка, ущипнув мужа за ухо, и заглянула ему через плечо: не наделал ли он ошибок в правописании. - "Умоляю" не пишется через "а", но "давнишний" - пишется! |
| So he altered these words, bowing to the superior knowledge of his little Missis. | И Родон переправил эти слова, преклоняясь перед глубокими познаниями своей маленькой хозяйки. |
| "I thought that you were aware of the progress of my attachment," Rebecca continued: "I knew that Mrs. Bute Crawley confirmed and encouraged it. But I make no reproaches. I married a poor woman, and am content to abide by what I have done. Leave your property, dear Aunt, as you will. I shall never complain of the way in which you dispose of it. I would have you believe that I love you for yourself, and not for money's sake. I want to be reconciled to you ere I leave England. Let me, let me see you before I go. A few weeks or months hence it may be too late, and I cannot bear the notion of quitting the country without a kind word of farewell from you." | - "Я думал, что вы были осведомлены о моей привязанности. - продолжала Ребекка. - Я знал, что миссис Бьют Кроули всячески укрепляла и поощряла ее. Но я никого не упрекаю. Я женился на бедной девушке и не жалею об этом. Оставляйте ваше состояние, милая тетя, кому захотите. Я никогда не посетую на то, как вы им распорядитесь. Поверьте, что я люблю вас, а не ваши деньги. Я желал бы помириться с вами, прежде чем покину Англию. Позвольте мне повидать вас до моего отъезда. Пройдет несколько недель, несколько месяцеви, быть может, будет уже поздно. Меня убивает мысль, что придется покинуть родп-ну, не услыхав от вас ласкового прощального привета". |
| "She won't recognise my style in that," said Becky. "I made the sentences short and brisk on purpose." | - В таком письме она не узнает моего слога, - заметила Бекки. - Я нарочно придумывала фразы покороче и поэнергичнее. |
| And this authentic missive was despatched under cover to Miss Briggs. | И письмо было отправлено тетушке, в конверте, адресованием мисс Бригс. |
| Old Miss Crawley laughed when Briggs, with great mystery, handed her over this candid and simple statement. | Старая мисс Кроули рассмеялась, когда Бригс с большой таинственностью вручила ей это простодушное и искреннее послание. |
| "We may read it now Mrs. Bute is away," she said. "Read it to me, Briggs." | - Теперь, когда миссис Бьют уехала, можно и почитать, что он пишет, - сказала она. - Прочтите мне, Бригс. |
| When Briggs had read the epistle out, her patroness laughed more. | Когда Бригс закончила чтение, ее покровительница расхохоталась еще веселее. |
| "Don't you see, you goose," she said to Briggs, who professed to be much touched by the honest affection which pervaded the composition, "don't you see that Rawdon never wrote a word of it. He never wrote to me without asking for money in his life, and all his letters are full of bad spelling, and dashes, and bad grammar. It is that little serpent of a governess who rules him." They are all alike, Miss Crawley thought in her heart. They all want me dead, and are hankering for my money. | - Как вы не понимаете, дуреха вы этакая, - сказала она Бригс, которую письмо, казалось, растрогало своей искренностью, - как вы не понимаете, что сам Родон не написал тут ни единого слова! Он в жизни не писал мне ничего, кроме просьб о деньгах, и все его письма перемазаны, полны ошибок и отличаются дурным слогом. Это им вертит эта маленькая змея-гувернантка! ("Все они одинаковы, - подумала про себя мисс Кроули. - Все они жаждут моей смерти и зарятся на мои деньги!") |
| "I don't mind seeing Rawdon," she added, after a pause, and in a tone of perfect indifference. "I had just as soon shake hands with him as not. Provided there is no scene, why shouldn't we meet? I don't mind. But human patience has its limits; and mind, my dear, I respectfully decline to receive Mrs. Rawdon--I can't support that quite"-- | Я ничего не имею против свидания с Родоном, - прибавила она, немного помолчав, тоном полнейшего равнодушия. - Пожать ему руку или нет - мне все равно. Если только не будет никакой сцены, то почему бы нам и не встретиться? Пожалуйста. Но человеческое терпение имеет свои границы. И потому запомните, моя дорогая: я почтительно отказываюсь принимать миссис Родон... что другое, а это мне не по силам. |
| and Miss Briggs was fain to be content with this half- message of conciliation; and thought that the best method of bringing the old lady and her nephew together, was to warn Rawdon to be in waiting on the Cliff, when Miss Crawley went out for her air in her chair. | И мисс Бригс пришлось удовольствоваться тем, что ее хлопоты увенчались успехом лишь наполовину. Торопясь свести старуху с племянником, она решила предупредить Родона, чтобы он поджидал тетушку на Утесе, когда мисс Кроули отправится в своем портшезе подышать воздухом. |
| There they met. I don't know whether Miss Crawley had any private feeling of regard or emotion upon seeing her old favourite; but she held out a couple of fingers to him with as smiling and good-humoured an air, as if they had met only the day before. And as for Rawdon, he turned as red as scarlet, and wrung off Briggs's hand, so great was his rapture and his confusion at the meeting. Perhaps it was interest that moved him: or perhaps affection: perhaps he was touched by the change which the illness of the last weeks had wrought in his aunt. | Там они и встретились. Не знаю, дрогнуло ли у мисс Кроули сердце при виде ее прежнего любимца, но она протянула ему два пальца с таким веселым и добродушным видом, словно они встречались всего лишь накануне. Что же касается Родона, то он покраснел, как кумач, и чуть не оторвал мисс Бригс руку, так обрадовала и смутила его эта встреча. Быть может, его взволновали корыстные чувства, а быть может, и любовь; может быть, он был тронут той переменой, которую произвела в его тетушке болезнь. |
| "The old girl has always acted like a trump to me," he said to his wife, as he narrated the interview, "and I felt, you know, rather queer, and that sort of thing. I walked by the side of the what- dy'e-call-'em, you know, and to her own door, where Bowls came to help her in. And I wanted to go in very much, only--" | - Старуха всегда меня баловала, - рассказывал он потом жене, - и мне, понимаешь, стало как-то неловко и все такое. Я шел рядом с этим, как это называется... и дошел до самых ее дверей, а там Боулс вышел, чтобы помочь ей войти в дом. И мне тоже страшно хотелось зайти, но только... |
| "YOU DIDN'T GO IN, Rawdon!" screamed his wife. | - И ты не зашел, Родон! - взвизгнула его жена. |
| "No, my dear; I'm hanged if I wasn't afraid when it came to the point." | - Нет, моя дорогая! Хочешь верь, хочешь нет, но когда до этого дошло, я испугался! |
| "You fool! you ought to have gone in, and never come out again," Rebecca said. | - Дурак! Ты должен был войти и уже никогда не уходить! - воскликнула Ребекка. |
| "Don't call me names," said the big Guardsman, sulkily. "Perhaps I WAS a fool, Becky, but you shouldn't say so"; and he gave his wife a look, such as his countenance could wear when angered, and such as was not pleasant to face. | - Не ругай меня, - угрюмо проговорил гвардеец. - Может быть, я и дурак, Бекки, но тебе не следовало бы так говорить. - Взгляд, который он метнул на жену, свидетельствовал о неподдельном гневе и не сулил ничего хорошего. |
| "Well, dearest, to-morrow you must be on the look-out, and go and see her, mind, whether she asks you or no," Rebecca said, trying to soothe her angry yoke-mate. On which he replied, that he would do exactly as he liked, and would just thank her to keep a civil tongue in her head--and the wounded husband went away, and passed the forenoon at the billiard-room, sulky, silent, and suspicious. | - Ну, полно, полно, голубчик! - сказала Ребекка, стараясь успокоить своего разгневанного повелителя. - Но завтра ты опять ее подстереги и уж зайди к ней обязательно, - даже если она тебя не пригласит. - На что Родон ответил, что поступит, как ему заблагорассудится, и будет весьма признателен, если она станет выражаться повежливее. Затем оскорбленный супруг удалился и провел все утро в бильярдной - мрачный, надутый и молчаливый. |
| But before the night was over he was compelled to give in, and own, as usual, to his wife's superior prudence and foresight, by the most melancholy confirmation of the presentiments which she had regarding the consequences of the mistake which he had made. Miss Crawley must have had some emotion upon seeing him and shaking hands with him after so long a rupture. She mused upon the meeting a considerable time. | Но не успел закончиться этот вечер, как Родону пришлось, по обыкновению, отдать должное высшей мудрости и дальновидности своей жены, ибо ее предчувствия относительно последствий допущенной им ошибки подтвердились самым печальным образом. Мисс Кроули, несомненно, взволновалась, встретившись с племянником и пожав ему руку после столь длительного разрыва. Она долго размышляла об этой встрече. |
| "Rawdon is getting very fat and old, Briggs," she said to her companion. "His nose has become red, and he is exceedingly coarse in appearance. His marriage to that woman has hopelessly vulgarised him. Mrs. Bute always said they drank together; and I have no doubt they do. Yes: he smelt of gin abominably. I remarked it. Didn't you?" | - Родон очень потолстел и постарел, Бригс, - сказала она компаньонке. - Нос у него стал красный, и весь он ужасно погрубел. Женитьба на этой женщине безнадежно его опошлила. Миссис Бьют уверяла меня, что оба они выпивают. И я не сомневаюсь, что так оно и есть. Да! От него разило джином. Я это заметила. А вы? |
| In vain Briggs interposed that Mrs. Bute spoke ill of everybody: and, as far as a person in her humble position could judge, was an-- | Тщетно Бригс возражала, что миссис Бьют обо всех отзывается плохо; и если ей, Бригс, дозволено высказать свое скромное мнение, так ведь и сама миссис Бьют... |
| "An artful designing woman? Yes, so she is, and she does speak ill of every one--but I am certain that woman has made Rawdon drink. All those low people do--" | - Хитрая интриганка? Да, это правда, и она обо всех говорит только дурное, но я уверена, что та женщина спаивает Род она. Все эти люди низкого происхождения... |
| "He was very much affected at seeing you, ma'am," the companion said; "and I am sure, when you remember that he is going to the field of danger--" | - Он был очень растроган, когда увидел вас, сударыня, - сказала компаньонка, - и если вы вспомните, что он отправляется на поле брани... |
| "How much money has he promised you, Briggs?" the old spinster cried out, working herself into a nervous rage--"there now, of course you begin to cry. I hate scenes. Why am I always to be worried? Go and cry up in your own room, and send Firkin to me--no, stop, sit down and blow your nose, and leave off crying, and write a letter to Captain Crawley." | - Сколько он посулил вам, Бригс? - вскричала старая дева, взвинчивая себя до нервного исступления. - Ну вот, а теперь вы, конечно, разреветесь! Ненавижу сцены! За что только меня всегда расстраивают? Ступайте плакать к себе в комнату, а ко мне пришлите Феркин... Нет, стоите! Садитесь за стол, высморкайтесь, перестаньте реветь и напишите письмо капитану Кроули! |
| Poor Briggs went and placed herself obediently at the writing-book. Its leaves were blotted all over with relics of the firm, strong, rapid handwriting of the spinster's late amanuensis, Mrs. Bute Crawley. | Беддая Бригс послушно уселась за бювар, испещренный следами твердого, уверенного, быстрого почерка последнего секретаря старой девы - миссис Бьют Кроули. |
| "Begin 'My dear sir,' or 'Dear sir,' that will be better, and say you are desired by Miss Crawley--no, by Miss Crawley's medical man, by Mr. Creamer, to state that my health is such that all strong emotions would be dangerous in my present delicate condition--and that I must decline any family discussions or interviews whatever. And thank him for coming to Brighton, and so forth, and beg him not to stay any longer on my account. And, Miss Briggs, you may add that I wish him a bon voyage, and that if he will take the trouble to call upon my lawyer's in Gray's Inn Square, he will find there a communication for him. Yes, that will do; and that will make him leave Brighton." | - Начните так: "Дорогой мистер Кроули". или нот: "Дорогой сэр", - этак будет лучше, и напишите, что мисс Кроули... нет, доктор мисс Кроули, мистер Кример, поручил вам сообщить, что здоровье мое в таком состоянии, что сильное волнение может мне быть опасно, и потому я вынуждена отказаться от всяких семейных переговоров и каких бы то ни было свиданий. Затем поблагодарите его за приезд в Брайтон и так далее и попросите не оставаться здесь дольше из-за меня. И еще, мисс Бригс, можете добавить, что я желаю ему bon voyage {Счастливого пути (франц.).} и что, если он потрудится зайти к моим поверенным на Грейз-инн-сквер. он найдет там для себя весточку. Да, это все. И это заставит его уехать из Брайтона. |
| The benevolent Briggs penned this sentence with the utmost satisfaction. | Доброжелательная Бригс с величайшим удовольствием записала последнюю фразу. |
| "To seize upon me the very day after Mrs. Bute was gone," the old lady prattled on; "it was too indecent. Briggs, my dear, write to Mrs. Crawley, and say SHE needn't come back. No--she needn't--and she shan't--and I won't be a slave in my own house--and I won't be starved and choked with poison. They all want to kill me--all-- all"--and with this the lonely old woman burst into a scream of hysterical tears. | - Захватить меня врасплох, чуть только уехала миссис Бьют! - возмущалась старуха. - Полнейшее неприличие! Бригс, дорогая моя, напишите миссис Кроули, чтобы она не трудилась приезжать. Да, да. Может не трудиться... нечего ей приезжать... Я не хочу быть рабой в собственном доме... не хочу, чтобы меня морили голодом и пичкали отравой. Все они хотят убить меня... все... все! - И одинокая старуха истерически разрыдалась. |
| The last scene of her dismal Vanity Fair comedy was fast approaching; the tawdry lamps were going out one by one; and the dark curtain was almost ready to descend. | Последняя сцена плачевной комедии, которую она играла на подмостках Ярмарки Тщеславия, быстро приближалась. Пестрые фонарики гасли один за другим, и гем-пый занавес готов был опуститься. |
| That final paragraph, which referred Rawdon to Miss Crawley's solicitor in London, and which Briggs had written so good-naturedly, consoled the dragoon and his wife somewhat, after their first blank disappointment, on reading the spinster's refusal of a reconciliation. And it effected the purpose for which the old lady had caused it to be written, by making Rawdon very eager to get to London. | Заключительная фраза письма, отсылавшая Родона к поверенному мисс Кроули в Лондоне и так охотно написанная мисс Бригс, несколько утешила драгуна и его супругу в их горе, вызванном отказом старой девы в примирении, и произвела то именно действие, на которое и была рассчитана, - то есть заставила Родона весьма поспешно выехать в Лондон. |
| Out of Jos's losings and George Osborne's bank-notes, he paid his bill at the inn, the landlord whereof does not probably know to this day how doubtfully his account once stood. For, as a general sends his baggage to the rear before an action, Rebecca had wisely packed up all their chief valuables and sent them off under care of George's servant, who went in charge of the trunks on the coach back to London. Rawdon and his wife returned by the same conveyance next day. | Проигрышами Джоза и банковыми билетами Джорджа Осборна он уплатил по счету в гостинице, владелец которой, должно быть, и по сей день не знает, как легко он мог лишиться этих денег. Дело в том, что Ребекка, подобно генералу, который перед битвой отсылает свой обоз в тыл, предусмотрительно уложила наиболее ценные вещи и отослала их с почтовой каретой, под охраной лакея Осборнов, которому было поручено доставить в Лондон сундуки своих господ. Родон с супругой вернулись в город на следующий день в той же карете. |
| "I should have liked to see the old girl before we went," Rawdon said. "She looks so cut up and altered that I'm sure she can't last long. I wonder what sort of a cheque I shall have at Waxy's. Two hundred--it can't be less than two hundred--hey, Becky?" | - Мне жаль, что я не повидал старушку перед отъездом, - сказал Родон. - Она так осунулась, так изменилась, что, наверно, долго не протянет. Интересно, какой же чек я получу у Уокси? Фунтов двести... наверное, не меньше двухсот... ты как думаешь, Бекки? |
| In consequence of the repeated visits of the aides-de-camp of the Sheriff of Middlesex, Rawdon and his wife did not go back to their lodgings at Brompton, but put up at an inn. Early the next morning, Rebecca had an opportunity of seeing them as she skirted that suburb on her road to old Mrs. Sedley's house at Fulham, whither she went to look for her dear Amelia and her Brighton friends. They were all off to Chatham, thence to Harwich, to take shipping for Belgium with the regiment--kind old Mrs. Sedley very much depressed and tearful, solitary. | Памятуя частые визиты адъютантов мидлсекского шерифа, Родон с женой не вернулись к себе на квартиру в Бромптоне, а остановились в гостинице. Ребекке представился случай увидать этих джентльменов на следующий день рано утром, по дороге к дому старой миссис Седли в Фулеме, куда она отправилась навестить свою милочку Эмилию и брайтонских друзей. Однако все они уже выехали в Чатем, а оттуда в Харидж, чтобы отплыть с полком в Бельгию, - дома была только старушка миссис Седли, одинокая и плачущая. |
| Returning from this visit, Rebecca found her husband, who had been off to Gray's Inn, and learnt his fate. He came back furious. | Когда Ребекка вернулась к себе в гостиницу, ее муж успел уже побывать в Грейз-инне и узнать свою судьбу. |
| "By Jove, Becky," says he, "she's only given me twenty pound!" | - Черт подери, Бекки, - крикнул он в бешенстве, - она дала мне всего двадцать фунтов! |
| Though it told against themselves, the joke was too good, and Becky burst out laughing at Rawdon's discomfiture. | Над ними жестоко подшутили, но шутка была так хороша, что Бекки громко рассмеялась, глядя на расстроенную физиономию Родона. |
Титульный лист | Предыдущая | Следующая